Михаил Васильевич Ломоносов. 1711-1765 - Александр Морозов

Вероятно, Василий Ломоносов построил свое судно не ранее 1720 года, а может быть, и позднее. Нет оснований предполагать, что он мог обойтись своими средствами. Однако помогал ли ему в этом Лука Ломоносов, пришлось ли ему прибегать к займам или у него были в этом деле своего рода «пайщики» — участники артели, мы пока не знаем.

Не знаем мы, и во что обошлась ему постройка судна. Некоторое представление об этом мы можем получить, прикинув цены, которые устанавливались на суда, приобретаемые казной у крестьян-промышленников. В 1734 году Архангельская контора над портом купила у сумского крестьянина Михалева гукор «Андрей Стратилат» за 400 рублей. А известный архангельский кораблестроитель Никита Крылов взялся построить на своей верфи гукор и галиот в 80 и 50 ластов,[33] с мачтами и прочими судовыми принадлежностями, «кроме железа, бортов и шлюпок», гукор за 500 рублей, а галиот за 400. Размер гукора был определен в 80 футов длины, 24 — ширины и 11 — глубины, а галиота — длина 65, ширина—18 и глубина — 91/2 футов.[34]

Но надо иметь в виду, что гукоры и галиоты, как и прежние лодьи, бывали самых различных размеров и поднимали от 1500 до 12 000 пудов. Гукор же Василия Ломоносова был, несомненно, невелик, ибо мог служить и как промысловое и как ластовое (грузовое) судно. Как видно из приводимых ниже документов, его грузоподъемность вряд ли превышала 20–25 тонн. «Новоманерные» крестьянские суда строились рачительно и экономно. Такой гукор должен был обойтись значительно дешевле «Андрея Стратилата».

Василий Дорофеевич крепко держался за свои старые промысловые участки на Мурмане, куда отправлялся вместе «с товарищи», т. е. привычной котляной. В ведомости Кольского уезда «с мирских промышленных судов» находятся записи, относящиеся к Василию Ломоносову по становищу Кеккуры:

«1720. Куростровской волости у Василья Ломоносова с товарищи с четырех судов 80 копеек. (Число судов 4, копеек 80.)

1724.Двинского уезда, Куростровской еолости у крестьянина Василья Ломоносова с товарищи с двух судов рубль одна копейка с половиною. (Судов 2; рубль 1; копейка 11/2)

1725.У холмогорца Василья Ломоносова с товарищи с шести судов 6 рублей на расход 9 копеек. (Число судов 6; рублей 6; копейки 9.)» [35]

Характеризуя промысловую деятельность Василия Ломоносова, Степан Кочнев заметил, что он «всегда имел в том рыбном промыслу щастие». И это было верно. В нашем распоряжении имеется документ, говорящий о размерах промысловой добычи Ломоносова, хотя относящийся к довольно позднему времени. В счетной записке Архангелогородской внутренней таможни за 1732 год по «Книге рыбной» записано:

«Куростровской волости с Василья Ломоносова с явленных привозных своего морского промысла рыб трески сухой и проданных в российский народ с цены 159 рублев 90 копеек по 10 копеек с рубля 15 рублев 99 копеек, весовых с 1225 пуд. 16 ф. [по] одной копейки с берковца. Один рубль 22 копейки 3/4; итого семнадцать рублев двадцать одна копейка три четверти.

Прибавошных один рубль семьдесят две копейки с четвертью.

Объявление платежа — ноября 4 дня 1732 года».[36]

Такой улов был возможен, конечно, в результате работы артели, возглавлявшейся Василием Ломоносовым. Приведенные размеры улова надо признать очень большими. Для сравнения укажем, что в том же году, по данным Архангелогородской внутренней таможни, соседи Ломоносова, известные куростровские промышленники Леонтий Шубный и Егор Дудин, привезли со своих промыслов значительно меньше рыбы: Егор Дудин — 1092 пуда, а Леонтий Шубный всего 262 пуда.

Кроме промыслов, Василий Дорофеевич пользовался своим гукором и для «городового дела» — перевоза кладей и товаров. В академической биографии М. В. Ломоносова (1784) говорится об его отце, что он «из найму возил разные запасы казенные и частных людей». Это подтверждается и недавно найденными в Архангельском государственном архиве документами.

В одиннадцатой «Книге записной Архангелогородских привальных и отвальных и других сборов» за 1734 год записано:

«17 июня. Двинского уезду, Куростровской волости у Василья Ломоносова с нагруженного с провиантом новоманерного гукора, который в отпуск в Пустозерской острог — отвальных двадцать пять копеек, на расход полкопейки, итого взято — 251/2.

15 сентября. У куростровца Василья Ломоносова с пришлого с моря с новоманерного гукора привальных пятьдесят копеек, на расход три четверти копейки, итого взято — 503/4».[37]

Согласно петровскому указу 1704 года, подтвержденному 19 августа 1724 года, привальные и отвальные деньги брались только с торговых судов. Можно предположить, что Василий Ломоносов не только занимался перевозкой чужих грузов, но и прихватывал на свой вместительный гукор соль, муку и другие припасы для продажи на промыслах, как это вообще делали кормщики и судовладельцы. Об этом же, пожалуй, говорит и небольшая запись в счетной книге Архангелогородской внутренней таможни за январь 1733 года.

Под № 108 записано: «Куростровской волости с Василья Ломоносова с покупного с запискою хлебного запаса (42 писчих 1/2) цены 7 рублев 70 копеек по 5 копеек с рубля 38 копеек. Прибавошных четыре копейки».

В середине XIX века биографы М. В. Ломоносова любили расписывать окружавшую его серость и убожество деревенской жизни, а самого его представлять как сына бедного рыбака. Это было неверно. Но также неверно наметившееся в позднейших биографиях Ломоносова стремление представить его как сына очень богатого человека. В последнем издании (1947) «Жизнеописания М. В. Ломоносова», составленного профессором Б. Н. Меншуткиным, об отце Ломоносова сообщается, что он «владел несколькими судами… В то же время ему принадлежало значительное количество земли. Всё это позволило Василию Дорофеевичу скопить немалые средства. Главным образом на его деньги в Курострове был выстроен храм — каменная Дмитриевская церковь».

У нас нет никаких сведений о том, что Василию Ломоносову принадлежало несколько судов, да еще таких, как галиот или гукор. «Значительное количество земли» никак не вяжется с единственной поженкой, то закладываемой, то выкупаемой за восемь рублей, как свидетельствуют дошедшие до нас купчие и закладные Ломоносовых.[38] По известию П. И. Челищева, относящемуся к 1791 году, усадьба, принадлежавшая Ломоносову, была весьма скромных размеров — «широтою четырнадцать сажен, длиною сажен до сорока, со огороды». Что же касается постройки Дмитриевской церкви, то Василий Дорофеевич действительно много хлопотал об этом и принимал участие в сборе денег, причем и сам пожертвовал в разные сроки до 18 рублей (с 1728 по 1734 год), что весьма далеко от того, что она была построена «главным образом» на средства Ломоносова.