Десять величайших открытий в истории медицины - Мейер Фридман

Выполнив эти измерения и вычисления, Гарвей провел непосредственное наблюдение за тем, что происходит в бьющемся сердце живой змеи после временного пережатия единственной входящей в него вены. Он обнаружил, что сердце бледнело, сморщивалось и прекращало выбрасывать кровь в аорту. После снятия зажима сердце немедленно приобретало свой привычный пурпурно-красный цвет и снова качало кровь в аорту. Когда же Гарвей пережимал аорту, то ее сегмент вблизи места пережатия, так же как и само сердце, раздувался от крови, выходу которой мешал зажим на аорте. Эти наблюдения в очередной раз подтвердили, что сердце выбрасывало кровь в артериальную систему только после того, как получало ее из венозной системы.

Дальнейшие исследования движения крови в периферических артериях и венах дали новые доказательства правильности теории Гарвея о круговом характере кровотока. Он показал, что после перевязки какой-либо вены сегмент ниже перевязки обязательно раздувался, тогда как сегмент над перевязкой всегда сжимался. Более того, в случае перевязки артерии непременно происходило спадение вен, соединяющихся с этой артерией, а сразу после снятия перевязки вены открывались и заполнялись кровью (рис.).

Единственный рисунок в книге Уильяма Гарвея «О движении сердца» — это изображение руки, вены и клапаны на которой деформированы после наложения жгута. Наблюдавшиеся Гарвеем разбухание вены ниже и спадение ее выше места пережатия впервые навели его на мысль о том, что вся венозная кровь движется в направлении сердца

В 13 главе Гарвей описывает простые эксперименты, которые, как много лет спустя он рассказывал известному английскому ученому Роберту Бойлю, навели его на мысль о том, что кровь следует по замкнутому кругу — из артерий в вены и обратно.

До того, как описать свои важнейшие эксперименты, Гарвей указывает, что клапаны во всех венах организма устроены таким образом, что позволяют крови течь только в одном направлении. Он доказал это, показав, что зонд можно провести по вене только в одну сторону, а именно — в ту сторону, куда открываются венозные клапаны.

Однако в каком именно направлении кровь течет по венам? Ответ на этот вопрос был получен Гарвеем в результате простого, но принципиально важного эксперимента.

Прежде всего он наложил на плечо человека перевязку, достаточно тугую, чтобы в руке пропал пульс. Рука побледнела, похолодела, человек испытывал боль. Более того, Гарвей отметил спадение вен в руке. После того, как перевязку немного ослабили, чтобы допустить слабый артериальный кровоток, рука и кисть ниже перевязки стали теплыми и приобрели исходный цвет. В свою очередь, вены на руке расширились вследствие того, что наполнились кровью, оттоку которой все еще препятствовала частично ослабленная перевязка.

Гарвей считал, что этот опыт ясно показывает: попадающая в руку и питающая ее артериальная кровь позже выходит из руки по венам. Однако в каком же направлении течет кровь по венам руки? Для того чтобы ответить на этот вопрос, Гарвей наложил на руку добровольца нетугой жгут. Затем он дождался, пока на руке набухнут вены и можно будет определить местоположение клапанов. Указательным пальцем левой руки он прижал вену в месте, где находился один из ее клапанов. После этого указательным пальцем правой руки он выдавил всю кровь в сегменте выше пережатого клапана вверх, до следующего клапана, располагавшегося выше пережатого нижнего клапана. Отпустив палец правой руки, Гарвей заметил, что сегмент вены между двумя клапанами остался спавшимся. Следовательно, верхний клапан не позволял крови пройти обратно, в спавшийся сегмент вены. Однако, когда Гарвей убрал палец левой руки с нижнего клапана, спавшийся сегмент вены быстро заполнился кровью. Это позволило Гарвею понять, что венозная кровь всегда идет в направлении сердца.

Простой эксперимент подтвердил то, что Гарвей выявил уже раньше, в ходе многочисленных вивисекций. Клапаны всех вен — в конечностях, в брюшной полости, в грудной клетке и даже в голове — позволяли крови течь только в одном направлении — к сердцу. Сопоставив этот факт с ранее сделанным открытием, что артериальная кровь тоже течет только в одном направлении — от сердца, Гарвей понял, что объяснить эти наблюдения можно только одним образом: путь крови в организме представляет собой замкнутый круг.

В 14 главе трактата Гарвея содержатся всего две фразы, причем во второй заключен его основной вывод:

Поскольку все, и доказательства, и зрительная демонстрация, показывает, что кровь проходит через легкие и сердце благодаря работе [предсердий и] желудочков, отправляющих ее для распространения по всем частям тела, где она проходит через вены и поры плоти, потом течет по венам со всех сторон окружности тела к центру, из меньших вен в большие, а затем эти вены выводят ее в полую вену и правое предсердие сердца, и поскольку количество крови или ее приток и отток, в одну сторону — по артериям, в другую сторону — по венам, не может восполняться пищей и значительно превосходит количество, требуемое только в целях питания, неизбежно следует заключить, что кровь находится в состоянии бесконечного движения; что это является действием или функцией, осуществляемой сердцем посредством его пульсации; и что только в этом и состоит цель движения и сокращений сердца.

Это обобщающее предложение является наиболее значимым из когда-либо опубликованных заявлений на тему медицины. Везалий дал медицине великолепное представление о теле; однако он описывал тело, превращенное смертью в неподвижную массу мышц и костей, внутри которой заключены разнообразные органы и ткани. Все многообразие их функций оставалось полнейшей загадкой в течение еще восьмидесяти пяти лет, до того, как бессмертные слова Гарвея одарили жизнью и движением два из важнейших компонентов организма — сердце и кровь.

Мы уже упоминали, что Гарвей приложил немало усилий, дабы убедиться, что все его собратья по Королевской коллегии врачей осведомлены о его взглядах, касающихся не только малого круга кровообращения, но и кровообращения в целом. Благодаря этому он избежал злой критики со стороны соотечественников, хотя его современники не проявили должного усердия, чтобы защитить Гарвея от зарубежных коллег, язвительно высмеивавших его книгу.

Европейские критики не подвергали сомнению взгляды Гарвея на легочное кровообращение; они знали, что Гален, Сервет и Чезальпино уже доказали прохождение крови из правого сердца в левое через легкие. Злобным нападкам подвергалось данное Гарвеем описание общего кровообращения — положение о том, что вся кровь из всего тела поступает через артерии в вены, а затем через сердце обратно в артерии. Тогда еще многие полагали, что кровь, циркулирующая по телу, выбрасывается печенью. (Будет справедливым отметить, что Гарвей и сам не до конца понимал роль печени и ее связь с кровью и лимфой, белесоватой жидкостью, образующейся из продуктов, перевариваемых в кишечнике. Лимфа выходит из кишечника через лимфатические сосуды, которые в 1627 году впервые обнаружил и описал Гаспаре Азелли.) В 1616 году Гарвей, как и его современники, считал, что печень поставляет кровь в кишечник и получает лимфу из кишечника и при этом обе жидкости следуют в противоположных направлениях по портальной вене. В какой-то момент, после 1620, но до 1628 года, Гарвей изменил свою точку зрения. Теперь он утверждал, что по портальной вене кровь поступает из кишечника в печень. Будучи по-прежнему уверен в том, что лимфа также идет в печень по портальной вене, он не принял открытия Азелли и не признал существования лимфатических сосудов кишечника и их роль в транспорте лимфы в грудной лимфатический проток.

Представляется более чем вероятным, что Гарвей настолько сосредоточился на доказательстве кругового движения крови из вен в артерии, что забыл упомянуть в своей книге о различии в цвете между артериальной и венозной кровью. Известно, что его предшественники-анатомы знали об этом различии. Даже его бессмертному современнику, Уильяму Шекспиру, было известно, что венозная кровь темно-красная: в «Юлии Цезаре» Брут шепчет Порции: «Ты дорога мне как темные капли в моем печальном сердце…»

Впрочем, не исключено, что Гарвей не упоминал о разнице в цвете венозной и артериальной крови лишь потому, что совершенно ничего не знал о роли легких в аэрации проходящей через них крови. Пройдет еще сорок один год, и Ричард Лауэр покажет, что венозная кровь, проходя через легкие, меняет свой темный, синеватый цвет на ярко-алый, потому что по пути через легкие соприкасается с воздухом[13]. Позже он без труда докажет этот факт, собрав венозную кровь в открытый сосуд и встряхнув его; темно-фиолетовый цвет немедленно сменится на ярко-красный.