Каратель (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Мы, не задавая лишних вопросов, приняли приглашение и быстро загрузились. Слава, недальновидно, устроился на командирском сиденье, а я, вольготно, улёгся на заднем диванчике, сунув под голову бушлат участкового, надеясь подремать в пути. Поспать мне удалось минут пятнадцать, пока мы ехали по трассе. Внезапно, я почувствовал, что лечу, но, успел растопырится, как Ванятка, которого баба Яга пихала в печь и сумел не грохнуться на пол, между сидениями. Зрители первого ряда весело заржали, когда я, повиснув в воздухе, отчаянно пытался переместится обратно на сиденье. А через минуту ржал уже я. Участковый, ведя «УАЗ» по бездорожью, держался за баранку, а Слава, отчаянно схватившийся за металлическую ручку, бился своим костлявым телом о металлические выступы торпедо и двери, а головой, периодически, с деревянным стуком, прикладывался к боковому стеклу брутального вездехода. По днищу била степная трава, а мы катили в сторону далеких гор. Минут через двадцать, машина скрипнула тормозами, участковый со словами:

— Мы приехали, парни. Выходите, посмотрите, как живут наши пастухи. -выдернул ключ из замка зажигания и ловко выскочил из-за руля, хлопнув дверью, а мы, со стонами, полезли за ним.

«УАЗик» стоял перед настоящей юртой. В отдалении паслась куча стриженных баранов или овец, с темными мордами и курдюками. Пара стреноженных, гнедых коней бродила по полю, а перед юртой сидели две крупные лохматые собаки черных тонов и сурово смотрели на нас. Из юрты, распахнув дверь, выглянул пожилое абориген, и увидав участкового, расплылся в широкой улыбке. Хозяин с участковым немного пообнимались, потом знакомиться подошли мы.

— Вот ребята, познакомьтесь. Это мой родственник — очень известный пастух. Алдын — херел очень уважаемый в Республике человек, орден Трудового Красного Знамени у него есть.

— Лично Брежнев вручал — улыбаясь подтвердил хозяин. Мы поцокали языками и уважительно покивали.

— Заходите ребята в юрту, сейчас кушать будем — участковый первый шагнул в местное жилище, мы тоже не стали чиниться. Разулись у входа и склонившись, шагнули в узкий проем. Внутренняя обстановка юрты меня поразила. Там было очень чисто и очень светло. На полу лежали многочисленные ковры и коврики, стены были обтянуты белом материей, каркас юрты тоже был выкрашен белой краской. Мы, поджав под себя ноги, уселись вокруг низкого широкого столика. Хозяин полез в небольшой, расписной шкафчик и достал оттуда какой-то кувшинчик, похожий на большую флягу. Алдын — херел откупорил кувшинчик и стал разливать по небольшим стаканчикам прозрачная жидкость.

— Давайте ребята, угощайтесь.

— А это что?

— Это местная самогонка, арака называется, из кобыльего молока делается. Не бойтесь она слабенькая совсем.

Мы разобрали стаканчики, хозяин сунул в напиток палец и побрызгал жидкостью на все четыре стороны, вокруг себя. То же самое проделал участковый.

— А это что? — не смог удержаться я от вопроса.

— Это я предков угощаю, чтобы они тоже выпили немножко — усмехнувшись ответил хозяин и выпил содержимое стакана. Мы со Славой тоже уважили предков, нам же не жалко. Потом подали большие куски жареного мяса на широком блюде, с лепешками. В завершении обеда, нас угостили местным чаем, который заварили в той же самой сковороде, где жарилось мясо, на тех же остатках жира. Слава сразу отказался, а я, под довольное хихиканье хозяина и его родственника, пиалу с этим адским напитком выпил абсолютно спокойно. Мне кажется, что, кого в Советской армии государство кормило пару лет, способен съесть и выпить все, что подадут на стол. Потом участковый о чем-то поговорил с знатным пастухом, и хозяин, покопавшись в углу, достал брезентовый сверток, из которого были извлечены несколько ружей.

— Парни, разбирайте, кому, что нравится.

— А зачем?

— В тайгу идем, там без ружья плохо. Мне досталась курковая ТОЗовка шестнадцатого калибра и четыре дробовых патрона к ней с латунными, явно, не один раз, переснаряженными гильзами, которые я сунул в карман. На бумаге, играющей роль пыжа с трудом угадывалась цифра «три», нарисованная химическим карандашом. И хотя брезентовый ремень был засален до блеска, а приклад с цевьем были затерты до белизны, стволы раковин не имели ни внутри не снаружи, курки звонко щелкали, а предохранитель четко фиксировался в своих положениях, поэтому ружье я взял. Слава же, категорически отказался брать какой-то однозарядный карабин, типа «Лося». Мы вновь загрузились в «УАЗик» и покатили, между сопок в тайгу.

Ехали около часа, затем, когда вездеход, тяжело завывая движком, уперся с сплошную стену молодых сосен, участковый, что-то злобно бормоча, вылез из машины, и попытался найти объездной путь. Минут через пять он вернулся, удрученно развел руками и попросил достать из заднего отсека оружейный чехол, в котором был ухоженный СКС.

— Короче, парни, идете за мной. Дистанция пять метров. Мы должны найти домик охотников. Направление вон на ту гору. Если найдем дом, окружаем его и осторожно проверяем. Здесь позавчера видели чужих, возможно, они в доме прячутся. У чужих обязательно есть оружие, поэтому осторожно. Если кто-то потеряется — не надо паниковать. Надо оставаться на месте и ждать. Если услышите одиночный выстрел — ответить выстрелом в воздух один раз, я вас найду. Все. Готовы? Пошли.

Участковый, хитрая жопа, переобулся в сапоги. Мы же со Славой перлись за ним, по траве, в форменных брючках, которые через пять минут намокли и нацепляли каких-то колючек, типа чертополоха. Путь наш шел вверх, иногда спускаясь чуть-чуть вниз, но потом опять устремляясь вверх. С непривычки ползанья по горам легкие жгло огнем, руки ноги механически переставлялись, чтобы не потерять мечущиеся впереди серое пятно спины аборигена. Внезапно участковый присел и обернулся ко мне, приложив палец к губам. Я резко остановился и пригнулся, чтобы сразу получить в спину устрой коленкой, не успевшего вовремя остановиться напарника.

— Т-с-с! Дом там — капитан сделал страшной лицо и ткнул пальцев чуть левее нашей траектории: — Обходите справа и слева.

Я скинул с плеча ружье, и пригнувшись, пошел влево, высоко поднимая ноги и осторожно ставя их на всю ступню, надеясь, что трухлявые ветки и сухая трава не будут настолько предательски трещать под подошвами. Окружали домик минут десять, потом еще столько же сидели в кустах, прислушиваясь к шуму леса. Не уловив каких-либо звуков присутствия человека, мы двинулись к домику, или, скорее к землянке, вырытой в склоне. Стена из не ошкуренных бревен, с забитым в щели, высохшим мхом, небольшая дверь, сколоченная из толстых досок, и повешенная на двух кусках старой автомобильной покрышки, маленькое окошко над дверью, затянутое полупрозрачным целлофаном в несколько слоев. Слава остался на верху, следить за окрестностями, а мы с капитаном подкрались на площадку перед землянкой. Метрах в трех от двери в земле торчали две деревянные рогульки, между которыми сохранилось несколько головешек. Мне показалось, что след от костра довольно свежий. Дверь в землянку была закрыта на деревянную щеколду. Участковый, стволом карабина, откинул ее и потянул дверь на себя. В землянке, кроме пары топчанов, сколоченных их досок и каменного очага в углу, более ничего не было. Легенда о припасах, спичках, инструментах и патронах, оставляемых посетителями таких зимовий для путников, в данном случае не работала.

— Там ручей внизу бежит — сказал участковый нормальным голосом, очевидно, что таится более нужды не было: — Место удобное, чтобы переночевать. Сюда монголы часто с той стороны приходят….

— Зачем?

— Что-то украдут у нас, домой едут, здесь ночуют. Потом к себе уходят. Наши тоже к ним воровать ходит. Молодые, кровь кипит, интересно.

— Что будем делать?

— Ничего, домой поедем. Позавчера кто-то здесь был, утром ушел — вон лошадей следы — капитан показал рукой на траву, которая, по-моему, от соседнего участка ничем не отличалась.

— Так может сжечь здесь все? — Слава, топтавшийся на крыше землянки, подал голос.