Хорнблауэр и «Отчаянный» - Сесил Форестер

— Мистер Карджил, — сказал Хорнблауэр. — Давайте посмотрим, как вы повернете судно теперь, после того, как мы изменили дифферент.

— Есть, сэр, — ответил Карджил. В ответ на прямой приказ бедняга не мог сказать ничего иного. Но он явно нервничал. Вернувшись к штурвалу, он взял из стропки рупор — к этому вынуждал его крепкий ветер.

— Приготовиться к повороту оверштаг! — скомандовал он. Выкрики боцманматов и мистера Вайза подхватили его приказ. Матросы побежали на свои посты. Карджил посмотрел на море, на небо и судорожно сглотнул. На этот раз он барабанил по ноге пальцами левой руки — правая была занята рупором. Матросы отдали шкоты и брасы с одной стороны, обтянули с другой. «Отчаянный» встал на ровный киль. Он поворачивался. Поворачивался.

— Кливер-шкоты раздернуть! — прокричал Карджил в рупор. Сам Хорнблауэр предпочел бы подождать еще три-четыре минуты, но знал, что может ошибаться — и не только из-за морской болезни. Стоя на этом месте, он не «чувствовал» судно. События показали, что Карджил чувствовал, или ему повезло — во всяком случае «Отчаянный» повернулся без колебаний.

— Руль на подветренный борт! — прокричал Карджил, рукоятки штурвала закрутились, останавливая «Отчаянный», который уже начал уваливаться под ветер. Матросы налегли на фока-галс, другие выбрали булини. «Отчаянный» лег на новый курс так послушно, как только можно было желать. Хорнблауэр подошел к штурвалу.

— Рыщет? — спросил он у рулевого. Тот немного отпустил штурвал, прищурился на ликтрос грот-марселя и снова привел судно к ветру.

— Не могу сказать, чтоб рыскал, сэр, — заключил он. — Может и рыщет, немного. Нет, сэр, не скажу, чтоб рыскал.

— Очень хорошо, — сказал Хорнблауэр. Буш и Провс не произнесли ни слова. Не требовалось даже взгляда, чтоб особенно подчеркнуть ситуацию, но вот слегка похвалить Карджила будет нелишним. — Вы сможете уйти с вахты удовлетворенным, мистер Карджил.

— Да, спасибо, сэр, — сказал Карджил.

Его круглое румяное лицо расплылось в улыбке. «Отчаянный» поднялся на волне, накренился, и Хорнблауэр, застигнутый врасплох, оступился и полетел прямо на широкую грудь Карджила. К счастью, тот был тяжеловесом и крепко держался на ногах. Он устоял — иначе они вместе с капитаном покатились бы прямо в шпигат. Хорнблауэр сгорал от стыда. Он не лучше держится на ногах, чем любая сухопутная крыса — зависть к Карджилу, Бушу и Провсу, стоящим твердо и уверенно покачивающимся вместе с судном, грозила перейти в прямую неприязнь. И желудок опять готов был предать его. Достоинство Хорнблауэра было в опасности. Он собрал все его остатки, чтобы на негнущихся ногах и с несгибаемым упорством повернуться к Бушу.

— Пожалуйста, проследите, чтоб меня позвали, если понадобится изменить курс, мистер Буш, — сказал он.

— Есть, сэр.

Палуба кренилась, но Хорнблауэр знал, что она кренится совсем не так сильно, как представляется его смятенному рассудку. Он принудил себя дойти до каюты. Дважды приходилось ему останавливаться и собираться с духом, а когда «Отчаянный» поднялся на волне, он едва не побежал — во всяком случае, пошел куда быстрее, чем приличествует капитану.

Проскочив мимо часового, он потянул на себя дверь. Не утешило — даже еще хуже смутило, — что рядом с часовым стояло ведро. Хорнблауэр распахнул дверь, переждал, пока «Отчаянный» закончит опускать корму, и со стоном ухватился за койку. Койка качалась, и ноги его проехались по палубе.

4

Хорнблауэр сидел за столом в своей каюте, держа в руках пакет, который пятью минутами раньше вынул из рундука. Через пять минут он будет вправе его вскрыть — по крайней мере, так показывало счисление пути. Пакет был очень тяжелый — в нем могла бы лежать картечь, хотя вряд ли адмирал Корнваллис стал бы посылать картечь одному из своих капитанов. Пакет запечатан, печати целы. На парусиновой обертке чернилами выведено:

«Инструкции Горацио Хорнблауэру, эсквайру, капитану и капитан-лейтенанту Е. В. шлюпа „Отчаянный“. Вскрыть по пересечении долготы 6° к западу от Гринвича».

Запечатанные приказы. Служа на флоте, Хорнблауэр постоянно слышал о таких вещах, но сам столкнулся с ними впервые. Их прислали на борт «Отчаянного» в день свадьбы, и он расписался в получении. Сейчас корабль должен будет пройти шестой меридиан. Ла-Манш они пересекли с необычайной легкостью. От курса пришлось уклониться только на одну вахту. То, что Хорнблауэр, дабы восстановить уверенность Карджила в себе, приказал повернуть судно оверштаг, обернулось невероятной удачей. Ветер зашел к западу лишь чуть-чуть, да и то ненадолго. «Отчаянный» не застрял в заливе Лайм и благополучно прошел на ветре скалы Каскетс — и все благодаря этому счастливому приказу. Хорнблауэр чувствовал, что Провс искренно зауважал его и как навигатора, и как предсказателя погоды. Оно и к лучшему; Хорнблауэр не собирался объяснять Провсу, что это — простое стечение обстоятельств.

Он поглядел на часы и крикнул стоящему у дверей морскому пехотинцу:

— Позовите мистера Буша.

Хорнблауэр услышал крик часового, потом приказ по цепочке передали на шканцы. «Отчаянный» испытывал сильную килевую качку, но почти не кренился с боку на бок — длинные атлантические валы сильно изменили характер его движения, причем, по мнению Хорнблауэра, к лучшему. Он почти совладал с морской болезнью. Буш появился не сразу — очевидно, на шканцах его не было. Очень возможно, он дремал или занимался личными делами. Ничего, он не удивится, что его отвлекли, да и вреда ему от этого не будет —флот есть флот.

Наконец в дверь постучали, и вошел Буш.

— Сэр?

— А, мистер Буш, — сухо сказал Хорнблауэр. Буш — его ближайший друг, но дело официальное, и вести себя надо соответственно. — Можете ли вы мне сказать, каково сейчас положение судна?

— Точно не могу, — ответил изумленный Буш. — Я полагаю, миль десять к западу от Уэссана, сэр.

— В этот момент, — сказал Хорнблауэр, — мы находимся на долготе 6° и еще несколько секунд. Широта 48°40', но сейчас, как это ни странно, мы можем не обращать внимания на широту. Значение имеет только наша долгота. Не будете ли вы так любезны осмотреть этот пакет?

— А. Ясно, сэр, — сказал Буш, прочитав надпись.

— Вы видите, что печати целы?

— Да, сэр.

— Тогда не будете ли вы так любезны, покинув каюту, проверить нашу долготу, дабы при необходимости засвидетельствовать, что я выполнил приказ.

— Да, сэр, хорошо, — сказал Буш. Прошло несколько секунд, пока он осознал, что разговор закончен, и добавил:

— Есть, сэр.

Когда дверь закрылась, Хорнблауэр понял, как велико в нем искушение дразнить Буша. Этому искушению надо противиться. Если ему потворствовать, потом будет стыдно. В любом случае, Буш — слишком легкая мишень, это все равно, что стрелять по сидящей птице.