Группа «Янки» - Гарольд Койл

У выезда из жилой зоны находился контрольно-пропускной пункт военной полиции. Пэт остановили и сказали, что она не может уйти из этой зоны. Она попыталась объяснить военному полицейскому, что ей нужно забрать из города жену одного из офицеров. Но тот стоял на своем, утверждая, что ей следует развернуться и идти обратно. Пэт решила обострить обстановку и заявила рядовому, что хочет говорить с его командиром. Полицейский подошел к сержанту и о чем-то мгновение с ним говорил. Сержант подошел к ней со словами:

— Мне очень жаль, мисс, но вы не можете пройти.

Но Пэт привыкла иметь дело с военными и редко могла не найти, что ответить. Она также знала, как возможно воспользоваться званием Шона, не будучи чрезмерно настойчивой и наглой.

— Сержант, как я уже объяснила вашему рядовому, жена командира одного из взводов роты моего мужа находится в гастхаусе в городе и не может прибыть сюда. Я собираюсь забрать ее. И если вы или ваш рядовой не согласны сделать это за меня, то я должна это сделать.

Сержант подумал над этим, потом сказал Пэт подождать, пока он спросит у своего командира взвода. Он вернулся через несколько минут и сказал ей идти прямо к гастхаусу, забирать жену взводного и возвращаться. Они не должны задерживаться где-либо и должны доложить ему, когда вернуться. Его слова и меры предосторожности обеспокоили Пэт и заставили задуматься, такая ли хорошая ли это была идея. Но она приняла решение. Сью Гаргер нуждалась в ней.

Но старый армейский принцип сначала торопить, а потом заставлять ждать действовал даже в отношении семей военнослужащих. Когда Пэт ушла, позвонила Кэти Холл, и сказал, что эвакуация, вероятно, начнется только завтра. Военно-воздушным силам нужно было еще время для подготовки. Чтобы сохранить видимость нормальной жизни, подготовка к эвакуации также была отложена на последний момент. Некоторые из старших женщин сравнивали ситуацию с таковой в Иране, когда члены семей американского персонала были эвакуированы буквально в последнюю минуту. Пэт была вовсе не рада, что она и ее дети вынуждены оставаться в стране только ради показухи, но придерживалась выбранного принципа. Не плакать над пролитым молоком.

Поскольку день клонился к вечеру, а эвакуация, очевидно, не собиралась начинаться в ближайшее время, женщины начали заходить друг к другу и отпустили детей поиграть. Кэти Холл пустила слух, что собирается провести общий ужин для жен офицеров батальона. Большинство женщин, вместе с детьми, пришло на него.

Даже, несмотря на то, что необходимость сдерживаться в разговорах бросала тень на это дело, все было лучше, чем сидеть в одиночестве и беспокойстве. В том, чтобы пострадать вместе был некоторый комфорт.

К концу первого дня Пэт ощущала физическое и моральное истощение. Казалось, он нее сейчас зависело так много. В отсутствие мужа, способного ее поддержать, она ощущала себя неловко, под гнетом ответственности. Быть и матерью и отцом. Быть примером для Сью и других женщин. Быть уверенной, что все будет готово, когда придет сигнал. Быть ближе к детям и вести их через этот кризис. Шон всегда был рядом, когда семья сталкивалась с крупной проблемой или нужно было принять важное решение. Но теперь он ушел и ничем не мог помочь Пэт справиться с крупнейшим кризисом в ее жизни. Сью Гаргер помогала ей. Она несколько успокоилась и смогла сильно помочь ей с детьми. Однако она была столь же потеряна, как и Пэт, и еще только училась быть в армии.

Но Пэт отбросила страхи и сомнения и продолжала, спотыкаясь, идти вперед по темной и неопределенной дороге, по которой была вынуждена идти ее семья. В одиночестве.

Второй день прошел так же, как и первый. AFN TV возобновила вещание, однако большую часть времени передавало социальную рекламу и новости, из которых нельзя было получить никакой информации. Дождь во второй половине дня только усугубил мрачное и опасливое настроение. Заявления, что эвакуация вот-вот начнется, носились вихрем вместе с другими слухами.

Но так было только до вечера, когда были переданы официальное сообщение и инструкции о начале эвакуации. Словно открылись вентиляционные каналы, немного стравив избыточное давление.

По крайней мере, теперь они знали, что делать и когда это начнется. Уже в шестой раз за эти два для Пэт проверила «эвакуационный комплект", стоявший у двери. Одеяла, еда, вода, чашки, подгузники, некоторые медикаменты, смена одежды для мальчиков, две для Сары, карманный нож, книжки-раскраски для детей, и другие «необходимые» элементы.

Рассказывать обо всем детям Пэт боялась больше всего. Она откладывала это как можно дольше, надеясь, что некоторое здравомыслие все же возобладает и все закончиться.

Но больше откладывать было нельзя. Она собрала детей на кровати Шона и села вместе с ними. Она сказала им, что завтра они собираются уехать из Германии, чтобы навестить бабушку. Курт пришел в восторг. Он подпрыгнул на кровати и стал спрашивать, какие игрушки можно взять с собой. Сара просто смотрела на Пэт, пытаясь сказать слово «бабушка», но не могла связать его с чем-либо, так как никогда еще не видела своих бабушку и дедушку.

С Шоном, как и ожидалось, оказалось тяжелее. Его первый же вопрос был об отце:

— А папа поедет с нами?

— Нет, папа с нами не поедет.

— Почему?

— Папа должен остаться по работе. Помните, я вам говорила, что он отправился в поле? Так вот, он все еще в поле со своей ротой. На этот раз он не сможет поехать с нами.

— А мы когда-нибудь снова увидим папу?

— Папа вернется и присоединиться к нам, когда закончит на своем поле.

— Когда это будет?

Пэт начала сердиться. Мальчик беспокоился, ей было жалко его, потому что происходящее было ему непонятно. Но его вопросы только усиливали ее страхи и тревогу. Прежде, чем потерять способность держаться и заплакать, Пэт прервала эту череду вопросов без ответа и сказала Шону, что отец вернется домой, как только сможет. Это не устроило Шона, но это было лучшее, что Пэт могла сделать.

***

Утро продолжалось с незначительными изменениями. Дневная жара превращала танк в духовку. Химическая защита делала все еще невыносимее. Бэннон начал выпускать двоих членов экипажа наружу, чтобы размяться, покурить, проветриться и поесть. В перерыве он пошел проверить танк № 33. Командиры танков начали выпускать членов экипажа наружу. Сразу после полудня к «66-му» прибыл для доклада Полгар из механизированного взвода. К Бэннону и Полгару присоединилась командир батальона и его S3, прибывшие на протрясшейся по проселку М-113. Видимо, им тоже было скучно из-за того, что они не могли ничего сделать, кроме как смотреть и ждать. Пока полковник отправился пешком, чтобы проверить механизированный взвод, S3, майор Фрэнк Джордан спешно ввел Бэннона в курс сражения, которое вели передовые силы.

Кавалеристы понесли тяжелые потери и не смогут продержаться еще долго. Они остановили атаку первого эшелона и сильно ослабили его, однако дорого заплатили за этот успех, на что указывал настоящий парад санитарных и ремонтно-эвакуационных машин, спускающихся с дальнего холма через деревню и направляющийся через небольшую долину в тыл. Бригада ожидала удара противника где-то в конце дня. Кавалеристы хотели продержаться до ночи, чтобы отойти под покровом темноты. Однако ставки были против них. Затем вернулся полковник, обменялся с ними несколькими репликами, а затем покинул позиции вместе с S3.

Вместо того чтобы после полудня все время смотреть и ничего не делать, Бэннон решил обойти взводы.

Командир батальона ушел, но собирался вернуться через некоторое время после отхода кавалеристов. В этот момент было хорошо показаться на позициях, чтобы проверить остальную группу, увидеть, как они адаптировались к войне и передать приказ быть готовым к отходу кавалеристов. Он сказал Фолку оставаться на месте, и если придет сообщение на частоте батальона, переключиться на частоту роты и передать сообщение старпому, если тот сам не сделает этого. Надев шлем, РПС и вооружившись пистолетом, Бэннон начал обход.

Как и утром, Бэннон двигался от танка к танку, обходя позиции слева направо. Добравшись до танка № 31, Бэннон сообщил переданную ему информацию и обсудил с Гаргером положение 3-го взвода. Затем они рассмотрели план действий группы и взвода при прохождении кавалеристов и атаке противника. Бэннона приятно удивило то, что Гаргер четко изложил ему действия своего взвода на каждом этапе планируемого действия. Либо Пирсон работал с ним сверхурочно, либо мальчишка действительно понимал все это. По крайней мере, неважно, по какой причине, он держал в уме весь замысел предстоящего боя. Был еще, однако, вопрос, сможет ли он реализовать его на практике.

Даже в тени деревьев, подниматься вверх по склону в костюме химической защиты и болтающихся на ногах бахилах было жестоким испытанием. К тому моменту, как он достиг танка Улецкого, он чувствовал себя избитым и нуждался в отдыхе и глотке воды. Когда он устроился в тени рядом с «55-м», Улецки нагнулся вниз, протягивая ему банке колы, холодную банку колы. Бэннон понятия не имел, откуда тот ее взял. Да и не хотел этого знать, потому что что-то хорошее всегда было несколько неуставным. Отдыхая, Бэннон обсудил с Улецки план действий не только группы, но и всего батальона. Если он выйдет из строя — эвфемизм для будет ранен или убит — Улецки, как старпому должен будет быть готовым руководить действиями группы в рамках плана так же эффективно, как и он сам. В армии все должны быть заменяемыми. Это была не слишком светлая мысль, однако это было частью их службы и, по крайней мере, теоретически, все это понимали.