У трех дубов - Эдгар Уоллес

Сократ угадал, что она хотела сказать.

— Нет, мисс Темальтон, его уже увезли в Газлмер.

— Ну, что вы на это скажете? — спросил Штейн, как только за ней закрылась дверь.

— Вне всякого сомнения, ее рассказ, конечно, правдив.

— Правдив? — возмущенно крикнул Боб Штейн. И Лексингтон почувствовал к этому бывшему детективу что-то вроде симпатии. — Вы считаете, что она могла солгать?

— Каждый человек умеет лгать, Штейн. Это талант, которым награждено все человечество, только одни лгут в большей степени, а другие в меньшей. Девушка считает, что после сцены с отчимом в его кабинете она больше не видела его, — задумчиво добавил он.

— Конечно, так оно и есть, — сказал Лекс.

Брат как-то странно посмотрел на него.

— Она его увидела снова, Лекс. Она видела его, но не знала, что это он. Человек, который укрывался в кустарнике, когда она проходила мимо, был Джон Мендель.

Это утверждение озадачило его слушателей.

— Да, это был Джон Мендель, — настойчиво повторил Сократ.

— Вы просто сумасшедший, Сок, — проговорил наконец Боб Штейн. — Каким образом это мог быть Мендель? Мендель, который самостоятельно не мог сделать ни шагу?

— И тем не менее, это был он, и никто другой, — упорствовал Смит.

— Вы хотите нас уверить в том, что прошлой ночью произошло чудо?

Сократ зажег черную и не особенно хорошо пахнущую сигару.

— Два чуда. И оба эти чуда легко объяснимы, только в настоящий момент я еще не готов, чтобы дать вам это объяснение, потому что…

— Ну? — в один голос спросили оба собеседника.

— Потому, что я его не знаю, — закончил Сократ с широчайшей улыбкой на лице.

И, избегая взгляда Лексингтона, готового обрушить на его голову поток ругательств, он пригласил Штейна к ужину.

— Благодарю, я охотно останусь. Собираетесь ли вы остаться здесь до окончания следствия по этому делу?

Сократ Смит утвердительно кивнул и ушел к себе, чтобы без помех привести в порядок свои мысли. Немного позже к нему присоединился и брат.

— Сок, почему ты пригласил к ужину этого человека?

И, пожалуй, в первый раз в жизни Лексингтон заметил в глазах брата холодное и осуждающее выражение.

— Если ты рассматриваешь Боба Штейна как бесспорного соперника, почему не рискуешь даже конкурировать с ним? Тебе не приходило в голову, что я использую Боба для помощи, которую он может мне оказать, и что объяснение тайны у трех дубов для меня и для всех вообще гораздо важнее, чем твое безмятежное ухаживание за Молли Темальтон?

Лексингтон опустил голову.

— Я сожалею, Сок, — тихо сказал он и почувствовал, как брат обнял его за плечи.

— Любовь — это одна из приятных форм помешательства, Лекс. Оставь меня теперь одного. Мне надо разрешить семь различных проблем, прежде чем предпринять дальнейшие шаги.

К столу он пришел с опозданием. Его с нетерпением ожидала мисс Темальтон, у которой для него было новое известие.

За столом он в разговоре не участвовал, на вопросы, обращенные к нему, отвечал кратко, односложно, и вообще был настолько серьезен, что Молли только к концу ужина набралась мужества обратиться к нему.

— Вы взяли себе дневник мистера Менделя?

С лица Сократа молниеносно исчезло выражение задумчивости.

— Я не знал, что он вел дневник.

— Я тоже узнала об этом лишь недавно, и мне не совсем ясно, соответствуют ли действительно его записи названию «дневник», хотя Тиммс, который всегда убирал кабинет мистера Менделя, утверждает это. По его словам, существуют две исписанные книги, которые содержат в себе жизнеописание всей жизни мистера Менделя. Однажды Тиммс нашел в корзине для бумаг начатую страницу, единственная строчка которой, как он точно помнит, гласила: «В это время мы начали подозревать, что Деверу…»

— Деверу? — воскликнул Сократ. — Ведь это человек, который ограбил Лионский банк и ускользнул от Менделя.

— От Менделя и от меня, — лаконично добавил Штейн. — Но это Менделя удручало гораздо больше, чем меня… Но с какой стати он писал автобиографию? Конечно, у него была интересная жизнь, не так ли, Сок?

— Я тщательно осмотрел его письменный стол, — заметил Сократ, — и не обнаружил ничего похожего на дневник. Значит, там должен существовать какой-то потайной ящик, как в большинстве антикварных…

Он стремительно повернулся к двери. Она была чуть приоткрыта, и его острый слух уловил тихие шаги. Секундой позже Сократ был уже около нее и распахнул настежь; снаружи стоял человек с белыми волосами.

— Добрый вечер, мистер Джефри, — вежливо приветствовал его Сократ. — Как вы сюда попали?

Глава 11

Однако Джефри не только не обратил внимания на вопрос, но даже и не посмотрел на него. Его глаза были устремлены на Молли, и приветливая улыбка смягчила морщинистое лицо.

— Так и думал, что вы обязательно вернетесь. Я целый день беспокоился за вас и должен был рассказывать этим господам всякие небылицы.

Мисс Темальтон бросилась с протянутыми руками к нему навстречу. В глазах ее светилась благодарность.

— Как хорошо, что вы здесь. А я все думала, каким образом сообщить вам о своем возвращении, потому что сегодня вечером… — Она вздрогнула от ужаса при каком-то воспоминании. — Я не могла бы снова идти через долину.

— Я думал об этом. Впрочем, прошу извинить меня, что помешал вашему ужину. Возвращаюсь к вашему вопросу, мистер Смит. Могу объяснить — входная дверь была открыта, и я вошел в дом обычным путем. Вы удовлетворены?

В его последних словах было что-то определенно вызывающее. Поскольку Молли присутствовала здесь как хозяйка дома, Сократ действительно не имел никакого права спрашивать посетителя, зачем тот пришел. Он это понимал, и это также не укрылось от посетителя.

— С сегодняшнего дня я уже привык распоряжаться здесь, — сказал Сократ с добродушным видом, — и хочу продолжить эту роль, чтобы предложить вам присесть. Вы уже знакомы с мистером Штейном?

— Да, мы встречались в Лондоне около шестнадцати-восемнадцати лет назад. Вы помните, мистер Штейн?

Боб Штейн слегка поклонился, и Сократ понял, что сведения, которыми он располагал о прошлом Джефри значительно потеряли свою ценность благодаря безмолвному признанию этого человека.

— Настоящей же причиной моего прихода сюда было намерение пригласить вас, Молли, ко мне, так как вам вероятно, неприятно ночевать под этой крышей.

— Да, я не могу остаться здесь. Но по дороге сюда я сняла себе комнату в деревенской гостинице.

— Вы поступили очень умно, — сказал Штейн.

Джефри медленно переводил свой взор с одного лица на другое, а затем, снова тепло улыбнувшись, встал и сказал:

— Я боюсь, что пришел в неподходящий момент и прервал вашу интересную беседу. Доброй ночи, Молли.

— Доброй ночи, мистер Джефри. — Она нежно пожала его руку.

Боб Штейн тоже стал прощаться. Но перед уходом он отвел Сократа в сторону.

— Завтра утром я снова буду здесь, чтобы помочь вам в розысках дневника Джона, который, возможно, многое объяснит. Я хотел бы и сегодня ночью помочь вам, но полагаю, что для этой работы вы предпочтете дневное время.

— Мы вынесем письменный стол на лужайку и разломаем его на куски.

— Не думаете ли вы, что этот дневник может находиться где-нибудь в другом месте?

— Я прежде всего думаю о потайном ящике. Это старинное французское неуклюжее изделие может быть снабжено пустыми ячейками, как медовые соты.

— Хорошо, я буду здесь в девять часов. — Он посмотрел на молодую девушку через плечо. — Молли уже, наверное, пора идти в гостиницу?

— Едва ли. Во всяком случае я сам ее доставлю туда, — лицемерно возразил Сократ, который совершенно точно знал, что сейчас для Молли Темальтон мог быть приятен только один-единственный провожатый.

Затем он оставил молодых людей одних и снова посвятил себя просмотру бумаг Джона Менделя в надежде натолкнуться на что-нибудь важное. Он ощупывал и выстукивал стол в поисках тайника, но все оказалось безрезультатным. Случайный взгляд на часы показал, к его удивлению, что было уже девять.

— Алло, вы, молодежь! Вы знаете, что уже поздно? — крикнул он, входя в комнату. — Гостиница закроется.

— Я пришла к решению остаться здесь, — немного поспешно сказала Молли.

Сократ с удивлением посмотрел на обоих молодых людей. Молодость… Молодость совершенно равнодушна ко всему, кроме своих сердечных дел. Он почесал голову и добродушно ухмыльнулся.

— Что тебя развеселило, Сок?

— Так… Некоторые мысли. Но теперь, мисс Темальтон, я как добрый дядя отправляю вас спать.

— Я… Я, правда, не подозревала, что уже так поздно, — взволнованно и смущенно сказала она. — Доброй ночи, мистер Смит. Доброй ночи, Лексингтон.

«Ого, Лексингтон», — отметил про себя Сократ.

Очевидно, для Молли Темальтон было совершенно необходимо, чтобы Лексингтон проводил ее до самой лестницы и чтобы там еще некоторое время поговорить о вещах исключительной, на их взгляд, важности.