Рыцарь Курятника - Эрнест Капандю

— Кажется, да.

— Чему вы удивляетесь? — сказал Таванн. — Я уже говорил вам, что он дворянин.

— Оригинальнее всего, что достойный Рыцарь Курятника прибавляет очень вежливо в своем послании, что если бы он знал, как мало найдет в бюро, то не беспокоился бы.

— Ах, как это мило! — сказала Дюмениль.

— Он закончил письмо, выражая сожаление, что он лишил такой ничтожной суммы такую знатную даму, и, если ей понадобятся деньги, он будет рад дать ей взаймы вдвое больше.

— Он осмелился это написать! — поразилась Софи.

— Все как есть!

— Он очень остроумен, — сказал Таванн, который был в восторге. — Ах! Как я сожалею, что не смог привести его сегодня!

— Неужели вы в самом деле его знаете? — спросила Сале.

— В самом деле, я имею честь быть с ним знаком.

Насмешливые восклицания раздались со всех сторон.

— Послушать вас — подумаешь, что сейчас карнавал, — сказала Кино.

— Однако я не шучу, — ответил Таванн.

— Но почему ты говоришь, что он твой друг? — заметил Ришелье.

— Я говорю это, потому что это правда.

— Вы — друг Рыцаря Курятника? — закричал Бриссак.

— Друг и должник, — сказал Таванн. — Рыцарь оказал мне одну из тех услуг, которые нельзя забыть ни при каких обстоятельствах.

— Таванн, вы насмехаетесь над нами!

— Таванн, ты шутишь слишком долго!

— Таванн, ты должен объясниться!

И вопросы посыпались на виконта со всех сторон.

— Извольте, — сказал Таванн, вставая. — Вот что Рыцарь Курятника сделал для меня: на протяжении шести часов он два раза спас мне жизнь, убив троих человек, которые хотели убить меня. Он велел отвезти за пятьдесят лье сердитого и ленивого опекуна, который очень меня стеснял, и бросил на ветер сто тысяч экю для того, чтобы женщина, которую я обожал и с которой я никогда не говорил, протянула мне руки и сказала: «Благодарю». Рыцарь Курятника сделал все это в одно утро. Скажите, милостивая государыня! Отвечайте, милостивые государи! Много вы знаете таких преданных друзей, способных на подобные поступки?

Собеседники переглянулись с выражением явного сомнения. Было ясно, что каждый из присутствовавших считал это продолжительной шуткой. Но лицо Таванна было серьезным.

— Уверяю вас, — продолжал он очень твердо, — я говорю вам правду.

— Честное слово? — спросила Кино, пристально смотря на виконта.

— Честное слово — Рыцарь Курятника оказал мне ту важную услугу, о которой я вам говорил.

Сомнений больше не было.

— Как это странно! — сказал князь Ликсен.

— Расскажите нам подробнее об этом случае! — попросила Камарго.

— К несчастью, сейчас я ничего больше не могу вам рассказать.

— Почему? — спросил аббат де Берни.

— Потому что в этом деле есть тайна, которую я должен сохранить.

— Почему сейчас? — добивался Ришелье. — Почему именно сейчас?

— Потому что время, когда я смогу рассказать об этом происшествии, еще не наступило.

— А настанет ли оно? — спросила Дюмениль.

— Настанет.

— Когда же?

— Года через два, не позже.

— Через два года! Как это долго!

— Может быть, и скорее.

Собеседники опять переглянулись.

— Таванн говорит серьезно, очень серьезно, — сказал Бриссак.

— И вы говорили правду о вашей сегодняшней встрече с Рыцарем Курятника? — спросила Екатерина Госсен.

— Я вам уже сказал, что встретил его, — ответил Таванн.

— И могли бы привести его сюда? — спросила Камарго.

— Да.

— Под его именем?

— Конечно.

— О, это невозможно!

— Мне хотелось бы его видеть! — сказала Кино.

— Я не сказал, что он не придет, — возразил Таванн.

— Ах!.. — воскликнули женщины в один голос.

VII. УЖИН

Молчание последовало за словами виконта де Таванна. Вдруг Бриссак, Ришелье и Ликсен весело расхохотались.

— Чтобы узнать наверняка, придет ли твой друг, тебе надо сходить за ним.

— Я пошел бы за ним, если бы знал, где его найти, — спокойно ответил Таванн.

— Ты не из его ли шайки? — спросил князь Ликсен с комическим ужасом.

— Господа! — сказал Креки. — Я вам предлагаю кое-что!

— Что? — спросили все.

— Если Таванн пойдет за Рыцарем Курятника, я приведу того, кто придет в восторг, очутившись с ним в одной компании.

— Кого?

— Турншера.

— Главный откупщик! — произнесла Сале.

— Приемный отец хорошенькой Пуассон, — заметил Бриссак.

— Ваша хорошенькая Пуассон, кажется, теперь мадам Норман д’Этиоль? — спросила Дюмениль.

— Да, — сказал Ришелье, — она вышла замуж два месяца назад за Нормана, помощника главного откупщика, племянника Турншера. Я был на свадьбе.

— Как это вы попали в финансовый мир? — спросил Креки.

— Иногда позволяешь себе такие вещи, мои милые друзья.

— Но какое же дело вашему Турншеру, приемному отцу хорошенькой мадам д’Этиоль, до Рыцаря Курятника? — спросил Бриссак.

— Как! Вы не знаете? — спросил Креки с глубоким удивлением.

— Нет.

— Вы знаете, по крайней мере, что в изящном и обольстительном мире, в котором Камарго и Сале — две королевы, появилась новенькая — очаровательная танцовщица по имени мадемуазель Аллар?

— Еще бы! — сказал Бриссак. — Конечно, знаю.

— Хотя природа много сделала для маленькой Аллар, Турншер нашел, что этого недостаточно.

— Доказательством служит то, — прибавила Госсен, смеясь, — что природа в своих дарах забыла бриллианты, и главный откупщик хотел поправить эту забывчивость…

— Вот именно, хотел поправить…

— Как это?

— В опере заметили, — продолжал Креки, — что при каждом выезде из театра за хорошенькой Аллар следовал мужчина, щегольски одетый и прятавший лицо в складки своего плаща. Каждый раз, приезжая в театр, она встречалась с этим человеком. Это безмолвное обожание длилось несколько дней. Каким образом прекратилась эта немота — я сказать не могу. Могу только утверждать, что она прекратилась, и доказательством служит то, что однажды вечером после представления Аллар и этот человек сидели перед камином в комнате хорошенькой танцовщицы и разговаривали довольно оживленно. Вдруг позвонили. Камеристка прибежала в испуге и в открытую дверь шепнула: «Главный откупщик». Аллар, хотя еще очень молода, довольно опытна. Она тотчас попросила своего прекрасного собеседника пройти в смежную комнату. Дверь затворилась за ним в ту минуту, когда Турншер вошел с большим свертком в руках. Вы угадываете, что было в этом свертке?