Слеза дьявола - Джеффри Дивер

— Представляешь, как повезло парню? — вмешался Кейдж. — Отправился, чтобы забрать двадцать миллионов долларов, а по пути попал под грузовик.

— А почему деньги не забрал стрелок? — спросил Паркер.

— Потому что стрелку приказано только убивать, — ответила Лукас. — Денежными делами он не занимается. Классический случай разделения зон ответственности.

Казалось, ее удивило, что Паркер не догадался об этом сам.

— Организатор преступления выпускает стрелка в город с инструкцией продолжать убивать людей, пока не получит сигнала остановиться. Так он получал гарантию, что мы не уложим его на месте в ходе тактической операции. И даже если бы арестовали, у него был бы рычаг давления на нас — мы выпускаем его, а он сдает нам стрелка.

— Поэтому теперь нам необходимо найти стрелка самим, — сказал Кейдж. — Другого выхода нет.

Дверь за спиной Паркера чуть приоткрылась.

— Застегните куртку, — поспешно шепнул он Лукас.

— Что? Зачем? — не поняла она.

Как только Робби появился на пороге, Паркер сам стремительно протянул руку и запахнул на ней куртку, прикрыв большой пистолет на поясе. Ей это явно не понравилось, но он шепнул:

— Не хочу, чтобы мой сын видел вашу «пушку».

Потом обнял Робби за плечо.

— Привет, мистер Ху. Как там у вас дела?

— Стефи спрятала джойстик.

— Ничего я не прятала! — донесся протестующий голос. — Не прятала, понятно?

— Я выигрывал, вот она его и спрятала.

Паркер нахмурил лоб и спросил:

— Постой-ка, но ведь он присоединен проводом, так ведь?

— Она и провод отключила.

— Стефи-фи-фи! Давай сделаем так, чтобы джойстик опять появился через пять секунд. Четыре. Три. Две…

— Нашла! — крикнула девочка.

— Сейчас моя очередь! — завопил в ответ Робби и кинулся вверх по лестнице.

Паркер снова заметил, как Лукас проводила глазами взбиравшегося вверх мальчика.

— Как его зовут? — спросила она.

— Робби.

— Но вы обратились к нему как-то иначе.

— А, вы об этом. Мистер и мисс Ху. Такие прозвища я в шутку дал своим детям.

— По названию «Ваху» — своей университетской футбольной команды? — поинтересовалась она.

— Нет. Я взял это из одной книжки доктора Сьюза.

«Интересно, — подумал Паркер, — откуда ей известно, что я закончил университет штата Виргиния?»

— Послушай, Кейдж. Мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь.

— Но ты вникни в суть проблемы, приятель, — настаивал Кейдж. — Единственная улика, которая у нас есть, она же единственная зацепка, — это записка, оставленная преступником.

— Пусть ею займутся ребята из ГИМУ.

Группа изучения материальных улик ФБР.

Губы Лукас, казалось, вытянулись в совсем тонкую полоску. Потом она сказала:

— Если понадобится, мы проконсультируемся у них. И привлечем психолингвиста. А наши агенты проверят каждый хренов писчебумажный магазин в этой стране. Но…

— Мы надеялись, что на этой стадии запиской займешься ты, — подхватил Кейдж. — Ты посмотришь на нее и скажешь нам, что есть что. Заметишь нечто невидимое для других. Например, откуда он родом. Или сможешь определить, где стрелок нанесет следующий удар.

— Но у вас же есть Стэн, — возразил Паркер.

Стэнли Льюис был нынешним шефом отдела по работе с документами. Паркер знал его как отличного специалиста, потому что несколько лет назад сам взял на работу аналитиком. Ему вспомнилось, как они когда-то провели вечер вдвоем, потягивая пиво и соревнуясь, кто лучше подделает подпись Джона Хэнкока. И Льюис победил.

— Он сейчас на Гавайях. Дает в суде показания по делу Санчеса. Нам даже на истребителе не доставить его сюда вовремя.

— Следующая бойня уже в четыре часа, — пояснила Лукас.

— Все будет не так, как в последний раз, Паркер, — тихо сказал Кейдж. — Обещаю, что такого не повторится.

Взгляд Лукас снова заметался между двумя мужчинами, но Паркер не стал объяснять ей, что Кейдж имел в виду. У него не было ни малейшего желания говорить о прошлом — сегодня оно и так уже слишком громко напомнило о себе.

— Еще раз прошу простить меня. Быть может, в другой раз. Но сегодня никак не могу. — Ему трудно было даже себе представить все последствия, если Джоан узнает, что он снова участвует в активной фазе расследования.

— Черт тебя подери, Паркер, но что же нам делать?

— У нас нет ничего, — со злостью сказала Лукас. — Никаких версий, и осталось слишком мало времени до того момента, когда этот сумасшедший снова начнет косить людей, как траву. Среди пострадавших немало детей…

Но прежде чем она смогла продолжить, Паркер прервал ее нетерпеливым взмахом руки.

— Я вынужден просить вас немедленно уехать. Желаю удачи.

Кейдж пожал плечами, посмотрел на Лукас. Та подала Паркеру свою визитку с тисненым золотом гербом министерства юстиции. Когда-то точно такие же были у самого Паркера. Шрифт челтнэмской гарнитуры, девятый кегль.

— В самом низу указан номер мобильного телефона… Послушайте, если у нас возникнут вопросы, можем мы вам хотя бы позвонить?

— Да, можете, — кивнул Паркер после некоторого колебания.

— Что ж, и на том спасибо.

— Всего хорошего, — сказал Паркер и вернулся в дом, закрыв дверь. На лестнице стоял Робби.

— Кто это был, папа?

— С этим дяденькой я когда-то вместе работал, — ответил он.

— А у нее был пистолет? — продолжал выпытывать Робби. — У той леди?

— Ты пистолет видел? — спросил сына Паркер.

— Да.

— Стало быть, он у нее действительно был.

— С ней ты тоже работал?

— Нет, только с мужчиной.

— А она симпатичная.

Паркер хотел сказать: для агента ФБР вполне — но сдержался.

Теперь в Вашингтоне я живу в какой-то пелене тоски, преследуемый видениями Полли верхом на коне…

Снова у себя в кабинете, но теперь уже совершенно один Паркер вдруг поймал себя на том, что мысленно окрестил лежавшее перед ним письмо «Кью-1». В лаборатории по изучению документов ФБР было принято обозначать каждую еще не атрибутированную бумажку литерой «Кью» и порядковым номером. Если подлинность или авторство документа удавалось установить, его заново регистрировали под буквой «Кей», но тем же номером. Интересно, сколько лет прошло с тех пор, когда он в последний раз воспринял присланное ему на экспертизу подозрительное завещание или деловое соглашение как документ «Кью»? Это вторжение ФБР в его жизнь так же не давало ему теперь сосредоточиться, как до этого визит Джоан.

Забудь о Кейдже, забудь о Лукас.

Сконцентрируйся на работе…

Он снова вернулся к письму, держа над ним увеличительное стекло.

Теперь он обратил внимание, что автор — был ли то Джефферсон или нет — писал металлическим пером, и ему живо представился сток чернил по желобку в чуть процарапанную кончиком пера бумагу. Многие фальсификаторы полагают, что все старинные документы писались исключительно гусиными перьями, и потому сами пользуются только ими. Но уже к 1800 году железные перья приобрели большую популярность, и Джефферсон тоже в большинстве случаев писал свои письма перьями из стали.

Еще одно свидетельство подлинности.

В эти тяжкие времена я вспоминаю и о твоей Матери тоже, и хотя, дорогая моя, мне не хочется лишний раз обременять тебя, я просил бы найти портрет Полли и Матушки вместе. Помнишь его? Тот, на котором мистер Шабро запечатлел их у колодца. Мне бы очень хотелось иметь его, чтобы взгляд на их лица мог поддержать меня в самые мрачные минуты жизни.

Паркер заставил себя отвлечься от грустного содержания письма и проследил за линией, приходившейся на сгиб листка. Чернила, как он заметил, не расплылись, а это означало, что письмо было написано прежде, чем листок сложили пополам. Зная тщательность, с которой Томас Джефферсон подходил к своей корреспонденции, Паркер понимал, что он никогда бы не воспользовался для письма уже сложенной страницей. Что ж, еще одно очко в пользу того, что письмо настоящее…

Паркер поднял взгляд и выпрямился на стуле. Протянул руку и включил радиоприемник. На волнах Национального общественного радио передавали очередной специальный выпуск новостей о стрельбе в вашингтонском метро.

«По только что поступившей информации, число погибших достигло двадцати четырех человек. Некоторое время назад в больнице от огнестрельного ранения скончалась пятилетняя Лавель Уильямс. Ее мать тоже пострадала во время нападения и, по словам врачей, находится в критическом…»

Он выключил приемник.

Снова все внимание письму — рука с лупой медленно скользит над документом. Теперь всмотримся в самые окончания последних букв в словах, где автор отрывал перо от бумаги. Тоже типично для жеста, каким это делал Джефферсон.