Пляска смерти - Бернгард Келлерман

Когда горничная вышла из комнаты, Фабиан положил письмо на стол и опять покачал головой.

– Для меня теперь несомненно, что ваши братья желают, чтобы вы отказались от своего пая; ясней это трудно сказать.

Фрау Беата вскочила, и лицо ее снова стало багровым от гнева. Она раздавила черную сигару, лежавшую в пепельнице.

– Ясней трудно было бы сказать, правда, правда! Но причину вы понимаете? – воскликнула она взволнованно. – Что все это значит?

Фабиан пожал плечами.

– Постараемся выяснить.

– Мама, не надо, вот видишь, ты опять волнуешься, – взмолилась Криста.

– Ни капельки не волнуюсь, – успокоила ее фрау Беата. – Я хочу только понять, что все это значит. – Она с силой откинулась на спинку кресла. – Что на них вдруг нашло, на моих братцев? Выпьете рюмочку? – Фрау Беата налила себе рюмку коньяку из графина.

– Братья ваши пишут, – объяснил Фабиан, – что мы идем навстречу большим событиям, часто требующим быстрых решений. Вот в чем надо искать разгадки.

Фрау Беата покачала головой.

– Я-то знаю моих братьев, наверное, произошло что-то из ряда вон выходящее, – сказала она.

Она в задумчивости начала ходить взад и вперед по комнате. От ее шагов часы на стене сотрясались.

– Из ряда вон выходящее, – повторяла она время от времени.

– И мне кажется, они даже торопят вас, – заметил Фабиан.

– Неужели? – Фрау Беата взглянула на Фабиана, и он впервые заметил мелкие морщинки в уголках ее рта. – Так они еще торопятся, разбойники! Тем непонятней вся история! – Она вынула из ящичка новую сигару и закурила. – Но я узнаю все ваши хитрости, негодяи! – крикнула она, опускаясь в кресло у стола. Она помолчала в раздумье, потом выпустила огромное облако дыма. – И все-таки мне больно думать, что они поступают так только из корыстных побуждений, – проговорила она, обращаясь скорее к себе, чем к другим. – Но ведь в конце концов все возможно. Их, наверное, настроили жены, которым всего всегда мало. Их сиятельства Цецилия и Анжелика, ха-ха! – Фрау Беата разразилась громким, но добродушным смехом. Дурное настроение ее, казалось, прошло, она повеселела. – Вы непременно выпьете с нами чашку чаю, милый друг, – обратилась она к Фабиану, а Криста пригласила их к столу.

Выпив еще две рюмки коньяку, фрау Беата начала весело рассказывать о своих невестках и братьях, видимо, позабыв свой гнев.

– Что там королева Виктория по сравнению с их сиятельствами Цецилией и Анжеликой! – со смехом воскликнула она.

Нет, о своих невестках она не может сказать ничего хорошего. Она презирала их еще больше, чем братьев, над мягкотелостью и мотовством которых издевалась. Когда фрау Беата затрагивала эту тему, ее невозможно было остановить.

– Вот, например, Цецилия, жена инженера Гуго, кем она была до замужества? Обыкновенная малоизвестная певичка с голосом пронзительным, как фанфара. Впрочем, об ее прошлом я не буду распространяться в присутствии Кристы. А Анжелика, супруга Отто? Раньше она звалась Анной и была всего-навсего скромной бухгалтершей, отец ее портной, но это, конечно, не позор. Теперь же они обе строят из себя принцесс королевской крови. А дети, три сына Гуго и две девочки Отто? Нельзя не отметить: все они настоящие вундеркинды. Но и только. Вокруг них вьется целый хоровод воспитателей и учительниц, бонн и гувернанток, что, конечно, стоит денег, бешеных денег, и эти безмозглые дураки, мужья, покорно все оплачивают, – закончила фрау Беата. – Вас как адвоката это должно заинтересовать, друг мой.

– Конечно, вы даете мне ценные сведения, сударыня, – улыбаясь, заметил Фабиан, почти не слушавший ее, так как большинство этих историй давно было ему известно. Криста налила Фабиану вторую чашку чая и вполголоса предложила пирожное. Он изредка бросал на нее ласковые взгляды.

«Да, но что же такое эта ее улыбка? – снова спрашивал себя Фабиан. – Существуют тысячи разных улыбок, но эта околдовывает. Это расточительная улыбка. Что, собственно, улыбается в Кристе? Губы, ямочки на щеках, щеки, лоб, глаза, что еще? Эго какой-то таинственный язык, понятный мне только в минуты, когда я с нею. Все это загадочно и необъяснимо». Он старался не встречаться глазами с Кристой. «Ее улыбка доходит до самой глубины моей души, туда, куда ничто не проникает», – подумалось ему.

«Не хватает только, чтобы ты влюбился в нее», – пронеслось у него в голове, и он покраснел. Мысли его смешались, и он постарался вслушаться в слова фрау Беаты.

А она как раз заговорила о своих братьях. И, высмеивая их расточительность, рассказывала, какими они обзавелись автомобилями и какие выстроили себе пышные виллы, известные теперь всему городу. Сестре они великодушно уступили старомодный отцовский дом. Дети Отто катаются на собственных пони. А жен своих братцы обвешали брильянтами, жемчугом и мехами. В прошлом году они купили имение в Швейцарии – это на случай новой мировой войны, – пояснила фрау Беата, – чтобы их откормленные жены не умерли с голоду. Она снова весело засмеялась.

И вдруг оборвала себя на полуслове.

– Хватит! – громко воскликнула она. – Хватит толковать об этом вздоре. Вы, друг мой, соберете в городе нужные сведения, и тогда мы обсудим, что отвечать этим негодяям. – Она зажгла новую сигару. – А теперь поговорим о другом. Господии доктор, извольте рассказать нам о своей поездке. Надеюсь, у вас найдется еще минут пятнадцать?

Фабиан взглянул на часы.

– Минут пятнадцать, безусловно, – отвечал он. – К сожалению, мне сегодня надо непременно зайти в контору.

Он просидел еще целый час.

IX

Нежная улыбка Кристы все время стояла в глазах Фабиана, когда он шел по тихому Дворцовому парку. «Близ нее я чувствовал себя легко и беззаботно», – думал он. Но едва только он увидел освещенные витрины городских магазинов, как им снова завладели те же мысли, что занимали его на пути от Вольфганга.

Что ж, он готов действовать! Другого пути для него нет. Ему еще неясно было, каков же этот избранный им путь: он простирался перед ним как улица, окутанная утренним туманом. Но Фабиан знал: он приведет его к цели.

В ателье у портного Мерца никого не было; Фабиана это устраивало, так как ему ни с кем не хотелось встречаться, и он вошел. В конце концов пора позаботиться о зимних вещах; во время отпуска он не удосужился подумать о них. Портной Мерц, хилый старичок с белыми, как снег, волосами и прозрачным лицом, считавший Фабиана одним из своих лучших клиентов, встретил его очень предупредительно и немедленно достал из шкафа его новое зимнее пальто.

– Да, в таком пальто можно где угодно появиться, – сказал Фабиан, с удовольствием оглядывая себя в зеркало.

– Где угодно, – подтвердил Мерц старческим, слегка хриплым голосом. – Вы спокойно можете прогуливаться в нем под руку с первой красавицей города.

Фабиан засмеялся. Он любил лесть, даже самую неуклюжую. Потом он попросил показать ему образчики материи для зимних костюмов. Портной достал с полки связки образчиков и бросил их на прилавок.

Фабиан хотел выбрать материю, которую не носил бы каждый лавочник или чиновник, и в конце концов остановился на довольно вычурных образцах.

Разглядывая материи, он нет-нет да посматривал на толстые рулоны коричневого сукна, из которого шили себе форму члены нацистской партии.

– Хорошая материя, – похвалил он и пощупал сукно.

– Первоклассный товар, ему износу нет! – заверил его портной, стоявший с сантиметром на шее. – Вы уже заходили к Габихту, записаться?

Фабиан покачал головой.

– Я ведь четыре месяца был в отпуску из-за болезни сердца.

– Да, я знаю. Но теперь-то вы останетесь у нас? Вы, верно, знакомы с Габихтом, ортсгруппенлейтером?[6]

– Да, конечно! Несколько лет назад он чинил мне сапоги для верховой езды.

– Чинил? – Портной засмеялся. – Теперь он ничего больше не чинит. Он не знает, куда деваться от заказов, у него пятьдесят помощников. Ну, да это по заслугам. Ведь он денно и нощно работал для национал-социалистов, денно и нощно, и это еще в то время, когда находились люди, которые смеялись над его приверженностью к ним. Габихт и я были, можно сказать, пионерами. Габихту посчастливилось: он купил большой дом вдовы Кирш и обзавелся всевозможными машинами. Ортсгруппенлейтеру любой банк охотно даст ссуду! Он, наверное, скоро откроет собственную фабрику. Вот эта материя будет вам к лицу, посмотрите! Вы еще придете к нам, я готов держать пари, что бы вы там ни говорили.

– Не знаю, – уклончиво ответил Фабиан. – Как офицер запаса я ведь, собственно, должен был бы вступить в какую-нибудь военизированную организацию.

– Обязательно! Вы, насколько мне известно, были капитаном? Ну, тогда вы быстро добьетесь высокого поста.

Лицо Фабиана не выразило особого удовольствия. Он покачал головой.

– Как раз этого-то я и хочу избежать, – сказал он. – Вы не представляете себе, как я занят.