Прыжок через невозможное - Николай Томан

— Не напоминает ли вам этот ручей реку Гремучую в квадрате двадцать два — ноль пять, товарищ Голиков? — спрашивает ефрейтора старший сержант Брагин.

— Поуже только, пожалуй…

— К завтрашнему утру будет таким же. Ну, а берега? Похожи они на ту теснину, по которой течет Гремучая?

— Эти немного пониже, но зато покруче.

— Это тоже поправимо. Затем мы и прибыли, чтобы придать откосам этого обрыва полное сходство с берегами Гремучей. А где же ваша лопата, товарищ ефрейтор? Этак вы и вовсе от работы отвыкнете, забудете, что вы не только разведчик, но еще и сапер. А ну, живо за лопатой!

Пока Голиков идет к своей машине, к оврагу подъезжают офицеры штаба инженерных войск армии. Капитана Туманова, ведающего разведкой, ефрейтор хорошо знает. Узнает он и старшего помощника начальника штаба майора Абрикосова. А второй майор, кажется, дивизионный инженер.

Голиков приветствует офицеров, берет из кузова машины саперную лопату с длинной, до блеска отполированной рукояткой и спешит к своему взводу.

— Вот, между прочим, один из лучших наших разведчиков, — говорит майору Черкасскому-Невельскому капитан Туманов, кивая на Голикова. — И если вы считаете, что за немецким берегом нужно вести неусыпное наблюдение, то лучшего наблюдателя нам не найти.

— Да, я думаю, что лучше все-таки понаблюдать. Береженого, как говорится, бог бережет, — смеется Черкасский-Невельской. — Эффект нашей операции «пэчээн» будет зависеть от степени внезапности больше, пожалуй, чем любая иная военная операция.

— Ну так я тогда распоряжусь направить туда Голикова.

— Только не сейчас, — останавливает капитана Туманова Черкасский-Невельской. — Пусть пока работает вместе со всеми. Кстати, рота Кравченко должна придать склонам оврага очертания берегов Гремучей, и только. А на остальные работы придется вызвать саперов из какой-нибудь другой части.

— Понял вас, товарищ майор. С этим они сегодня управятся, а завтра я вызову роту из батальона Дементьева.

Капитану очень хочется спросить Черкасского-Невельского о подробностях его плана, но школа генерала Кунакова дает себя знать. «Поменьше вопросов, товарищи офицеры, — постоянно поучает он своих подчиненных. — Спрашивайте лишь то, что необходимо для выполнения порученного вам задания, без чего это задание не может быть выполнено, а до остального доходите своим умом».

План майора Черкасского-Невельского так необычен, что дойти до всех подробностей его «своим умом» капитану кажется почти невозможным. Но и спрашивать неудобно: не хочется производить впечатление бестолкового, тем более, что остальным офицерам штаба как будто бы все ясно. Да и операция совершенно секретная, вдаваться в подробности ее без особой надобности вообще не рекомендуется.

Вся надежда теперь на то, что майор сам расскажет. Но он молчит. Может быть, всегда так неразговорчив? Капитан знает, что таким способом форсирования рек, какой предложен Черкасским-Невельским, за всю историю инженерных войск никто еще не пользовался. Дело, значит, непроверенное, рискованное. Однако майор держится очень уверенно. Похоже, что не сомневается в успехе.

— Я надеюсь, товарищ капитан, — говорит он Туманову, понаблюдав некоторое время за работой саперов, — вы тут с товарищем Кравченко и без меня справитесь. Профиль береговых откосов у вас имеется. Постарайтесь возможно точнее выдержать все проставленные в нем размеры. А мы с товарищем Абрикосовым поедем в штаб армии. Нужно договориться о танках, чтобы отрепетировать с ними наш «прыжок через невозможное».

5. Раздумья майора Черкасского-Невельского…

Сквозь плотно занавешенные окна избы, в которой разместился штаб инженерных войск генерала Кунакова, не проникает ни единого лучика света, но майор Черкасский-Невельской знает, что, несмотря на поздний час, там никто не спит.

Ему известно, правда, что подготовка к форсированию реки Гремучей официально завершена, но со вчерашнего дня штабные офицеры стали вдруг работать еще над чем-то буквально днем и ночью. Он не спрашивал их, но догадывается, что это какое-то новое задание генерала Кунакова. Похоже даже, что он готовит запасной вариант форсирования Гремучей на другом участке, если операция «ПЧН» почему-либо не удастся.

Конечно, об этом генерал мог бы сообщить и ему, Черкасскому-Невельскому, но, видимо, не хочет обескураживать его. Если даже этот запасной вариант — личная инициатива Кунакова, майор вполне понимает его. Он начальник инженерных войск армии и не может не думать о возможности неудачи. Никогда ведь еще не осуществлялось такое…

Ну, а он, майор Черкасский-Невельской, полностью уверен в успехе? Этого он, пожалуй, не сказал бы, хотя все его расчеты подтверждены безупречно точными математическими формулами инженерного искусства.

До недавнего времени его проект вообще представлял собой лишь принципиальную возможность осуществления подобной переправы при благоприятных обстоятельствах. Но теперь все начинает наконец обретать конкретность. Есть реальная река с определенной глубиной и скоростью течения, с измеренной в градусах крутизной берегов, с точно установленной категорией грунта. Завтра или послезавтра эксперимент в овраге подтвердит теоретические расчеты, а все остальное будет зависеть от обстановки на фронте, от точности данных армейских разведок и мастерства танкистов. Только бы немцы не догадались об этом замысле и не подтянули бы противотанковую артиллерию в район переправы.

Уже второй час ночи, а майору все не спится. Подполковник Лежнев устроил его в соседней со штабом избе, и он прохаживается теперь возле нее, борясь с желанием зайти в штаб. Майор уже полюбил этот дружный, работящий коллектив, и ему легко представить, что там каждый сейчас делает.

В первой комнате за чертежными столами, как обычно, сидят сержанты. Старший сержант Сачков шифрует, наверно, по тыловому коду отчетность в штаб фронта, сержанты-чертежники готовят графический материал по эскизам штабных офицеров. И конечно же, Грачик, работавший до войны декоратором в киевской оперетте, напевает вполголоса полюбившиеся ему арии.

Помощники начальника штаба, скорее всего, во второй, самой просторной комнате. Они, пожалуй, уже кончили работу и пьют чай из большого жестяного чайника, принесенного их ординарцем. За чаем вспоминают, конечно, свою довоенную работу. Может быть, к ним присоединился и начальник штаба, работающий обычно в небольшой соседней комнатке. Он ведь совершенно неутомим. Ложится позже всех, встает самым первым. И всегда весел.

Майор Черкасский-Невельской совсем уже решается зайти в штаб, но у самых дверей раздумывает вдруг: «А что, если они, наработавшись за день, спят уже?..»

И он садится на ступеньки своей избы.

Часовой, охраняющий штабные помещения и размеренно шагающий взад и вперед неподалеку от него, дивится, наверное, чего это не спит майор? Сам бы он заснул, конечно, мгновенно, едва бы только прилег на что-нибудь. Майор обычно и сам не жалуется на бессонницу, но в последние дни беспокойные мысли гонят от него сон.

Война нарушила самые заветные его планы. Талантливый горный инженер, специалист по взрывной технике, он мечтал осуществить в самый канун войны совершенно новый способ добычи руды с помощью взрывчатки. И вот фашистское нашествие не только сорвало все его замыслы, но и разрушило все то, без чего не представлял он своего существования — его семью и шахту, на которой он работал после окончания горной академии.

Вот уже около двух лет, как он не знает, где его жена и дочь, родители, друзья по работе. С тех пор как немцы заняли его родной город, он не получил ни одной вести. И он живет теперь только одним чувством — чувством ненависти к врагу…

6. Полковник Штрэлер хочет все предусмотреть

Генерал Ганштейн явно доволен докладом начальника оперативного отдела. Выходит, что русские не такие уж хитрецы, как уверяет полковник Штрэлер. К наведению понтонных мостов готовятся они именно на тех участках, которые и он считает самыми подходящими для этой цели.

— Ну-с, что вы скажете на это, господин полковник? — обращается он к Штрэлеру.

— Я же предупреждал вас, господин генерал, что это может быть простой демонстрацией с их стороны, ложным ходом.

— А вы как думаете, господин майор? — поворачивается Ганштейн к начальнику оперативного отдела дивизии.

— Не похоже, господин генерал. По вашему приказанию мы ведем скрытное наблюдение за этими участками реки уже давно и не сразу заметили, что русские сосредоточивают там свои понтонные парки. Работа ведется только ночами с соблюдением всех мер самой тщательной маскировки.

— А что вы имеете в виду под самой тщательной маскировкой, господин майор? — спрашивает полковник Штрэлер. В голосе его звучит почти нескрываемая ирония.