Искатель, 2013 № 03 - Анатолий Галкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дура ты, Мариша! Если воруешь, то делай это с умом…
Дунаев вдруг подумал, эти персоны женского рода могут запаниковать. Вот бросят сейчас все и уедут в Одессу. А оттуда можно улететь куда угодно. Было бы желание, деньги и загранпаспорт.
Отползая в спальню с балконом, Вадим решил позвонить следователю Петру Матвиенко. Пусть отличится майор. Здесь есть все важные улики, включая перстень, который на ремешке болтается между грудей Эльвиры Гагиной.
А еще надо позвонить Лере Лифановой. Пусть берет фотографа и мчится сюда. Это как раз для ее журнала.
Это бомба!
Редакция журнала «Новая искра» располагалась в узком переулке за Самотечной площадью. У подъезда старого дома была прикреплена солидная вывеска, но журналисты занимали лишь половину первого этажа, где кабинеты были забиты издательской техникой. А все остальное — скромно, тесно и даже бедно.
Сейчас невозможно заработать на печатном слове. Это не пиво, не чипсы и не модные тряпки. Создать хороший журнал сложно, а продать еще труднее.
Но Лариса Лифанова продолжала верить, что пресса несет людям мудрое, доброе, вечное. Еще в университете им постоянно повторяли глупый лозунг: «Журналисты — четвертая власть».
Возможно, что это так и есть, но где-то в другом месте! В России всегда была только одна сила — власть чиновников. Это ствол системы! А остальные веточки покорны, продажны или малозаметны.
Лариса понимала это, но в глубине души теплилась надежда, что она тоже «власть», что ее голос поможет восстановить справедливость и освободить невиновного антиквара Шатилова.
Уже были написаны три статьи, но редактор Юрий Львович Мунк аккуратно складывал их в долгий ящик.
— Ты пойми, Валерия, мы журнал левых взглядов. Это значит, что мы под постоянным присмотром власти. Если что не так, то они нас сразу придавят! Да, твоя статья яркая, острая, громкая, а доказательств почти нет. Одни эмоции.
— Вот именно, Юрий Львович! Я хочу показать, что наша новая полиция действует, как слепая машина. У них нет вдохновения, нет любви, сострадания и других человеческих чувств.
— Ты не путай, Лифанова! Полиция — не церковь. Она не сострадает, а ловит и карает. Так в жизни устроено, что у них закон вместо эмоций.
— Но закон не должен быть выше правды! Вы же понимаете, что Шатилов не виноват. Так, Юрий Львович?
— Да, он не виноват. Но улики говорят, что он виноват. А твой пассаж про диадему Екатерины и про Потемкина — это словоблудие старого ювелира. Мало ли что камни похожи? Нужно оформить изъятие вещей из музея и провести экспертизу.
— Но это только следователь может сделать.
— Да! Вот ты, Лифанова, с ним и работай. Найди новые факты, тогда и напечатаем…
У Валерии навернулись слезы на глаза. Она очень не хотела показаться слабой в глазах редактора. И ее спас звонок сотового телефона.
— Извините, Юрий Львович. Я отойду на минутку. Кажется, что-то важное.
Она убежала для разговора с Вадимом Дунаевым.
А Мунк считал, что вопрос уже решен. Он даже удивился, когда ровно через минуту задорная Лера влетела в кабинет.
— Есть улики и дрказательства, Юрий Львович! Железобетонные факты! Нужен фотограф. Я возьму Васю Киселева. И нужна машина!
— Бери мою зеленую «Хонду».
— Это будет не просто статья, товарищ Мунк. Не искра и даже не фейерверк. Это будет бомба!
Даже следователь имеет право отдыхать. В восемь вечера майор Петр Матвиенко позвонил жене и сказал, что едет домой.
Сидевший в этом же кабинете лейтенант Максим Квасов сделал вид, что увлечен документами. Он просто утонул в куче бумаг. И поэтому Петр Петрович позволил сказать жене больше ласковых слов, чем обычно.
Если честно, то Максу показалось, что в разговоре с женой майор намекает на любовь не только в прямом, а и в переносном смысле. А что такое? Дело житейское!
Когда шеф ушел, Квасов поработал около часа и тоже стал сворачивать дела. С этим «Сезамом» голову сломаешь. Правильно сказал Конфуций: нельзя ловить в темной комнате черную кошку. Особенно если там ее вовсе нет!
Макс Квасов совсем недавно пришел в отдел и ходил в звании «салага». Сотрудники над ним не издевались, но постоянно посмеивались, делая из него шута и мальчика на побегушках. Этому помогали и детская наивность лейтенанта, и его несерьезная фамилия.
Нервы у парня были крепкие, но всему же есть граница. Лейтенант мечтал совершить что-то такое, что сделает его известным сыщиком. Вот тогда он будет со своими обидчиками говорить нехотя и снисходительно.
Он хотел поймать оборотня в генеральских погонах иди в одиночку взять банду типа «Черной кошки».
Но это были лишь грезы. Максим Квасов понимал, что в наше время оборотней берут только перед выборами, а банды громит ОМОН под командой полковников и с приглашением ТВ.
Телефон зазвонил, когда Максим был уже на пороге. Он бы мог закрыть дверь и уйти, но молодое оперативное чутье подсказало, что этот звонок очень важен для него.
Звонивший был очень взволнован. Он попросил майора Матвиенко, но, поняв, что тот уже ушел, стал быстро сообщать информацию «дежурному по отделу лейтенанту Квасову».
Разговор длился две минуты, но Макс все понял.
Звонил Дунаев, управляющий «Сезама». Он каким-то образом оказался в коттедже, где находилась девушка, сдавшая в салон перстень. Там же на диване сидела ее мать, укравшая рубин из музея. При них была основная улика — драгоценный камень из какой-то диадемы. Но главное, у Дунаева были доказательства того, кто заказал налет на «Сезам» и кто совершил взрыв в больнице имени Стеклова.
В последние секунды разговора Квасов записал номер дома по улице Ермоловой в элитном дачном поселке Валентиновка… Максим не стал суетиться. Он сел за свой рабочий стол, уставился взглядом в дальний угол, замер и начал активно думать.
По всем правилам, об этом звонке он должен сообщить майору Матвиенко. Но это будет неприлично и даже аморально. Квасов знал, что его начальник спешит к жене с определенной целью. Нельзя же вытаскивать шефа из супружеской постели! Сообщить полковнику Серову можно, но не нужно! Это опытный службист! Он сразу перетянет все одеяло на себя, а «салага» Квасов будет до ночи сидеть в кабинете и отвечать на звонки.
Максим вдруг вспомнил, что речь идет не о захвате банды. В коттедже женщина и девочка шестнадцати лет. Не ОМОН же на них вызывать? И нельзя, в конце концов, беспокоить начальство по шальному телефонному звонку! Надо сесть в машину, поехать в эту Валентиновку и самому все проверить…
Подойдя к сейфу, Квасов вынул оттуда пистолет и пару наручников. Потом подумал и прихватил видеокамеру и уголовный кодекс. Надо по горячим следам провести первый допрос и запугать задержанных статьями и сроками.
Чем дальше красное «Рено» лейтенанта Квасова уходило от центра Москвы, тем увереннее он был.
Завтра все изменится в его жизни!
Рано утром он доставит в Управление двух преступниц, протоколы с их признательными показаниями и рубин из диадемы какой-то царицы Екатерины. Потом Макс предложит майору Матвиенко поехать на задержание отморозков, которые грабили «Сезам» и взрывали больничную палату «люкс»…
Правда, полковник Серов может обидеться на Квасова. Но победителей не судят!
Их обычно награждают и повышают в должности.
Максим подумал, что через день он перестанет быть «салагой»!
Ему повезло. В этот вечер на Ярославском шоссе было не так много пробок. Красный «Рено» двигался намного быстрее пешеходов…
И налет на антикварный салон, и взрыв в больнице они проводили глубокой ночью. Но здесь-то опушка леса, а не центр Москвы.
Харченко предложил начать штурм коттеджа в десять тридцать. Участки в Валентиновке очень большие и сильно заросшие. Даже если бабы заорут, то их никто не услышит.
На всякий случай ребята решили работать, натянув на голову темные колготки. Говорить они будут с грузинским акцентом, называя друг друга «кацо».
Но эта конспирация не для полиции. Туда Гагина жаловаться не будет. А вот шефу она сообщит обязательно. Михалыч догадливый! Но если Эльвира скажет шефу, что на нее напали грузины в черных колготках, то он не будет копать дальше…
Когда стемнело, Павел поставил свою синюю «Ниву» на опушке за коттеджем. Он развернул ее носом на дорогу и предусмотрительно не стал выключать двигатель.
Уже при первом осмотре они поняли, что входить надо со стороны оврага. Там, где гнилой штакетник…
Было совсем темно, и братки не заметили лаз, который соорудил Вадим. Они не собирались ползти на пузе. Их фонарики светили только на уровне груди.
После третьего столба они встали боком к забору в метре друг от друга. По команде они азартно надавили на перекладину плечами. Двухметровая панель штакетника жалобно скрипнула, треснула и завалилась на невысокие кусты.
