Опыт воображения - Мэри Уэсли

— Осторожно, — предупредила Мадж, — не ушибитесь о балки над головой. Проходите вон туда, а я пока поставлю чайник. Я на минуточку, — сказала она, и отправив его жестом в гостиную, сама свернула в кухню. Дверь она оставила открытой.

— Я пытался ей дозвониться, — сказал, повысив голос, Морис, — но безрезультатно: указанный в телефонной книге номер не отвечал.

— Это устарелый номер, — прокричала из кухни Мадж. — Джулия, кстати, жаловалась, что Жиль названивал в любое время дня и ночи. А почему бы и нет? Он же был отцом Кристи, не так ли? Он был ее мужем. У меня есть где-то номер ее телефона, нам его дали в полиции. Я вам продиктую.

— Я бы был вам благодарен.

Морис оглядел комнату. Ситцевые покрывала, нелепые занавески, изобилие фарфоровых безделушек, женские журналы, пакеты с вязанием, большой телевизор, камин, висящие за окном коробочки с кормом для синичек, болтающиеся вблизи зеленушки и в конце лужайки — дуб с обвивающим его хмелем. Очень мило!

На каминной полке несколько фотографий. Ну-ка, поглядим! Мадж Браунлоу и рядом женщина помоложе. Клода Мей? Она с молодым мужчиной, а вот снова она, но с ребенком на руках. А вот ребенок отдельно, один. Ребенок похож на мужчину, значит, это его папа. Из кухни послышался звон стекла.

— Помочь? — предложил Морис.

— Да, если можно. Я положила слишком много всего на поднос. Стакан разбила, растяпа! Я подумала, что висни к чаю нам не помешает. Мне необходимо взбодриться.

— Давайте я отнесу, — сказал Морис. — А вы несите виски. „Приятная кухонька, — отметил он про себя, — печь типа „Рейбурн“, уэлльский шкаф для посуды, голубая плитка, сосновые шкафчики для утвари, опять же журнал „Дом и сад“, но при всем том ужасный кафельный пол“. — Вы, наверное, очень замерзли, — заметил он сочувствующим тоном, когда они вернулись в гостиную. — Разрешите, я подкину полешко в камин?

— Да, спасибо, — сказала Мадж и начала разливать в чашки чай. — Я взяла для вас чашку побольше, — сказала она. — Мужчины любят большие чашки. У Клоды всегда была для Жиля большая чашка. Угощайтесь, наливайте себе виски. Это подарок Жиля. Он был такой заботливый…

— Я, может быть, выпью попозже, — сказал Морис, — а пока с удовольствием попью чаю. С молоком, без сахара. — Пока она разливала чай, он приметил серебряный чайник времен короля Эдуарда (ничего особенного, но все же стоит в наши дни больших денег), взял чашку и удобно устроился в кресле.

Мадж плеснула немного виски в свою чашку, выпила, вздохнула, сказала: „Вот это хорошо, так-то лучше“, — и уставилась на огонь.

— Интересные фотографии, — сказал Морис, кивнув на каминную полку. — Ваша семья?

— О да! Я считаю их своей семьей. У нас с ними нет кровного родства, если не считать какого-то двоюродного брата в Канаде. Клода всегда… и Жиль, конечно, и маленький Кристи… Ах, я этого не перенесу! Ах! Вот это Клода, это — Клода с Жилем, а это — Клода и Крис, ну а это — Кристи, один. Такая прелесть! Клода моложе меня, но мы уже многие годы дружим с ней, а к тому же Жиль… Вот это — очень хорошее фото Жиля, то, на котором он с откинутой назад головой, и все его волосы… Это фото было, конечно, сделано до того, как Джулия сломала ему нос.

— Сломала ему нос?

— Ну да! Разве вы не знали?

— Хм, как-то вылетело из памяти. Хм… каким же образом?

— Сковородкой. Когда ему делали пластическую операцию, хирургу пришлось чертовски потрудиться — хрящ был совершенно раздроблен! — Мадж замолкла и закрыла глаза.

— А мальчик очень похож на своего отца, правда? — мягко возобновил разговор Морис, наблюдая, как хозяйка допила свой чай, налила еще чашку и добавила в нее виски. — Я говорю, что малыш Кристи был очень похож на своего отца, — повторил Морис более громким голосом. — Многое у него перенял, не правда ли? — Он встал и принялся снова внимательно рассматривать фотографии. Что это они тогда сказали в этом пабе? Парень, мол, не промах, в весьма приятельских отношениях со своей тещей, изворотливый насчет денег, любит девочек. Темперамент? Несомненно имеется, но не без определенной доли расчетливости. А в целом сказочно обаятелен.

— Очень милый мальчуган, не то что его мать. Смешно, — рискнул Морис.

— Он был сыном Жиля и внуком Клоды, — твердо отреагировала Мадж. — С какой стати он должен быть похож на Джулию? Она всего лишь машина.

— Что? — удивился Морис.

— То, что слышал. — Мадж допила свой чай, презрительно фыркнула и вне прямой связи с предыдущим заявила: — Она чуть было не опоздала на похороны.

— Да что вы!

— Она в шестнадцать лет ушла из дому и с тех пор ни разу здесь не появлялась. Жиль — да, он приехал и жил вместе с Кристи у Клоды. То, что Джулии присудили опекунство, просто смешно. Клода считает, что судью подкупили — нет, не деньгами, а словами, уговорами, красивой ложью. А потом Жиль попал вместе с ребенком в эту страшную катастрофу…

— И оба они погибли. — Обо всех деталях катастрофы Морису тоже рассказали в пабе: машина — старая развалина, которой давно пора на свалку, отец и сын погибли, причем сразу же; голова ребенка практически оторвалась от тела; водитель грузовика, столкнувшегося с машиной Жиля, в шоковом состоянии в больнице. — Очень печальный случай! — сказал он вслух.

— Из всего того, что было сказано за этот год, это самое слабое определение. Этот „печальный случай“ можно ведь было предотвратить.

— Неужели? — Хлебнув чаю, Морис пожалел, что отказался от виски: заварки хозяйка явно пожалела. Теперь, однако, слишком поздно. — Каким образом? — спросил он. „Что там сказал тот парень в пабе? Камикадзе?“ — Каким образом, — спросил он, четко произнося слова, — это случилось?

— В самом деле, как? — громко задала сама себе вопрос Мадж. — Когда они поженились, за рулем машины всегда была только Джулия. Жиль был авантюристичен. Да, это — подходящее слово. Джулия считала, что ему нельзя доверять машину. Она сказала, что как водитель он безнадежен. Может быть, он и действительно был таким; такие люди есть. Тем не менее машину в тот раз вел он. Вы, наверное, тоже обратили внимание на то, что обычно машину всегда вела она.

— Так ведь, как вам сказать… я же…

— Машину вела всегда она. И потом… Думаю, что полиция ошиблась, но, тем не менее, в течение какого-то времени у него не было прав.

— Он был лишен водительских прав?

— Да, именно так они это и называют. — Она выглядела раздосадованной. — Очень даже глупо!

— Да…

— Клода считает, что они переборщили. В общем, вот что я вам хочу сказать: если бы машину вела Джулия, то не было бы никакой аварии! С моей точки зрения, это главное, и так же считает Клода. Если бы за рулем была Джулия, то и Жиль, и Кристи были бы сегодня живы.

— Простите, — возразил Морис, — но, как я понимаю, Джулии здесь не было, когда…

— Конечно, не было! — резко оборвала его Мадж. — Клода не хотела, чтобы она жила тут с Жилем и Кристи. Она им не подходила.

Осмысливая сказанное, Морис смотрел, как хозяйка пила свой слабенький чай. Когда он попытался совместить образ бегущей по полю девушки с тем, что нарисовала приятельница ее матери, ему пришлось загородить лицо рукой, чтобы скрыть невольную усмешку.

— Итак, она им не подходила, — сказал он.

— Когда подумаешь, то становится ясно, что она им никогда не подходила, — сказала Мадж. — А вообще, не важно, подходила или не подходила, важно, что она виновата, а это совершенно очевидно.

— Из ваших слов получается, что она просто убийца какая-то, — сказал Морис. „Вместо того чтобы копаться здесь во всем этом, я бы предпочел смотреть на птиц, — подумал он. — Здесь я нахожусь лишь потому, что эта девушка меня заинтриговала, нет, скорее потому, что тот высокопарный хлыщ из первого класса так старался помешать мне поговорить с ней. Он просто заставил меня заинтересоваться ею“. — Я бы не считал ее ответственной за это, — сказал Морис. — Я бы не стал ее винить.

— Что ж, — ответила Мадж, — вы бы, может быть, и не стали, но ее мать и я считаем, что виновата именно она. А вы в самом деле не из газеты? — спросила она, кинув на него подозрительный взгляд. — Вы, собственно, так и не сказали, что вам здесь нужно. Вы правда не журналист? Я тут подумала было, что вы переодетый полицейский, но вы не похожи…

— Нет-нет, — заверил ее Морис. — Просто друг. Я хотел разыскать Джулию. Дело в том, что Жиль просил меня кое-что для него сделать. — „Поскольку уж он мертв, — подумал Морис, — то гораздо менее рискованно сослаться на дружбу с ним, чем на знакомство с Джулией“. — Его просьба была связана с ее интересом к овцам, — сказал он.

— К овцам? — удивленно переспросила Мадж. — Что ее могло заинтересовать в овцах?

— Жиль попросил, — пробормотал Морис, — чтобы я…

— Что она может знать об овцах! Она — убийца. Жиль, видимо, шутил. — Затуманенными виски глазами она посмотрела на Мориса. — Я дам вам номер ее телефона, — сказала она, — и от имени ее матери, а также и моего имени, если хотите, можете сказать ей, что она — убийца. Мы сами с ней не разговариваем, это было бы неправильно. — Она поднялась и, подойдя к письменному столу, принялась рыться в ящиках. — Я знаю, что он где-то здесь, — сказала она.