Становление советской политической системы. 1917–1941 годы - Димитрий Чураков

Коалиция с левыми эсерами при разрешении первого кризиса Советского правительства имела для большевиков и другое большое значение. Если в городах временное сужение социальной базы большевики могли выправить самостоятельно, то совсем иные перспективы были у них в деревне. Разумеется, деревня не шла в вопросе об организации власти за правыми социалистами. Но она вообще никуда не шла. У большевиков слишком свеж был образ Парижской Коммуны, павшей во многом из-за того, что ее не поддержало крестьянство.

Здесь-то как нельзя более кстати для большевиков и оказалось левое крыло партии социалистов-революционеров.

Наиболее подробно вопрос формирования большевистско-левоэсеровского блока был проанализированы американским историком, обучавшемся три года на нашем факультете Юрием Фельштинским. Он справедливо отмечает, что формирование союза между большевиками и левыми эсерами началось еще до Октября.

Первые симптомы раскола в партии эсеров на два четко выраженные течения обнаружились еще в ходе Первой мировой войны, когда партия начала размежовываться на оборонцев и интернационалистов. Однако реальное определение позиций произошло не только по отношению к войне, а по всему спектру вопросов уже позже – в ходе февральско-мартовского переворота, когда левые эсеры все активнее начинают блокироваться не со своим ЦК, а с большевиками, о чем в своих мемуарах вспоминает, в частности, Шляпников.

На Первой Петроградской конференции местной организации эсеров, состоявшейся 2 марта 1917 г., раскол уже успел проявить себя во всей полноте. Еще более остро вопрос о единстве партии эсеров звучал на Второй (апрельской) конференции их петроградской организации. На ней единство еще удалось отстоять, а левые заверили, что не намерены производить раскол.

Однако на местах, где ЦК ПСР не в состоянии был контролировать всех и каждого, раскол начался. Так харьковские эсеры заявили о своем выходе из партии эсеров и создании партии левых социалистов-революционеров уже в первые дни марта. В марте – апреле левоэсеровские организации возникали в Астрахани, Казани, Нижнем Новгороде, Смоленске. В Иваново-Вознесенске, например, из эсеровской партии официально вышло свыше 30 левых эсеров во главе с будущим комиссаром чапаевской дивизии Фурмановым. На Урале из 90 эсеровских организаций 17 целиком перешли на позиции левых, а еще в 33-х – произошёл раскол.

На центральном же уровне официальное разделение правых и левых произошло на III съезде ПСР, открывшемся 25 мая в Москве. Там левые выступили со своей платформой по всем основным вопросам: о войне, о Временном правительстве, об аграрной реформе, о позиции эсеров в революции. Когда их предложения были отвергнуты, группа левых эсеров (во главе с Натансоном, Спиридоновой и Камковым) заявила, что намерена создать свое информационное бюро и оставляет за собой свободу действий. С 23 августа 1917 г. левые эсеры получают свое независимое от ЦК печатное издание, им становится газета «Знамя труда», где после обновления редакции возобладали левые.

Первые положительные результаты большевистско-левоэсеровский союз дал в мае 1917 г. во время выборов в районные Думы Петрограда: в Невском районе большевики вступили в блок с левыми эсерами интернационалистами и победили. Позже эсеры поддержали, правда, не без оговорок, создание Петроградского ВРК, деятельность которого одно время возглавлял левый эсер П. Е. Лазимир. Поддержали левые эсеры и большевистскую позицию на II съезде Советов.

Причиной же, по которой левые эсеры сразу не вошли в Советское правительство, стали не принципиальные соображения, а тактика, направленная на достижение компромисса с умеренными социалистами. Левые эсеры какое-то время надеялись сыграть роль посредников. Когда же они увидели, что правые социалисты выдвигают неприемлемые для большевиков условия, на которые те не склонны были соглашаться, то, после переговоров с большевиками о дележе мест в коалиционном правительстве, вошли в Совнарком.

Блок левых эсеров и большевиков его участниками воспринимался не как простое коалиционное соглашение политических партий, а как союз двух революционных классов. Но в таком виде он стал реально возможен только после победы левых эсеров на Чрезвычайном съезде крестьянских депутатов, который был созван ВЦИКом нового состава рабочих и солдатских депутатов через голову и в обход Исполкома Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов, который проходил с 11-го по 25-е ноября 1917 г. в Петрограде. Принципиально важным итогом этого съезда стало образование единого ВЦИКа Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Второй важной вехой на пути к коалиции стал II Всероссийский съезд крестьянских депутатов, работавший с 26-го ноября по 10-е декабря 1917 г., на котором так же возобладали левые эсеры. Все это упростило достижение в ночь с 9-го на 10-е декабря 1917 г. соглашения о вхождение левых эсеров в СНК. И 12-го декабря на заседании объединённого ЦИК Советов принимается короткая, но принципиально важная резолюция о вхождении левых эсеров в СНК. Согласно ей, три эсера становились наркомами соответственно Штейнберг – юстиции, Трутовский – по местному самоуправлению, Карелин – имуществ, 2 эсера – Алгасов и Михайлов – народными комиссарами без портфелей; ранее в качестве наркома земледелия в СНК уже вошёл левый эсер Колегаев.

Уроки и значение первого кризиса Советского правительства трудно переоценить. В лагерь революции вошли не просто наиболее радикальные организации. В их числе оказались непримиримые антагонисты буржуазных отношений. Среди противников же Октября были организации, порождённые развитием капитализма и сросшиеся с ним. А, как известно, выбор союзников диктует и тактику. Поэтому, когда первый кризис Советского правительства миновал, а политические симпатии вполне определились, стало ясно, что основным вектором развития нового режима будет дрейф в сторону социалистических преобразований. Кроме того, в результате событий ноября 1917 г. оказалась подорванной вера в многопартийность. Политические партии традиционного типа в условиях правительственного кризиса показали свою полную несостоятельность. Ни их протесты, ни спровоцированные ими вооружённые беспорядки не поколебали еще совсем слабый большевистский режим.

Подводя итоги первого кризиса Советского правительства, важно ответить на вопрос, окончательно ли стабилизировалась власть после выхода нескольких так называемых мягких большевиков? Тектонические сдвиги пробудили к жизни столь широкие слои, что попытки стабилизировать ситуацию перестановками в кабинете были заведомо обречены.

Выйдя из кризиса явно набрав очки, большевики, тем не менее, всех своих проблем не решили, а новая государственность еще не определила своей окончательной конструкции. Во-первых, не были ликвидированы все параллельные органы власти, типа подпольного Временного правительства. Во-вторых, не был решен вопрос о характере революции. О чем идет речь? Ведь в своей знаменитой речи на заседании Петросовета Ленин говорил вполне определённо: «Социалистическая революция, о которой так долго твердили большевики, совершилась». Однако это была декларация. Институционно вопрос о характере власти, а, следовательно, и о характере породившей ее революции оставался открытым. Проблема отразилась даже в названии Совнаркома: он считался Временным революционным правительством. Полномочен он был лишь до момента созыва Учредительного собрания. Факт известный, но выводов по существу из него, почему-то не делалось.

Выводы же, между тем, напрашиваются сами собой. По существу выбирать приходилось из двух вариантов государственности: буржуазной или советской. И у парламентаризма советского, и у парламентаризма буржуазного были свои сторонники. Лишь немногие политики, такие, как, скажем, Каменев и Зиновьев, сохраняли надежды объединить две эти формы представительной демократии. В их совместном заявлении, сделанном в самый канун Октября, говорилось: «Учредительное собрание плюс Советы – вот тот комбинированный тип государственных учреждений, к которому мы идем». В реальности же ситуация частично повторяла период двоевластия, когда так же решался вопрос о том, какой тип государственных учреждений будет обладать всей полнотой власти. Два лозунга: «Вся власть Советам!» и «Вся власть Учредительному собранию!» – определяли суть нового, второго двоевластия.

Требование созыва Учредительного собрания возникло в период революции 1917 г. не вдруг. Достаточно сказать, что оно было включено в программу РСДРП еще в 1903 г. и поддерживалось после раскола партии обеим фракциями; так же и кадеты в период образования их партии выступили с соответствующими установками, хотя в программу их не включили. После победы февральско-мартовского переворота Временное правительство в декларации от 2 марта провозгласило его созыв, а 25 марта было создано Особое совещание для подготовки проекта положения о выборах в него. И однородные, и коалиционные кабинеты министров всячески затягивали по разным причинам созыв Учредительного собрания. Наконец, незадолго до своего падения, Временное правительство назначило выборы в Учредительное собрание на 12 ноября, а дату его созыва на 28 ноября 1917 г.