Дорогами сна - Снежана Масалыкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я такая крута-а-я, когда выпью вина! – некстати всплыла в моей голове попсовая песенка. «Эх, от вина я бы сейчас не отказалась. От красненького сухонького… Можно даже полусладкого!» Перед взором замаячил бокал с красным сухим «Каберне» до краев наполненный вином и кусочками льда. Губы даже вкус и холод ощутили на секундочку.
«Ну и ладно, не очень-то и хотелось! – грустно вздохнула я, подтягивая рюкзак и вытаскивая из него флягу с водой. – Обойдусь сегодня чистой беленькой. Вполне может быть, родниковой!»
– Кому воды? – отвинчивая крышку фляги, предложила мужчинам.
«Ладно, и капризничать сегодня тоже не буду», – хмыкнула про себя, наблюдая за слаженной мужской работой по обустройству спально-едальных мест. Подтащила рюкзак еще ближе и вытянула из него одеяло и сухпаек от Марфы.
Отмахнувшись, парни продолжили быстро и со сноровкой, выдающей немалый опыт, организовывать наш ночлег. Через несколько минут весело затрещал костерок, через секунду над ним уже висели два котелка с водой. Фелино натаскал из рощицы каких-то пушистых не колючих веток и соорудил спальные места, не забыв при этом и обо мне. Благодарно глянув на мальчишку, я переползла в прикорневую ямку, укуталась в одеялко, и, умостив голову на корень, прикрыв глаза, наблюдала за мужчинами.
Движения Зерга были четкими и быстрыми. Чувствовался немалый походный опыт, от него словно волнами растекались сила духа, невозмутимость и покой. Почему-то возникло ощущение, что с этим мужчиной мне нечего бояться в этом мире. Он поможет разбудить подругу, поддержит в трудную минуту и будет подавать патроны, если придется отстреливаться от неприятностей. «Точнее, – поправила себя, – отберет автомат, задвинет за широкую спину, и патроны буду подавать я. И горе тому, кто попробует обойти с тыла!»
Фелино походил на брата, но чем-то неуловимо отличался. Может, мальчишеским изяществом. Гибкий и стройный, с нежным лицом, еще не заматеревшим от походного солнца и ветров, он напоминал земного мальчишку лет восемнадцати. Угловатый, немного нескладный, но грация ипостаси уже формировала его тело и кошачьи повадки проскальзывали в движениях. Хотя мальчишеская самоуверенность и бравада нет-нет да и запинались о чисто подростковую неуверенность в себе. Временами он неосознанно подражал старшему брату, но все равно отличался от Зерга, как рассвет от полуденного солнца.
Тут я немного прибалдела от собственных размышлений, потому как никогда еще не сравнивала малознакомых мужчин с небесным светилом. Потрясла головой, приводя разум в порядок, и обнаружила, что оба парня уставились на меня в молчании.
– Что? – хриплый чужой голос вырвался из моих губ. Я откашлялась, хлебнула воды из фляжки и повторила вопрос. – Что вы так на меня уставились?
Как всегда, за двоих ответил Фелино.
– Ты чай будешь, спрашиваю уже второй раз!
– Да?… А… Чай… Да, буду, спасибо, – я сделала попытку приподняться и выбраться из одеяла.
Практически без труда мне удалось вытащить себя из нежных объятий дерева («Кто мог подумать, что корни могут быть мягче перины!») и, скрестив ноги по-турецки, уютно умоститься меж корешков «спальни». Фелино передал мне кружку с горячим чаем, и я, сделав первый обжигающе-сладкий глоток, блаженно закрыла глаза.
– Тала, ау-у, – голос прорвался сквозь чайные кайфуши.
– Поднимите мне веки, черт побери! – пробурчала я вслух, с трудом разлепляя ресницы. – Ребята, ну что еще? Дайте побалдеть! Вам хорошо, вы привычные! А я в своем мире на лошади-то один раз сидела. А тут целый день пути, у меня даже рот устал от скачки! Он всю дорогу зубами клацал невпопад! – пожаловалась я, фокусируя взгляд на своих «мучителях».
Зерг едва заметно улыбнулся, пошевелил палкой угли. Искорки взлетели вверх, я невольно подняла голову и улыбнулась, глядя, как Финик ревниво наблюдает за летящими огоньками. Мой птиц сидел над моей головой, нахохленный и раздраженный. Всю дорогу он норовил схалявить, и покататься на лисконне. Но Фиалке не нравилось, когда в филейную часть, в попытке удержаться, впивались птичьи когти. И она с завидной регулярностью дергала своей задней частью, сгоняя феникса и вынуждая меня изо всех сил цепляться в поводья и сжимать колени.
Проехать путь на моем нежном плечике Финику тоже не удалось. Не знаю, как выдерживал одноногий Сильвер в себе острые когти своего попугая круглые сутки, но я телесным мазохизмом не страдала даже в легкой форме (вот моральным – это мы завсегда, пожалуйста, хоть каждый день!). А потому бедная птаха с завидным постоянством спадала с моего негостеприимного оплечья, с раздраженным клекотом взлетая вверх, чтобы не попасть под лапы лисконна.
– А Финику перепало еды? – поинтересовалась я, принимая из рук Фелино большущий бутерброд с каким-то мясом и овощем сверху.
– А он что, питается? – удивился Фэл.
– Ну, так он живой, а не иллюзорный, – хмыкнула я, впиваясь зубами в офигительно пахнувший хлеб. – Снежка в него жизни вдохнула еще у Агафьи, – проглотив первый кусок, добавила я. – Так что да, пожрать он не дурак.
Финик оскорбленно клекотнул сверху.
– Ага, к тому же ему лениво охотиться, если есть возможность выцыганить кусочек лакомства за просто так, – разламывая остатки бутерброда пополам и протягивая руку вверх, обреченно вздохнула я.
Феникс моментально слетел вниз, и принялся поглощать вкусняшку из моих рук. Я вздохнула и перевела взгляд на неподвижное тело подруги. Мужчины устроили ее около меня, точно также в корнях дерева. Умастили на ветках, и укутали в одеяло.
Скормив последние крохи бутера Финику, я поднялась, попутно отмечая, что усталость куда-то девалась, и я готова и дальше продолжать путь, главное, поспать, чтоб с лисконна не свалиться. Потянувшись, сделала пару наклонов вниз-влево-право, разминая затекшее тело и не обращая внимания на зрителей.
«Ладно, сегодня обойдусь без йоги, – решила я. – А вот завтра с утра отойду в сторонку и позанимаюсь. А то что-то расслабилась совсем, одурев от приключений на нашу голову. Приключения – это, конечно, хорошо… местами, но вот о собственном теле забывать не след. Йога мое все!» Размышляла я, опускаясь на колени возле подруги и старательно прислушиваясь. А вдруг, вот прямо сейчас, она глубоко вздохнет и очнется! Увы, чуда не произошло. И неподвижная статуя, которая изображала мою Снежку, продолжала оставаться каменным творением неизвестного скульптора.
«Ох, драться бы мне до этого скульптора долбанного! Я б ему показала, где раки зимуют и откуда стамески берутся! Или чем там он колдовал статуизм… статуйность… Тьфу ты, елки-палки, что за бред в голову лезет! Все, пора спать!»
Поправила одеяло на Снежке. поднялась с колен, добрела до Фиалки, потрепала по ушкам, чмокнула в нос и отправилась к своему сказочном ложу. Зерг и Фелино молча наблюдали за всеми моими передвижениями, не комментируя и не задавая вопросов. И это радовало, потому как разговаривать совершенно не хотелось, хотя вопросов на языке вертелось много. «Завтра, все завтра», – категорично решила я, плюхаясь в уютную «перину» из веток и одеяла.
– Всем спокойной ночи! – практически зевая в ладонь, пожелала я, умащиваясь в корнях.
– Радужных снов, – услышала от Фелино.
И короткое:
– Радужных, – от Зерга, уже на грани накатывающего сна.
Последняя мысль о ночном дежурстве так и не сорвалась с моих губ, и я провалилась в сон.
* * *
«Засыпа-ай, на руках у меня засыпа-а-ай. Засыпа-ай под пенье дождя-а-а…»
Эту песню Снежка всегда пела в караоке одна, поскольку я не великая поклонница «Арии». «Поорать песни» мы ходили традиционно раз в месяц, как только я на пару дней приезжала в родной приморский городок. Вполне осознавая, что сплю, я наблюдала сквозь прозрачную дымку стекла, как подруга шевелит губами, воспроизводя один из арийских хитов, пристально глядя на меня нечеловеческим зеленым взглядом. Стоя по ту сторону серо-дымчатого триплекса в странном платье в пол, подруга с силой прижимала ладони к призрачному пологу, будто пытаясь прорваться ко мне. Картинка чем-то резала по глазам, но я не могла понять, чем именно.
«Далеко, там, где неба кончается кра-ай, Ты найдешь – потерянный рай!» – звука я по-прежнему не слышала, но слова песни вместе с музыкой вливались