Черная татуировка - Сэм Энтховен

— Уже почти пятнадцать лет ты мне снишься, — сказал он. — Каждую ночь — один и тот же сон. И каждое утро, просыпаясь, я понимаю, что никогда не освобожусь от тебя и от того, что мы сделали. Ну же, давай. — Феликс поманил демона пальцем. — Давай покончим с этим. Честно говоря, терять мне больше нечего.

— Нет, — ответил Скордж.

Феликс нахмурился и непонимающе уставился на демона. Он не ожидал такого ответа.

— Нет — что? — спросил он.

— Нет, я пока не намерен тебя убивать, — ответил Скордж. — Нет, тебе еще есть что терять.

Феликс изумленно смотрел на демона. На его человекоподобное тело из жидкой черноты, на его сверкающую, непроницаемую, темную физиономию.

— Ты ведь говоришь не об Эсме? — спросил он.

Демон молчал.

— Но я для нее никто и ничто, — с горькой улыбкой сказал Феликс. — Пожалуй, даже меньше чем ничто. Она ведь знает только одно: я дал тебе свободу, через меня ты…

Он запнулся и зябко поежился.

— Вот именно, — сказал демон и, немного помедлив, продолжил: — Феликс, ты никогда не задумывался об Эсме? О ее даре, ее силе, ее ловкости и быстроте? Ты никогда не спрашивал себя, откуда у нее такие способности?

Феликс побледнел.

— Нет. Никогда. А что?

— Феликс, Феликс, — укоризненно произнес демон. — Ты никогда не умел лгать мне.

Некоторое время они оба молчали.

— О боже, — пробормотал Феликс. — О, пожалуйста, только не это. Нет.

— Боюсь, эту тайну тебе не удастся унести с собой в могилу. Она никогда не поверит мне на слово.

— Ну пожалуйста, — взмолился Феликс. — Почему бы тебе просто не…

— Тихо.

И стало тихо.

Через некоторое время демон замер над распростертым на ковре телом Феликса.

Вот и славно. Феликс не проболтается до тех пор, пока не придет время. Демон встал, сделал два шага и испарился.

У себя дома на постели в тревожном сне заметался Чарли. Тьма разливалась по его жилам, будто крепкое вино.

ТАЛАНТ

Чарли открыл дверь. Он был в темных очках. Но как только Джек вошел, Чарли снял очки, и Джек остолбенел от испуга.

— Знаю, — сказал Чарли и отвернулся.

Джек даже не успел придумать, что ему сказать.

Глаза у Чарли были красные и распухшие, а вокруг них — черные круги. Он выглядел ужасно.

— Мама опять почти всю ночь не спала, — сказал он. — Сейчас она задремала, поэтому шуметь нельзя.

— Ну, дела… — произнес Джек.

— Ладно, — сказал Чарли, и его глаза вдруг сверкнули. — Слушай, пока мы не ушли, я хочу тебе кое-что показать. Что ты знаешь о татуировках?

— Ну… — пробормотал Джек, но Чарли уже снял футболку.

— Что скажешь об этом? — спросил он, поворачиваясь к другу спиной.

Джек ахнул.

— А? — спросил Чарли.

Джек молчал.

— Ну? — поторопил его Чарли и раскинул руки в стороны.

— Офигеть, — выпалил Джек.

Всю поверхность спины у Чарли занимала здоровенная черная татуировка.

Джек вытаращил глаза.

Рисунок был странный. Широкие извилистые линии чем-то напоминали ритуальные орнаменты каких-то племен — кельтов или индейцев. Но ничего подобного Джек прежде никогда не видел. Линии как бы выходили из позвоночника Чарли, пересекали его спину, будто пучки широких перьев или изогнутых лезвий мечей. На бледной коже линии казались какими-то особенно черными, и каждая из них завершалась острым концом. Чарли согнул руки в локтях, и черные линии в ответ на движения мышц задвигались словно сами по себе.

Джеку было жутко от того, что татуировка появилась у Чарли на спине неведомо откуда, но все же он не без зависти подумал: «Классная штука».

— Круто, — выдохнул он.

— Ага, — небрежно кивнул Чарли и повернулся к Джеку. — Видел бы ты, как я обалдел, когда утром увидел себя в зеркале.

— Не больно?

— Не-а, — мотнул головой Чарли. — Не очень.

— Так это после вчерашнего?

— Ну вряд ли это мама мне ночью так спину размалевала.

— Ни фига себе, — восхищенно покачал головой Джек.

— Ладно, — сказал Чарли, натянул черную футболку и, набросив сверху рубашку с короткими рукавами, не стал ее застегивать и заправлять в черные джинсы.

Надев солнечные очки, он повернулся к Джеку и сказал:

— Пошли.

— Кто там? — прозвучал в динамике домофона холодный, спокойный голос Эсме.

— Это я, — гаркнул Чарли.

— Ты пришел рано.

Это было просто утверждение, она ни в чем не винила Чарли, но он сказал:

— Но я уже здесь. Ты меня впустишь или как?

Девушка не ответила, но замок на двери громко зажужжал. Чарли толкнул дверь плечом, они с Джеком вошли и поднялись наверх.

— Реймонд еще не вернулся, — сказала Эсме. — Нам придется подождать.

Она встала, скрестив руки на груди, и уставилась на мальчиков. Неловкое молчание затягивалось.

Джек обвел взглядом комнату. Здесь все было точно так же, как вчера, но теперь он мог более спокойно все разглядеть.

— А этот орнамент, — спросил он, глядя на рисунки, похожие на кляксы. — Это что такое?

— Бабочки, — ответила Эсме таким тоном, словно это разумелось само собой.

— Понятно, — кивнул Джек. — Они красивые.

Эсме посмотрела на него.

— Спасибо, — сказала она. — Я их сама нарисовала.

— Правда? — сказал Джек. — Можно мне…

Эсме пожала плечами. Джек подошел к ближайшей стене.

Каждая из бабочек имела ширину около тридцати сантиметров и была нарисована необыкновенно аккуратно и тонко. Крылья той бабочки, которая первой привлекла внимание Джека, были очень красивы: черный фон покрывала дымка ярко-синего цвета. Соседняя бабочка была другой. В ее раскраске сочетались оранжевый и черный цвета, и крылья у нее были длиннее. На самом деле, хотя освещение комнаты было слишком тусклым и более далекие рисунки были не очень хорошо видны, у Джека вдруг мелькнула мысль о том, что…

— Они все разные?

— Угу, — сказала Эсме.

— Я не знал, что бабочек так много.

— Их очень много. На самом деле никто точно не знает, сколько их.

— А у тебя тут сколько?

— Пять тысяч четыреста семьдесят две, — равнодушно ответила Эсме.

— Ну и ну! — восхищенно воскликнул Джек.

Восклицание получилось слишком громким. Эсме и Чарли удивленно посмотрели на Джека. Чарли сделал большие глаза.

— И долго ты их рисовала? — смущенно спросил Джек.

— Семь лет, — ответила Эсме.

Тут большие глаза сделал Джек.

— Бывают дни, когда мне удается нарисовать две бабочки. — Она указала на неясный силуэт в дальнем углу потолка. — Но эту я еще не закончила.