Холодное блюдо - Джонсон Крейг

Я расстегнул кобуру и вытащил пистолет, чтобы проверить – старая привычка. Матовое покрытие давно стерлось на выступах у ствола. Полностью заряженный, каким он сегодня и был, кольт обычно весит чуть больше килограмма, но сегодня он будто весил все сто. Какого черта я ношу его с собой? Чтобы отвечать на какую-то скрытую угрозу? Может, об этом меня просило подсознание? Примерно в этот момент я услышал, как открывается дверь в туалет, и пожарный при полном параде окинул взглядом меня и оружие.

– Я и не думал, что панкейки настолько ужасные.

– Привет, Рей. – Это его я видел рядом с Вонни через кухонное окно. – Тебе надо в туалет?

Он ответил не сразу.

– Мисс Хайес послала за тобой, тебе позвонили на кухню.

Наверное, тогда Рей первый раз в жизни произнес слово «мисс». Он так и не двинулся с места.

– Что-то еще?

Рей смущенно улыбнулся.

– Ты хочешь кого-то застрелить?

Я ненадолго задумался и вздохнул.

– А в кого-то надо стрелять?

– Нет, насколько я знаю. – Рей на секунду отвернулся. – Похоже, тот, кто этого заслуживает, вчера сбежал.

Он был примерно одного возраста с Коди Притчардом и, наверное, ходил вместе с ним в школу. Я кивнул и начал проталкиваться к выходу мимо Рея.

– А что там… с Коди?

Я встал, и мы так и застыли в дверях. Я перевел взгляд на Рея.

– Ну… – Я немного помолчал для театральности. – Он умер.

Я смотрел на Рея и ждал, скажет ли он что-то еще. Он не сказал, поэтому я улыбнулся.

– Лучше вам доставить панкейки майору за столом Комитета деловых партнеров, пока вы там все не начали тушить пожары.

– Точно. – Всегда приятно знать, какой стороной к тебе повернут панкейк.

Я размышлял о том, что меня поймали в туалете с оружием в руках, пока шел на кухню. Класс, как будто все в округе и так не думают, что меня давно надо закрыть в палате с мягкими стенами. Когда я дошел до двери на кухню, Вонни уже держала ее открытой.

– Не сидится на месте?

– Да хотелось бы. – Боже, она была такой красивой, когда капли пота блестели в ложбинке у основания ее шеи.

– Телефон у раковины в конце комнаты.

Я пронесся мимо нее, стараясь излучать профессионализм и компетентность, и схватил трубку с сушилки.

– Лонгмайр.

– Господи, ты опять там жрешь? – Отдаленный вой шайеннов на том конце провода меня не удивил; судя по моему опыту, почти все, что было связано с шайеннами, так или иначе выло.

– Я мотивирую избирателей и не съел еще ни одного панкейка. Почему ты еще не спишь?

– Медэксперт только что закончил первичное обследование.

– Дай угадаю. Свинцовое отравление?

– Да, говорят, он умер где-то в половину седьмого. Это аргумент в пользу несчастного случая на охоте – тогда начинает темнеть и все такое, но…

А вот это уже интересно.

– «Но»?

– Множество полостей с рентгеноконтрастными вкраплениями.

Перед глазами сразу же встала картина рядовой охотничьей амуниции. Очевидно, сейчас мы говорили о чем-то серьезнее.

– Не военное оружие?

– Возможно, пуля полуоболоченная, возможно, нет. Калибр очень странный и большой.

– Какой?

– Мы пока не знаем.

Это уже что-то. Раз Вик изучала баллистику в Филадельфии, я сразу принял ее первую теорию, что пуля была калибра 30–06.

– А ты что думаешь? – На том конце ненадолго повисла тишина.

– Я думаю, это не охотничье ружье.

Я вскинул бровь.

– Правда?

– Я знаю, как выглядит хреново ружье для оленей.

Мы оба замолкли, обдумывая эту фразу.

– Тебе надо поспать. – Было приятно говорить эту фразу кому-то другому. Тишина.

– Он ел чизбургер с перцем халапеньо.

– Я закажу себе бургер и поговорю с Дороти. Что-нибудь еще? – Тишина.

– Поговори с Омаром. Он поехавший на голову, но знает свое дело. – Тишина. – Ну что, скучаешь по мне?

Я рассмеялся. Когда я повесил трубку, ко мне подошла Вонни с тарелкой дымящихся панкейков.

– Я подумала, что только так ты сможешь поесть. – Она расслабилась и прислонилась к стене. В фартуке и с забранными волосами она казалась самим воплощением амишей. – В твоей жизни слишком много женщин.

– Это хорошо или плохо? – спросил я в перерыве между жеванием.

Вонни смотрела в свою чашку кофе. У нее были огромные глаза.

– Зависит от женщин. – Я кивнул и продолжил жевать. – Наверное, это так сложно. Я не знаю, как ты справляешься.

– Ну, такое происходит не каждый день – бегать по пятнадцать километров на рассвете, триста раз приседать… – Она фыркнула от смеха, извинилась и прижала руку к лицу.

– Как тебе панкейки?

Я сделал глубокий вдох.

– Прекрасно, спасибо.

– Я слышала, что раньше ты пек панкейки в виде животных, – хитро улыбнулась Вонни.

– Ты говорила с одной из женщин в моей жизни.

– Да, это правда. Я узнала о тебе много разного, пока она на меня работала.

Я кивнул, раздумывая на этим «разным», и взял последний панкейк.

– Мы договаривались так: если она ходит в церковь по воскресеньям с мамой, то ей не приходится есть завтраки ее грешного отца. Удивительно, что такими темпами она не стала повернутой методисткой.

– А я слышала совсем другое. Мне она говорила, что любила оставаться с тобой наедине.

– А теперь только так. – Слова вылетели до того, как я успел их обдумать. Я уже так привык шутить насчет смерти Марты, но здесь это казалось неправильным. – Прости.

– Тебе бывает одиноко, Уолтер?

– Ну конечно. – Я пытался придумать, что сказать, но все казалось недостаточно откровенным. В голову лезли мысли лишь о том, какой красивой была Вонни. Перед глазами стоял размытый образ Вонни, моей кровати на ранчо и исполнения всех моих желаний сразу. О таком тоже не стоит говорить.

– Давай как-нибудь встретимся?

А может, и стоит.

– Боже, мисс Хайес, вы ко мне пристаете? – я сделал ударение на слове «мисс». Ее глаза загорелись.

– Возможно, мистер Лонгмайр, хотя должна признать, что ваше безразличие и толпы женщин, с которыми мне придется иметь дело, немного пугают.

– Ну что ж, они достаточно агрессивные, так что я понимаю.

– На ум приходит слово «гордость». – Она сделала глоток кофе. – Может, начнем просто с ужина?

Я быстро вернулся в офис и припарковался за музыкальным автоматом, который Терк называл своей машиной. Она была марки «Транс-Ам», по крайней мере так было написано. Но это далеко не все, что было на ней написано, – каждая доступная поверхность автомата была покрыта какой-то наклейкой. На бампере красовались стикеры, провозглашающие каждую необдуманную политическую мысль, которая когда-либо посещала аполитичный разум Терка. Стикеры советовали поддерживать бывшего президента, его семью, свободное владение оружием, «ПроРодео», государственный национализм и сигналить, если возбужден. На заднем стекле были мультяшные персонажи, писающие друг на друга и на эмблемы других машин. Казалось, после взгляда на эту машину обиженными останутся все люди на планете. Это так похоже на Терка.

Когда я открыл дверь, в приемной никого не было. Я стоял, не выпуская дверную ручку, и прислушивался. Из моего кабинета донеслось шарканье, а потом закрылся один из моих картотечных шкафов. Через секунду в дверном проеме образовался Терк. Он не сводил глаз с того, как я закрывал за собой дверь.

– Черт, ну наконец-то. Я целую вечность тут сижу. – Я не знал, была ли это тактика «нападение – лучшая защита» или его обычное состояние. – Бегущая Лошадь звонила. Сказала, что несколько охотников спрашивают про БЗР у реки Паудер рядом со 137-й, сектор 23. Они остановились в мотеле «Деревянная хижина». Хочешь с ними поговорить?

Я помолчал пару секунд.

– Что ты делал в моем кабинете?

Он был красивым парнем, в любовных романах его описали бы как «чертовски привлекательный». Смуглый, с волнистыми черными волосами и козлиной бородкой Ван Дайка, выводящей басков по материнской линии на первый план его внешности. Почти два метра ростом и с широкими плечами, он был мне полезен, когда скрещивал руки на груди и бросал грозные взгляды у меня за спиной во время разбирательств, но, помимо этого, я не знал, что с ним делать. Я взял его на работу в качестве одолжения Люциану. Ему он тоже не нравился, но Терк был его племянником, и я не мог иначе.