Пламя Десяти - Рия Райд

Вторая же, и более веская, заключалась в том, что войска Галактического Конгресса искали герцогиню Понтешен.

За ее поисками мир следил так же пристально, как и за оправданиями повстанцев и Диспенсеров. И те и другие говорили о необходимости тщательного расследования. И те и другие заявляли о готовности оказать любое содействие Галактическому Конгрессу. И те и другие как могли избегали вопросов о герцогине Понтешен и не сделали никаких заявлений, даже когда спустя неделю поисков недалеко от Голиафской звездной системы были обнаружены обломки ее корабля.

Галактический Конгресс был вынужден продлить перемирие до выяснения обстоятельств и до окончания суда по делу Мельниса. Герцогиня Понтешен, в которой, по словам Крамеров, пробудилась древняя сила Десяти, так и осталась мифом. Даже если она не существовала вовсе, ее следовало бы придумать. Все знали, что перемирие, длившееся уже более месяца, – не конец войны, а лишь затишье перед бурей. Однако оно было необходимо и Диспенсерам, и повстанцам, чтобы переформировать свои силы, усилить безопасность и впервые за последние три года перевести дух.

– Значит, меня тоже будут допрашивать на хертоне? – уточнила я.

Филипп пожал плечами.

– В целях безопасности Хейзеры обязывают проверять всех. Майю Феррас мы, к слову, допрашивали дважды, – добавил он, слегка качнув головой в сторону девушки за соседним столом, – но все без толку. Все, что мы выяснили, что в прошлом она жила на Кериоте, а потом моталась по другим планетам.

Я вновь украдкой посмотрела на Майю и машинально коснулась пальцами своего сожженного светлой краской и криво остриженного каре. Ее длинные волосы струились по плечам, скрывая лицо. Когда-то я тоже гордилась своими волосами. Когда-то… сейчас казалось, что это было очень давно.

– И что вас смущает?

Филипп задумчиво покрутил в руке вилку.

– В ее рассказе куча дыр. Просто чертова бездна пробелов. Мы думали, хертон поможет решить эту проблему, но нет. Она говорит, что многого не помнит.

– А хертон?

– Хертон это подтверждает, – поджал губы Филипп.

Оторвавшись от тарелки, Кали закатила глаза. Когда она выпрямилась и чуть подтянулась на месте, несколько цветных прядей упали ей на лицо.

– О Десять, да отстань ты уже от Майи! Как ты заметила, – пояснила она, – Филипп тот еще параноик. Вечно пытается найти загадки там, где их нет. Поэтому, когда сама будешь у него на допросе, будь добра, не выбалтывай все сразу, дай ему как следует покопаться в твоих мозгах. Иначе он сгинет со скуки, а перед этим проест плешь всем нам.

Филипп растянул рот в ленивой улыбке.

– Дорогая, – с показательным добродушием обратился он к Кали, – на твою плешь я покушусь в последнюю очередь, дабы не травануться ядом.

– Майя рассказала вам все, что помнит. Хертон это подтвердил, – не скрывая раздражения, огрызнулась Калиста. – Зачем все усложнять? Включи здравый смысл.

На лице Филиппа показалась снисходительная усмешка. Откинувшись на спинку своего инвалидного кресла, он оглядел всех нас с видом непризнанного гения.

– В пекло здравый смысл! У меня есть интуиция.

Мэкки тяжело вздохнула, явно давая понять, как сильно ее утомила наша болтовня. Она спешно вытерла рот и, бросив салфетку в пустую тарелку, встала и устало посмотрела на меня.

– Когда закончишь с обедом, найди меня. Подыщем тебе временное пристанище.

Кали и Филипп покинули столовую вскоре после Мэкки. Перерыв заканчивался, и толпа за столами медленно редела. Когда обеденный зал почти полностью опустел, я сдала грязную посуду и подошла к столу, где все еще сидела Майя Феррас и пустым взглядом смотрела в свою еще доверху полную тарелку.

– Майя?

Девушка откликнулась не сразу. Лишь на третий раз, когда я позвала ее громче. Ее правильное лицо было красивым, но излишне худым и как будто выцветшим, словно из него высосали все краски. Хотя какое право я имела рассуждать о ее лице… Должно быть, мое и вовсе приводило ее в ужас.

– Вы Майя Феррас, верно?

Майя выпрямилась. Никакого страха в ее глазах я не заметила. Лишь удивление вперемешку с нескрываемой враждебностью.

– Да, это я.

Не дожидаясь разрешения, я присела напротив и приложила все силы, чтобы моя улыбка не показалась ей искусственной или, не приведи Десять, настырной.

– Меня зовут Лаура Гааль. Я бы хотела с вами кое-что обсудить. Надеюсь, вы найдете для меня пару минут.

Глава 3. Три условия

Кристанская империя. Кальсион, третья планета Валаатской звездной системы, юрисдикция Бреев, 4855 год по ЕГС* (7080 год по земному летоисчислению)

За 11 лет до трагедии на Мельнисе

Отдаленный шум прибоя, что проникал в комнату через узкую щель приоткрытого окна, был единственным звуком, напоминающим Андрею Деванширскому, что он все еще жив. Лишь изредка волнения буйного океана заглушали пронзительные крики птиц. Андрей представлял, как они кружат над водой и кормятся морской живностью. За этим занятием минуты, часы и дни протекали для него незаметно. Сейчас он уже не мог вспомнить, когда потерял им счет.

Еще был ветер. Время от времени он, колыхая толстую занавеску, легкими порывами проникал в спальню, скользил по темным стенам и мягко гладил лицо мальчика. Все это было похоже на разговор – круглые сутки лежа в темной, зашторенной комнате, Андрей был готов поклясться, что даже в шуме волн и шепоте ветра научился распознавать слова. Стихии разговаривали с ним, шептали и обещали то, чего он ждал уже очень давно, – смерть.

Лежа дни напролет под аппаратом, поддерживающим ускользающую жизнь в его хилом тельце, Андрей уже давно свыкся с мыслью, что умрет. Он смирился с ней еще до того, как год назад Нейк Брей впервые заявился на порог его дома и предложил его матери злосчастную сделку – жизнь сына в обмен на поддержку восстания Деванширскими.

Этот разговор Андрей в деталях помнил и сейчас.

– Вы хотите купить моего сына как скот и смеете предлагать мне это в моем же доме? – срывающимся от ярости голосом выплевывала Люсия, его мать. Ее лицо было бледно-серым, и казалось, даже темные вьющиеся, как и у Андрея, волосы побелели на несколько оттенков.

Нейк Брей оставался каменно-спокойным. Это уже потом Андрей узнал, что за маской непроницаемого равнодушия герцог обычно скрывал крайнюю степень гнева.

– Я предлагаю спасти вашего сына и дать ему то, что вы, при всем уважении, ему дать не способны. Самые дорогие лекарства, лучшие врачи, блестящее образование, пропуск в высшее общество, возможности, о которых он даже не мог и мечтать. Я могу дать ему то, чего вы по своей трусости и слепой, маразматичной принципиальности его лишили. А еще я предлагаю безопасность. Вам и вашему младшему, здоровому сыну. – Андрея передернуло, когда Брей сделал акцент на «здоровому». – Сто пятьдесят лет Деванширские прятались от Диспенсеров и лиделиума, пока мир восстанавливался после ужасов войны. Скоро будет новая война, вероятно куда страшнее. И в этот раз вам не убежать. Вас нашел я, а значит, найдут и другие. Ни вы, ни ваши сыновья, ни их дети больше никогда не будете в безопасности.

Люсия тяжело сглотнула. Ее карие глаза горели на бледном лице как два огня. Андрей стоял за соседней дверью и едва дышал, наблюдая за происходящим через приоткрытую щель.

– Вы предлагаете не безопасность, – холодно отрезала его