Новый год с летальным исходом - Оксана Мелякина

Герман заехал за мной в десять. И мы поехали встречать новый год в его новой квартире. Настроение у нас было совсем не праздничное. Наверное, правильным было бы отменить встречу, но похороны подействовали на меня угнетающе, и не хотелось оставаться одной. Машину Герман оставил у подъезда. Новый дом мне понравился. Хотя жизнерадостной раскраски стен в темноте не видно, зато удобная парковка и просторный светлый подъезд производили впечатление. Квартиры располагались по коридорному принципу. Квартира Германа третья от лифта. Пахло свежим ремонтом. Не хватало уюта. Совершенно, на мой взгляд, безликая квартира. Новая обстановка. И в то же время никаких вещей позволяющих сделать вывод об увлечениях или характере хозяина. Жилая комната у Германа объединена с кухней. Я подумала, что скучно, когда в квартире только 2 помещения: комната и ванная. Половину комнаты занимает коричневый диван с обивкой из велюра. На первый взгляд он кажется не просто большим, а огромным. Перед диваном небольшой журнальный столик, а у противоположной стены рабочий стол и шкаф. Ни одной открытой полки. Зона кухни ограничена барной стойкой. Все кухонные принадлежности убраны в шкафчики и от этого кухня кажется совершенно пустой. Я вспомнила свою кухню с выставленными на стол баночками, сахарницей и чайником. Даже ёлка как в модном каталоге была украшена совершенно одинаковыми серебристыми шариками, все ёлочные украшения явно куплены пару дней назад. Я видела такие в магазине. Окно большое и закрыто римской шторой в тон дивану. Порядок, для мужчины даже слишком идеальный. Непонятно, то ли Герман сам по себе такой аккуратист, то ли убрал к моему приходу. Сидя на разлапистом, очень мягком диване я пыталась вести светскую беседу. Герман, отправив в духовку рыбу, доставал из холодильника какие-то баночки и бутылочки, и фигурно выкладывал их содержимое на тарелки.

— Тебе помочь? — вежливо предложила я.

— Нет. С некоторых пор я предпочитаю на кухне всё делать сам.

— Я не знала.

— Ты обо мне вообще ничего не знаешь.

— Ну почему же ничего? Если ты не шпион то кое-что, наверное, знаю.

— Я не шпион. А если бы даже был шпионом, то никому бы об этом не рассказал.

— Даже если ты шпион, есть кое-что, что я точно знаю.

— Уже боюсь — усмехнулся Герман — и что это?

— Я знаю, что как минимум два раза в день ты пьешь кофе.

— О да, но если я шпион это может быть для конспирации, чтобы втереться в доверие к таким как ты.

— Я говорю о действии, а не причине. То, что ты пьешь кофе, это факт и правда — а то, что делаешь это для конспирации, может быть правдой, а может и не быть.

— Забавная логика.

Герман достал рыбу, переложил её на блюдо и поставил на стол, где уже стояли принесенные им по ходу разговора тарелочки со всякой всячиной. Он открыл бутылку, разлил шампанское по бокалам и присел рядом.

— Ну, пьем за встречу или за Новый год?

— За Новый год выпьем под бой курантов, а сейчас предлагаю выпить за твою новую квартиру.

— Тебе нравится? — заулыбался Герман.

— Конечно — соврала я, не моргнув глазом.

Никогда мне не нравились бокалы для шампанского. Пить из них неудобно и как-то смешно. И шампанское брют я просто не в состоянии оценить. Конечно, я знаю, что настоящее шампанское всегда брют, но предпочитаю полусладкое. Чего я вообще ждала от предстоящей ночи? Ничего не ждала. Просто не думала о том, чего можно ждать. Я не отношусь к женщинам, которые от малейшего знака внимания начинают строить планы и размышлять о том, что будет дальше. Но все было как-то не так. Рядом был совсем не тот программист, с которым так уютно не торопясь обмениваться мнениями или просто молчать на работе. Германа, казалось, ничего кроме убийства директора не интересует. Все разговоры сводились к этой теме.

— Я знаю, все думают, что я специально подстроил гибель Владлена Платоновича — сказал Герман, сосредоточенно разглядывая свой бокал.

— Никто не думает — возразила я — вот моих соседок по кабинету больше всего волнует, как теперь устроит свою жизнь его вдова.

— Они просто не говорят об этом при тебе, потому, что ты общаешься со мной.

— Герман, у тебя мания величия — я думаю, что каждого по настоящему волнуют только свои личные дела, а остальное постольку-поскольку.

— У меня есть основания опасаться обвинений.

— А что может послужить доказательством? Подпиленное крепление? Есть пила с твоими отпечатками пальцев? Насколько я знаю — нет. Около актового зала нет камер — это все знают. Кто угодно потихоньку мог зайти и сделать это. И, кстати никто не говорил, что вообще что-то было подпилено. Может рулон сам собой упал? Кто мог предположить, что рулон упадет именно в тот момент когда под него встанет шеф? Как это можно спрогнозировать?

— Лена, я сейчас тебе расскажу кое-что. Ты меня, пожалуйста, не перебивай, и тогда тебе станет понятно, почему я думаю, что обвинят во всем именно меня.

— Постараюсь — мне стало даже как-то неловко.

— Это было летом, шесть с половиной лет назад. Вспоминая позднее тот летний день, я поражался, насколько не замечал никаких тревожных сигналов, которыми как мне сейчас кажется, тот был заполнен. Как герои голливудских блокбастеров накануне катастрофы, я пребывал в счастливом неведении. Первый день отпуска. Оставив машину в сервисе, я шел по городу, не удивляясь тому, что практически не было прохожих на улицах. Не удивительно. Кто в такую жару добровольно покинет прохладное помещение. Я пребывал в состоянии какой-то спокойной опустошенности. Что бы я сказал, если бы меня вдруг кто-нибудь спросил, о чем я думаю, когда уверенной походкой широкими шагами двигаюсь по тротуару. Что я видел на своем пути? Я не смог бы ответить на этот вопрос. Конечно, я видел дома, витрины, автомобили и людей. Я не помнил ничего определенного. Хотя, пожалуй, кое-что привлекло моё внимание. Женщина, идущая навстречу в блестящем красном платье с высокими боковыми разрезами. Она шла не одна, но я не обратил внимания на спутницу. Потом я заметил автомобиль Ниссан-инфинити ярко синего цвета с номерным знаком «о999оо». Несколько секунд мысли мои были заняты машиной, потом взгляд упал на витрину, оказавшуюся витриной обувного магазина. Я увидел туфли с острыми носками и спросил себя — уж не возвращается ли мода на острый носок, и может, стоит достать свои остроносые бежевые туфли с антресоли шкафа в прихожей.

Автоматически я останавливался перед красным светом светофора и провожал взглядом проезжающий транспорт. Я видел столики кафе на улице, и чувствовал запах пива, которое неспешно попивали немногочисленные посетители. Я никак не осмысливал увиденное — это было где-то за гранью сознательного.

Я жил тогда на четвертом этаже старинного дома, расположенного между торговым центром «Центральный» и набережной. Я поднялся в квартиру по лестнице. Лифт в доме был, но последние пару недель просто не работал.

Дойдя до своей площадки, я не стал доставать ключи. Ведь Инна должна быть дома. Повернув дверную ручку, я вошел. Окно в комнате было открыто и звуки города наполняли квартиру. Мы собирались поставить стеклопакеты и кондиционер, но какие-то первостепенные дела все время отодвигали эти планы. А может мне, просто нравился уличный шум, и я не замечал его, как не замечал ночами горящих огней торгового центра за плотными шторами. Звуки и огни создавали ощущение причастности к бурлящей за стенами дома жизни и, как ни странно создавали ощущение безопасности и защищенности. Разувшись, я сказал, как и всегда: «Это я, привет!»

Наверное, именно в этот момент все и началось. Для меня началось. Я ожидал услышать в ответ голос жены, звук её шагов.

Удивившись, но, еще не встревожившись, подождав еще пару секунд, я спросил: «Ты здесь?»

Я ни о чем не думал в эти минуты, просто ждал. Постояв немного на месте, я прошел в кухню. Там царил идеальный порядок — кастрюли убраны, посуда вымыта. Жена меня ни о чем не предупреждала утром. Её не оказалось и в спальне. Ванная тоже была пуста.

Я вспотел. Бесцельно выглянул в окно. Взгляд скользнул по крышам машин припаркованных у торгового центра, стайке галдящих подростков направляющихся к набережной и серому, мягкому от жары асфальту.

Честно говоря, я не знал, что предпринять. Включил телевизор и смотрел на экран, едва ли понимая, о чем идет речь. Осознав это, выключил телевизор.

Это было так необычно и непонятно. Пока еще не страшно, но не комфортно. Я не люблю загадок и не люблю когда кто-либо нарушал привычный ход вещей, особенно Инна.

Я закурил. Никогда я не курил в квартире, и от того, что никто не говорил мне выйти на балкон, становилось как-то неуютно. Обычно я, занятый своими делами, не замечал шума за окном, но не в тот день. Мне казалось, что шум за окном необычайно громкий и раздражающий.

Не хватало присутствия Инны, её шагов, шума льющейся воды на кухне. Не хватало того, что создает семейную атмосферу в квартире. Мы могли целыми днями заниматься каждый чем-то своим, но при этом меня не покидало ощущение постоянного присутствия Инны.