Курьер смерти - Дарья и Алексей Домбровские

давно подтачивала силы Андрея Курбского, и оставалось только дождаться, пока она возьмет свое. Стась это увидел, но понял лишь тогда, когда обратил свое Предвидение на себя самого. И на счастье Стася, Дар его не подвел.

Пронося гроб мимо, носильщики шли с сосредоточенными, опущенными лицами. Стась быстро перекрестился: к умершему он не питал ни вражды, ни ненависти. По сути, он тоже был перебежчиком – хоть и не таким. Его вынудили перейти на сторону московитов, а князь Андрей переметнулся к польскому королю сам. Но судить его Стась не брался. Он не судья, а палач, который лишь подтвердил исполнение приговора, вынесенного когда-то самой жизнью.

– Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшему рабу Твоему Андрею и сотвори ему вечную память…

Стась вздохнул и обернулся к заплаканному лицу Веры. Затем трижды перекрестился и вернулся в седло. Уже верхом он усмехнулся иронии. Палач, по-христиански проводивший свою «жертву» в последний путь… Дело сделано. Яд ему больше не нужен. Он высыпал его сквозь щель в полу, там же, в гостиной. Теперь он свободен. Весть о смерти Курбского дойдет и до Москвы, и до Варшавы, и до Вильно. Вильно интересовало Стася больше всего: там, у купца Севастьяна Моховича, живущего в доме под Белым Орлом, ждала его малая награда. Основную часть он должен был получить в Москве, но туда уже решил не возвращаться. Сыновья повзрослели, дом в достатке, а заработанных Стасем денег жене хватит на две жизни. А его, Станислава Лещинского, шляхтича герба Велена, больше не будет. Не повторит он ошибки Курбского, оставившего первую жену и сына на расправу Грозному, не станет изменником. Он просто исчезнет из этого мира: поедет из Вильно на восток и пропадет без вести в дороге, а потом, где-нибудь под Краковом, объявится никому не известный шляхтич с молодой женой и деньгами. Герб – хоть Абданг, хоть Слеповрон… Прикупит небольшое имение и заживет тихой, размеренной жизнью: с охотой, воскресными службами, участием в сеймиках и сеймах, местечковыми забавами вроде попоек и стычек с соседями.

Сначала Стась улыбался этим мыслям, а потом озадаченно вздохнул. Возможно, такая жизнь быстро наскучит и станет рутиной, как Миляновичи для Курбского. Хотя едва ли Москва пошлет за ним убийцу: с Государем Всея Белой и Малой он ни дружбы не водил, ни переписки не вел, и злейшим врагом тому не был…

Все же Стасю стало немного не по себе. Он проводил взглядом хвост уходящей процессии, тихо тронул пятками коня и махнул Вере рукой. Та кивнула, повела вожжи, и телега со скрипом выехала на тракт. Сквозь редеющий туман проглянуло солнце. Стась улыбнулся: добрый знак! Он поднял нагайку и резко, со всей силы, ударил коня. Тот от неожиданности чуть не встал на дыбы, но, повинуясь воле наездника, рванулся вперед, и комья сырой весенней земли дождем полетели из-под копыт. Стась скакал, не оглядываясь. Холодный встречный ветер обжигал лицо, но горячая кровь бежала по венам еще стремительнее. Он улыбался, понимая, что до Вильно далеко, а истинного решения он так и не принял: пока он просто наслаждался этой скачкой. Тем более, поговорка «Будь что будет» по-польски звучит примерно так же.

# # # # #