Моя рыжая проблема - Софья Ролдугина

Ни дать ни взять фильм ужасов, где компания глуповатых подростков крадется, нервно перешучиваясь, в какой-нибудь древний храм.

Я попросила остановиться ненадолго, уселась в любимую позу для концентрации потоков — со скрещенными щиколотками — и развернула широкий, на сорок шагов, эмпатический купол второй ступени, как можно более рассеянный и незаметный.

«Ожидай худшего». Если первые два правила дяди Эрнана иногда бесполезны, то это подходит всегда.

Вскоре полоса из светлого камня уперлась в подножие холма, высокого и пологого, со скошенной вершиной. Основание было, по самым грубым прикидкам, километра три в диаметре… Впрочем, с оценкой на глаз таких вот громадин у меня туговато. В конце дороги высилось дерево в три обхвата с густой кроной, сильно прижатое к склону. Нижняя ветвь, с человеческий корпус толщиной, росла от основания под острым углом. С нее свешивались жесткие вьюны, покрытые мелкими белыми цветами. Тейт сглотнул, покрепче сжал мою руку, затем, упрямо склонив голову, отвел в сторону эту естественную «занавеску» и шагнул в открывшуюся арку.

То, что я приняла за холм, оказалось кольцом высоких стен.

Внутреннее пространство было выложено тем же светлым камнем. В нагромождениях скальных обломков я не сразу опознала строения, но потом заметила двери-щели, занавешенные нитками бус и вьюнами… и почти сразу почувствовала присутствие других людей.

Они просто выходили из своих странных домов, но по ощущениям — выплывали, как призраки. Высокие — по большей части выше нас с Тейтом. Непривычно одетые… У одних — сильно облегающие трико, на которых внизу накручено множество лент, наподобие юбки скрывающих силуэт, но не мешающих двигаться. У других — сочетание невероятно широких брюк, перетянутых у колен и у щиколоток, со свободной кофтой, подобранной у пояса, локтей и запястий так, что казалось, точно фигура состоит из шаров. У многих головы закутаны легкими шарфами на манер рыхлого тюрбана, и у всех такие же шарфы широкими кольцами лежат на плечах в несколько слоев.

Стрижки короткие, максимум — волосы до середины шеи.

И, шрах, даже непонятно, кто женщина, а кто мужчина…

Я рефлекторно выпрямила спину и расправила плечи почти до боли.

Рыжий упрямо вздернул подбородок. Между бровями у него пролегла едва заметная вертикальная складка. Многие из тех, кто попадал в мой купол, ощущались размытыми тенями, эмоции и мысли словно что-то глушило. Никакой прямой агрессии, но у некоторых — ярое неодобрение, липкая зависть, злость, предвкушение неприятностей для кого-то другого. У других наоборот — сочувствие. В двух или трех местах мигнули теплые чувства — симпатия, радость, восхищение.

Большинство же были как зрители в цирке, когда дрессировщик без хлыста выходит к хищнику.

— Я вернулся, — громко сказал Тейт. Тут же притихли те, кто до сих пор перешептывался. — И не один.

Здесь собралось примерно три десятка человек, и постепенно вокруг нас сжималось кольцо. А после этих слов точно волна разошлась — любопытство, недоверие, жадность. Я ощутила уже знакомый образ: «насилие — использование — выгода».

Резонанс.

Ох, мамочка и папочка, дядя Эрнан, дорогая Нэсс, заберите меня отсюда…

— Вижу, — произнес кто-то красивым певучим голосом, звук шел оттуда, где было особенно густое пятно зависти и злости.

У меня мурашки по спине пробежали. Но продолжить незнакомцу не позволили. Вдали вдруг завопил кто-то и с размаху врезался в толпу. Кто успел, тот сумел отступить в сторону.

Кто не успел, оказался на земле.

— Тейт, тварь рыжая! — заорал новоприбывший, расталкивая локтями последний, ближний ряд, и метнулся к нам черно-белой кометой. Он был высок и тощ, одет в белое трико с паутиной серых лент от бедер до колена и в два черных шарфа — на голове и на плечах. От него разило чистым восторгом, как новыми духами — от сумочки Лоран на выходе из парфюмерного. — Тейт, ты, тварюка, я тебя обожаю!

Он разом обнял нас двоих и крепко стиснул. Рыжий заржал, я с трудом выдохнула. Потом незнакомец отстранился и как следует дернул Тейта за ухо.

— Ты вообще думал, что делал? — Дальше последовало какое-то малопонятное ругательство. Что-то связанное с совокуплением с айрами в неблагоприятных условиях вроде бы. — Но ты правда это сделал! Везучая тварь!

Тейт выпятил грудь:

— Это потому, что я самый…

— Балда! — Долговязый несильно стукнул его по лбу и улыбнулся. — Это потому, что ты дурак. А дураки так легко не дохнут.

Я наконец смогла рассмотреть незнакомца. Лицо у долговязого оказалось приятное, по моим меркам — даже красивое. Широкий лоб, светло-серые миндалевидные глаза, прямой нос, на нижней губе — два аккуратных симметричных шрама. Украшение, что ли? Портило лицо только почти полное отсутствие бровей, от которых остались два темных кругляша у переносицы.

— Я вообще не дохну, — немного обиженно откликнулся Тейт, но долго дуться не смог и тут же затараторил: — Кого я поймал! Смотри, это Трикси Бланш, — крутанул он меня, как куклу. — Красивая, да? Скажи, красивая? Моя добыча!

— Застолбил? — улыбнулся одними губами долговязый.

— И она по-нашему понимает, — добавил рыжий.

Я склонила голову к плечу, подтверждая. Его приятеля это почему-то страшно смутило. Он явно предпочел бы, чтобы экспрессивный пассаж насчет айров прошел мимо моих ушей.

— Значит, Трикси Бланш, — повторил он, слегка коверкая имя. У Тейта в свое время получилось ловчее. — Я Кагечи Ро, друг Тейта. Выходит, ты приняла его?

— А вот это еще не решено, — вмешался тот, первый, сладкоголосый, выступая из толпы. Ростом он был немного пониже Кагечи, но выглядел куда мощнее. «Шаровары» и безразмерная рубаха с целой горой из шарфа на плечах добавляли объема. — Дуракам резонанс ни к чему. И вообще большой вопрос, осилит ли его худший ученик.

Тейт, остававшийся даже в самые опасные моменты погони веселым и теплым, разом заледенел и потемнел.

— Посмотрим, — тихо сказал он и, не глядя, пихнул меня в объятия к другу. — Ро, присмотри.

Мне никогда не нравились мужчины, предпочитающие яркие цвета. Это как-то… неестественно. А круглолицый громила с белыми волосами, который стоял напротив Тейта, был одет как раз в желтое — того оттенка, на который и смотреть-то больно. Темно-красный шарф-накидка на этом фоне выглядел как запекшаяся кровь.

— Посмотрим, — охотно повторил верзила и улыбнулся, показав кончики зубов. Кажется, подточенных.

Шрах, надо было оставаться в пещере…

Толпа раздалась, образуя широкий круг. Кагечи Ро изобретательно выругался — «выжженная долина между ушей» как метафора глупости прозвучала особенно выразительно — и потащил меня к самой кромке, вплотную к какому-то строению, потом заставил сесть и наклонить голову.