Психофизиология сознания и бессознательного - Эдуард Костандов

Величина «времени восприятия», определяемая методом обратной маскировки, отражает скорость обработки поступающей информации, в основном в сенсорном, докогнитивном звене целостного процесса восприятия. Поэтому измерение данного параметра становится важным и необходимым шагом при попытке определить время, необходимое центральной нервной системе для осознания стимула. Так, с помощью измерения этого параметра удалось показать, что сенсорная информация в коре больших полушарий на первых этапах существенно быстрее обрабатывается в правом полушарии по сравнению с левым, что имеет важное функциональное значение в организации целостного процесса осознания стимула (Костандов, 1983). «Время восприятия» зрительных стимулов на фоне негативных эмоциональных переживаний субъекта нередко укорачивается, хотя при этом скрытый период произвольной двигательной реакции на тот же стимул может существенно увеличиваться за счет задержки в «когнитивном» звене принятия решения. «Время восприятия» увеличивается при патологии мозга, например у больных хроническим алкоголизмом, при олигофрении, у больных шизофренией и у лиц с последствиями черепно-мозговой травмы. Оно увеличивается и у здоровых людей после приема средних (200 г. водки) и даже малых (80 г. водки) доз алкоголя.

Время, необходимое для организации физиологических процессов, составляющих основу осознания внешнего сигнала, пытаются определить у человека, регистрируя активность корковых нервных клеток, участвующих в восприятии. В серии исследований (Либэт, 1978, 1991) было установлено: чтобы какой-либо внешний стимул был осознан, необходима определенная, минимум несколько сотен миллисекунд, продолжительность активации нейронов коры больших полушарий. Слабое сенсорное раздражение способно вызвать I активацию корковых клеток, но если она длится относительно недолго, стимул не будет осознан. В условиях нейрохирургической операции, проведенной по медицинским показаниям, у бодрствующего I человека с поверхности обнаженного воспринимающего участка коры больших полушарий регистрировалась электрическая реакция на раздражение кожи, которое ощущалось пациентом, если эта реакция нейронов длилась не менее 300-500 мс.

По предположению автора этих экспериментов, фактор необходимого минимума, определяющий длительность активации корковых нейронов в ответ на действие стимула, может выполнять функцию фильтра, не допускающего до сознания сенсорные импульсы, вызывающие относительно кратковременные корковые реакции. При этом постулируется наличие некоего «контролирующего фильтрующего механизма», угнетающего или облегчающего восприятие сенсорного раздражения за счет сокращения или продления периода активации корковых нейронов. Легко заметить, что в экспериментальной модели феномена обратной маскировки, когда второй стимул, действующий вскоре вслед за первым, как бы прерывает возбуждение, вызванное последним, мы имеем дело с подобным фильтрующим механизмом, который не дает длиться возбуждению корковых клеток в течение времени, необходимого для осознания этого стимула.

В естественных условиях роль раздражителя, оказывающего обратное действие на сенсорные процессы путем сокращения периода вызванной активности нейронов коры больших полушарий, могут играть эндогенные мозговые процессы (мысли, образы, представления, эмоции и т.д.). При этом феномен обратной маскировки следует рассматривать как один из возможных физиологических механизмов фрейдовского явления «цензуры», когда какое-либо событие внешнего мира не доходит, не допускается до уровня сознания субъекта. Можно думать, что обратная маскировка в состоянии выполнять функцию постулируемого сторонниками взглядов 3. Фрейда некоего «контролирующего фильтрующего механизма», подавляющего восприятие сенсорного раздражения путем сокращения периода активации корковых нейронов.

Обе описанные выше экспериментальные парадигмы по существу не позволяют измерить время осознания внешнего стимула. Длительность в несколько сотен миллисекунд, отводимая на активацию нервных клеток в воспринимающей зоне коры больших полушарий, — это лишь необходимое физиологическое условие для того, чтобы стимул мог быть осознан, но никак не время, которое необходимо центральной нервной системе для его осознания. Также и в отношении данных, полученных методом обратной маскировки. Мы уже говорили, что этот прием помогает измерить величину периода времени, которое должно пройти с момента действия стимула, после чего посторонние раздражения уже не могут помешать его осознанию. Но эта величина не является временем осознания.

Попытки использовать метод регистрации корковых вызванных электрических потенциалов, чтобы определить момент осознания стимула, нельзя считать состоятельными по ряду причин. В настоящее время доказано, что информация по специфическим сенсорным путям поступает в кору больших полушарий и перерабатывается там независимо от того, находится ли человек в сознании или же пребывает в бессознательном состоянии. Так, вызванные электрические ответы коры на звуковые, зрительные или соматосенсорные стимулы регистрируются у лиц, находящихся под неглубоким общим наркозом, т.е. в бессознательном состоянии.

При истерической или внушенной в гипнозе кожной анестезии в коре больших полушарий развивается вызванный потенциал с ранними и поздними компонентами на внешние сигналы, совершенно не ощущаемые субъектом. Вызванные корковые ответы на неосознаваемые звуковые и зрительные стимулы при определенных условиях регистрируются и у бодрствующего человека. Все эти факты говорят о том, что для осознания сигнала недостаточно переработать информацию в соответствующих воспринимающих и даже ассоциативных зонах коры больших полушарий. Несомненно, существует дополнительный нервный механизм, обеспечивающий осознание внешнего явления. Он должен интегрировать нейронную активность различных участков коры больших полушарий и подкорковых структур, что обеспечивает осознанное восприятие сигнала.

О    сущности нервного механизма, организующего особые мозговые процессы, которые обеспечивают свойства сознания, мы почти ничего не знаем, поэтому можем судить о временных параметрах процесса осознания только предположительно, на основании косвенных данных. Главная и в настоящее время непреодолимая методическая трудность состоит в определении момента осознания стимула, когда сенсорная информация становится «фактом сознания». Выше уже отмечалось, что метод обратной маскировки, определение длительности реакции нейронов коры и регистрация корковой вызванной электрической активности не дают на этот вопрос ответа. Можно ли по произвольной реакции человека, двигательной или словесной, определить время осознания стимула? Например, попросить испытуемого, чтобы он как можно быстрее нажал на кнопку в момент осознания стимула. Мы уже показали, какие трудности и неопределенности связаны с индикаторами осознания, в частности с принятием испытуемым критерия, согласно которому он решает, что сигнал осознан и следует прореагировать на него. Не только у разных людей, но и у одного и того же человека в разных ситуациях этот критерий может меняться, что, несомненно, отразится не только на качестве произвольной реакции («да» - «нет»), но и на его временных параметрах.

Произвольная реакция может быть положительной, но с большим скрытым периодом, когда испытуемый по ряду причин не уверен в правильности своего решения. Поэтому этот скрытый период отражает не столько время осознания, сколько время принятия решения о произвольной реакции. Например, в специальных опытах было показано, что увеличение скрытого периода произвольной двигательной реакции на фоне эмоционального возбуждения человека обусловлено не удлинением «времени восприятия», определяемого способом обратной маскировки, а в основном увеличением периода принятия решения о выборе реакции, т.е. в центральном звене зрительно-моторной интеграции. Звено принятия решения о произвольной реакции, как показывают специальные экспериментальные исследования на животных и с участием людей, является наиболее лабильным процессом в когнитивной деятельности. Впрочем, и время передачи нервных импульсов после принятия решения на моторные корковые структуры и от них на соответствующие периферические двигательные органы также колеблется в относительно значительных, несколько десятков миллисекунд, пределах (Evarts, 1972).

Итак, если мы признаём, а мы несомненно признаём, что опыт сознания не может существовать вне мозга, что его свойства обеспечиваются высшими уровнями центральной нервной системы в рамках особого механизма, особых мозговых процессов, то следует искать экспериментальные пути, позволяющие измерить их временные параметры. В настоящее время, к сожалению, психофизиология не имеет прямых способов определения «времени осознания», «момента осознания». О них мы можем судить на основе косвенных данных, с помощью логических рассуждений. Этот вопрос еще ждет своего естественнонаучного решения, если он вообще может быть решен в принципе в обозримом будущем.