Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Вевиоровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, ездить ему каждый день будет сложновато… Если только его класс не в первую смену.
– В первую, и начинают они в восемь. Это значит, что нужно выезжать отсюда в начале седьмого, а вставать?
– Не годится. Ладно, с завучем или директрисой решим, а как организовать занятия для тебя здесь – подумаем. Баранов – математика, Потапович – физика, что еще … А еще ведь есть русский язык и литература, история, география, зоология … Программы не прихватили?
– Тоня как заправская домушница прихватила у них целую стопку всяких программ!
– А учебники?
– Кое-что достали, но не все. Они ведь выдают учебники ученикам на руки, а потом забирают обратно. Но вот список учебников из программы.
– Уже хорошо, Веру Грачеву попросим прислать. Да методички какие-нибудь. Как думаете, ребята, справимся? Только Гриша – от тебя все зависит, а то ведь еще и второгодником станешь.
– Если меня не очень сильно колотить …
– Ну, Гришенька, когда же тебя колотили?
– Так может быть уже следует начать?
– Нет, не следует! – в один голос возразили Тоня и Гриша. – Мы и так справимся!
– А еще мы тебе гитару купили. И даже целых две.
ВСТРЕЧА ПРИЕХАВШИХ
А поздно вечером опять встречали вновь прибывших. В этот раз их было много, и было много в военной форме.
Неразбериха приветствий даже несколько ошеломила привычного, казалось бы, ко всему Левушку. Он поворачивался то в одну сторону, то в другую, тем более, что среди прибывших он был знаком только с одним – с Потаповичем.
– Потапчик, привет!
– Леночка, как добрались?
– Здравствуйте, тетя Лена, дядя Потап!
– Мальчик, привет!
– А это, Леночка, мой очень близкий и дорогой друг! Его зовут Петя. Петя, это моя жена, Лена.
– Здравствуйте, Петя! Можно так? Мне очень приятно познакомиться с другом Потапчика. Можно поцеловать?
– Очень приятно! Конечно, конечно! Я просто растерян и не подберу комплиментов, но я их запишу на бумажке и потом…
Дормидонтов, сиротливо сидевший до этого в стороне, оживился, заулыбался, а Лена Долгополова, как будто почувствовавшая его одиночество, не отпускала его от себя.
– Петя, я могу рассчитывать на вашу помощь? Потапчик, конечно, будет занят сверх головы, а мне интересно познакомиться со всем, и с окрестностями. Вы не сможете устроить мне экскурсию?
– Лена, здравствуйте.
– Здравствуйте, Анатолий Иванович. А я уже нашла себе экскурсовода для прогулок!
– Я рад, что вы нашли вполне достойного человека, Лена!
– Только, Петя, учтите, что я ужасная кокетка! И отчаянная динамистка! – шепотом сообщила Дормидонтову Лена.
– Но это же чудесно! – совершенно искренне ответил тот. – Никаких обязательств и никаких проблем!
– Петя, я вас уже люблю! Потапчик, слышишь, я его уже люблю!
– Товарищ командующий! – небольшая, но стройная группа военных вытянулась перед Свиридовым. – Спецгруппа в составе полковника Гнедаша, майора-инженера Рожнова и старших лейтенантов Петроченкова, Хитрова, Маленького, Кулигина, Петрова и Рыбачкова прибыла в ваше распоряжение! Докладывает полковник Гнедаш.
– Здравствуйте, товарищи! Вольно!
После того, как все устроились и немного утолили голод, Гриша принес гитару.
– Наконец-то ты нас пожалел! Мы же так соскучились без твоей гитары…
Свиридов прошел на крохотное возвышение, устроился там на стуле, бережно настроил гитару. Для начала – видимо, для тренировки пальцев, отвыкших за несколько дней от гитарных струн, он заиграл что-то ужасно знакомое и вместе с тем неузнаваемо прекрасное.
А потом он прекратил игру, помолчал, подумал.
#Толя, сыграй «Калитку», маме очень хочется, да и всем другим# – это Мальчик послал ему мысленную просьбу.
– Хорошо. По просьбе присутствующих …
Струны запели, знакомая мелодия заранее настраивала слушателей.
Лишь только вечер затеплится синий,
Лишь только звезды зажгут в небесах,
И все невольно вполголоса, а кто просто про себя, подхватили
И черемух серебряных иней
Жемчугами украсит роса -
Дальше никто не смел продолжить, даже те, кто никогда не слышал исполнение Свиридова
Отвори потихоньку калитку
И войди в тихий садик, как тень,
Не забудь потеплее накидку,
Кружева на головку надень.
Все не в первый раз слышали этот популярный романс, почти все не в первый раз слышали его в исполнении Свиридова, но все равно очарование его голоса, его исполнения захватили их – и всем представлялись и аромат черемухи, и белеющие в темноте цветы, и трепет предстоящего свидания …
Отвори
потихоньку
калитку
Конечно, это был не Козин, не Лемешев, и даже не Кобзон, но вряд ли слушатели променяли бы это мгновение на концерт знаменитого певца. И тишина стояла такая, что слышно было, как за коридором из крана капала вода.
А Свиридов прислонил гитару к стулу, подошел к Тоне и поцеловал ей руку, а та прижала к себе его голову и поцеловала в висок.
– Толя, Толя! Когда же я смогу сыграть с тобой? Я так истосковался!
– Потерпи, Митя. Аккордеон должен быть на днях, а рояль ищут. В клубе охраны есть два пианино, но оба инструмента годятся только для шумовых эффектов. А пока – завтра-послезавтра устроим танцы под радиолу, как в стародавние времена!
– Да, но где найти радиолу?
– Во-первых, накой нужна радиола, когда есть магнитофон? А во-вторых, если Толя прикажет, то найдут не только радиолу, но и патефон, и граммофон …
– Митя, не преувеличивай… Но танцы – будут.
МОЖНО ВЫТАЩИТЬ ТЕБЯ НА СВИДАНИЕ?
– Толя, можно тебя вытащить на свидание?
– Если с тобой, то можно.
– Я хочу показать тебе, что делается и что сделано в бассейне.
В бассейне велись работы. Нельзя сказать, чтобы там очень спешили – и укладка зеленых полотен рикортана, и установка тренажеров, и монтаж душевых кабин и раздевалок – все велось не спеша. Бригадира обнаружить не удалось – то ли он пошел за материалом, то ли еще за чем-то.
Из соседнего помещения Свиридов по телефону вызвал Валеева и Гнедаша и прямо здесь, на месте, высказал им свое неудовольствие, ограничившись на первое время только этим.
– Почему у вас люди не работают? У них нет стимула? Так объясните им контрстимулы – стройбат для вольнонаемных и лагерь для расконвоированных. Порядок навести не можете? Это уже страшнее, тогда придется этот порядок наводить кому-то другому. Я не узнаю вас, Марат Накинович, не узнаю.
– Ах, Анатолий Иванович, Анатолий Иванович! Дайте мне нормальных строителей, а не этих бомжей, и я все сделаю.
– Я могу пригласить военных строителей, но приглашать их для такой простой работы просто стыдно. Они мне понадобятся для другого.
– Ты расстроился?
– Не очень. Где-нибудь эта лажа должна была вылезти, а наводить порядок можно и отсюда.
– Ты не прочь, если я приглашу тебя погулять?
– Милая моя, прости меня! Конечно, я должен был пригласить тебя на прогулку!
– Ладно, сочтемся. Тебе полезно пройтись перед сном.
– Знаешь, а нам, наверное, придется произвести передислокацию.
– А если по-человечески?
– Тебе надо перейти в комнату с Гришей. Мне придется работать по ночам, а если ты будешь в этой комнате …
– Ты боишься, что не будешь давать спать мне, или боишься, что не сможешь работать при мне?
– И то, и другое. Объясним это Грише.
– Ты знаешь, а он может подумать, что ты разлюбил меня.
– Ну, да? Почему?
– Ну, если муж не спит со своей женой …
– Надеюсь, он меня поймет. Тем более, что эта жена будет частенько не ночевать в своей постели …
– Надеюсь.
– Как ты с ним? И как он с тобой? Я так мало бываю сейчас с вами…
– Я с ним по-прежнему … А вот он стал внимательнее ко мне и мягче, ласковее. Может подойти, приласкаться – правда по своему, по мальчишечьи. Но может и обнять, и просто погладить по плечу – причем это уже точно Свиридов.
– Как это?
– А ты гладишь точно так же, вы гладите оба одинаково – когда хотите просто приласкать. А в общем я считаю, что у нас с ним складываются хорошие взаимоотношения. Дружеские, по крайней мере …
– Не торопи его. Он сам переживает, что не может назвать тебя мамой …
– Не надо об этом, Толя, ведь договорились, что эта тема не для обсуждения.
– Тебе будет не очень неудобно с ним в одной комнате? Ведь он уже большой мальчик.
– Он не просто большой мальчик, он еще и большой художник… Об этом как-нибудь в другой раз, ладно?
– А есть что порассказать? Или это ваши секреты?
– Что же, у нас и секретов быть не может?
УЧЕНЫЙ СОВЕТ. СОВЕЩАНИЕ у СВИРИДОВА
В зале совещаний у Свиридова сегодня было тесно – собрались не только приехавшие из Москвы, но и почти все оставшиеся научные сотрудники. Важно, с достоинством и с некоторым опозданием появился Оратынцев. Ему немедленно уступили место за главным столом, где уже сидели Шабалдин, Баранов, Карцева, Ерлыкина, Потапович, Гнедаш, Долгополова и даже Левушка со своей неизменной трубкой. Где-то в уголочке пристроился Дормидонтов, старающийся быть незаметным.
