Возвращение - Александр Цзи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не скажу, что ее “разрешение” и было тем, чего мне недоставало. Я подозревал, что это очень тонкий троллинг, на какой только способна начитанная женщина без особых комплексов цивилизованного человека. Мы ведь и не было парой, чего я заморочился с этими наложницами? С чего вообразил, что Кире это не понравится?
У женщин, насколько мне известно, вообще гипертрофирован инстинкт собственника. При виде потенциальной соперницы у них на бессознательном уровне поднимается шерсть на загривке, вылезают когти, и они начинают шипеть. Но я сужу по дамам из первой четверти двадцать первого века – точнее, по “квесту к буржуям”, после которого у меня амнезия и одновременно обширная ложная память.
Я почесал бороду и мотнул головой:
– Пойдем, поедим. Там на стол накрывают.
Кира особо не колебалась и не ломалась. Мы уселись по-турецки за низкий стол, заполненный тарелками с холодным вяленым мясом и жареной рыбой, деревянными чашами с кашей, пирогами и квашеной капустой. Вся эта еда была приготовлена, видимо, загодя, а сейчас просто выложена на стол без подогрева. Не знаю, где они хранили снедь на этой жаре – наверное, где-нибудь у воды или даже прямо в воде. Или у них есть холодильник с надписью: “Сделано в Республике Росс”.
Кира “официально” – моя наложница, но Азалия и Катерина не стали ее тянуть к себе в сераль, чтобы господин потрапезничал в гордом одиночестве. Сами эти двое ускользнули в “пристройку” и не давали о себе знать ни единым звуком. Гришан хорошо их выдрессировал. Появлялись они лишь для того, чтобы подлить чаю, убрать грязные тарелки и зажечь свечи, когда совсем стемнело. Причем мне чудилось, что они владеют телепатией: до того вовремя появлялись.
В этом тоже было что-то от вышколенного обслуживающего персонала эпохи буржуев.
После ужина Кира удалилась возводить свой маленький шатер возле “гарбовоза”, и меня снова на минуту охватило бесячее чувство вины. Но я сумел от него отбрыкаться, напомнив себе аргументы самой Киры. За нашу безопасность я тоже не особо волновался. Кодекс бусидо Отщепенцев, или как он у них называется, соблюдался железно, и мертвый Гришан обеспечил меня и всю мою собственность, в том числе живую, определенным иммунитетом.
Конечно, если я повздорю с кем-нибудь из местных татуированных магов, разговор приобретет новые нотки, но за весь вечер ко мне в шатер не пожаловал ни один гость, чтобы с ним можно было поругаться. Или тут не принято ходить в гости без приглашения, или я первым должен обойти соседей... Я решил повременить с хождением по гостям – по крайней мере, до завтра. Вот представлюсь Совету, заявлю о своих целях, и видно будет...
За шатром размещались “удобства” в виде обычного деревенского туалета с дырой в полу, но с камышовыми стенами, душ с нагретой водой в жестяной цистерне и простой рукомойник. Я почистил зубы и помылся в душе, где нашлись огромный кусок мыла, будто отрубленный от еще большего куска, и шампунь в стеклянном бутыле без наклеек. Мыло, несмотря на устрашающий вид, пахло приятно и не щипало глазки. И шампунь оказался достойным, чтобы привести мою растительность в порядок.
Я хотел предложить и Кире помыться, но она уже забралась в шатер.
Для помывочных процедур я распустил волосы и этим лишил свой волосяной допарт экранирующих свойств. Хрен пойми, как он работает, но от телепатических атак меня защищают собственные патлы, непременно собранные в хвост или (как я предполагал) заплетенные в косу. Для косы длины волос пока не хватало, но это вопрос времени. Сейчас волосы достигали плечей – еще пара месяцев, и я обзаведусь косой, как у Отщепенцев.
Кстати, недаром все они, как и мифические волшебники вроде Гэндальфа, Мерлина и Дамблдора, носили длинную растительность. Возьмем же пример с этих достойных мужей!
В те минут десять, что я мылся в душе голый и с распущенным допартом, моя уязвимость достигла максимума. Вздумай кто-нибудь напасть, я ничего не противопоставил бы, кроме кулаков и рапиры, которую прихватил с собой. Если обзаведусь врагами в становище, придется распрощаться с возможностью принимать душ – или, по крайней мере, мыть голову нормально. Судя по запаху, исходящему от Викентия, у него таких врагов полным-полно и ему приходится постоянно быть настороже.
После удара боевого коня на груди багровел отпечаток копыта в виде ущербной луны. Кожа вокруг пожелтела. В течении недели синяк будет пламенеть всеми цветами радуги...
Я вернулся в шатер со свечой в одной руке и зачехленной шпагой в другой. В шатре – никого. Из сераля – ни звука.
Ужасно интересовал вопрос: как должен поступать уважающий себя Отщепенец, вступивший в права владения имуществом? И что сказано в неписанных должностных инструкциях приличной и трудолюбивой наложницы?
Должны ли они врываться ко мне под покровом ночи и с жаркой страстью выполнять обязанности или это я должен проявлять инициативу?
Наверное, все-таки я. С чего рабыням стараться?
“Ну, хотя бы с того, чтобы обезопасить жизнь ребенка”, – ответил предельно циничный голос в голове, и я снова скривился, как от зубной боли. Быстро же я “порчусь” в роли “пано”. Что будет через неделю? Через месяц?
Устыдившись, я отбросил похотливые мысли. Я был без секса уже черт-те сколько времени, но это меня не оправдывает. Если у меня и будет секс, сказал я себе неуверенно, то по обоюдному согласию. Наложниц ни к чему принуждать не буду.
Не сегодня.
Поставив свечу на стол, я откинул кисейный полог вокруг ложа и обнаружил, что постель перестелили. От свежих простыней исходил запах солнца и ультрафиолета. Отлично! Я бы побрезговал спать на том же, на чем и Гришан.
Я разделся до трусов, приобретенных в князьградском магазине, и лег на постель. Она была мягкая и удобная. Даже слишком удобная – я от таких успел отвыкнуть. Свеча осталась гореть на специальной жестяной тарелочке, пламя временами трепетало, и по стенам шатра сновали тени. Пискнул и умолк комар. Я поплотней запахнул полог.
Мысли переключились на Гришана. Не далее чем сегодня днем я убил его особо жестоким образом. За такое у “буржуев” упекали в тюрьму на много-много лет... если бы суд доказал, что ударить себя клинком в глаз заставил Гришана именно я.
Этот клинок, кстати, лежит совсем рядом, под рукой, рядом со шпагой и автоматом.
Самое фантасмагорическое во всем этом то, что я совершенно не
