Богат и немного женат - Маргарита Южина

– Давайте с главного. С кем дружил, с кем жил, кто у него ходил в подругах и даже почему находился в сумасшедшем доме!

Глохов на минуту задумался, и, пока он думал, с чего начать разговор, Дуся беспрепятственно его разглядывал. Ну, во-первых, его сразу же поразила огромная разница в возрасте, – Глохов казался сильно старше своей супруги. Если Сэе было лет тридцать, то ее мужу – за восемьдесят. Достойный, но все же слабый старик, и даже через всю эту мишуру: богатый халат, ухоженную шевелюру и наманикюренные ногти – это явно бросалось в глаза.

«А чего? – сам себе пояснил Дуся. – Теперь это модно. Мужик состоятельный, почему не завести себе молоденькую жену?! Кстати, мне уже давно надо бы об этом задуматься...»

– Начнем с того, что Кеша никогда не был в сумасшедшем доме, – сообщил вдруг Викентий Филиппович.

– Но позвольте! Как это не был?! Мне даже его мать лично об этом сообщила! – возмутился Дуся. – Что значит не был?

– А то и значит, – спокойно проговорил Глохов. – У него для этого не имелось никаких причин.

– Но... а по телевизору? – вытащил последний козырь Дуся.

– Да... только вот телевизор, но это... понимаете, мой сын, он очень добрый, веселый человек, но иногда... иногда попивает, волочится за девицами и вообще ведет себя не самым достойным образом. И будет лучше, если все, кто его увидят, спишут это на недуг, нежели на плохое воспитание...

– Странно... Это вы нормального человека в психи записали? – не мог поверить Дуся.

– Ну и еще... – не слушал его Глохов. – С такой рекомендацией он долго не пробегает, вернется домой.

– А вот вы бы не могли подумать, у кого он... ну, где он бегает? Что, у него уж прямо совсем друзей никаких не имелось? – аккуратненько, как ему показалось, спросил Дуся.

Старик отвел глаза в сторону.

– У нас с сыном не было взаимопонимания. – Теперь Глохов рассказывал не Евдокиму, а просто говорил сам с собой. – Это моя вина – я работал, устраивал семье безбедную жизнь, а вот что в ней, семье, творится – разглядеть не всегда хватало времени. Да и желания, как это ни постыдно звучит. Ведь у нас зачастую как бывает – подбежит малыш, потянет тебя за руку или рассказать что-то попытается, а ты с работы. И так тебе не хочется, чтобы тебя кто-то тревожил! Куда лучше спокойненько поваляться на диване, почитать, посмотреть всякую муть по телевизору, отдохнуть, что называется. И ведь какое отличное оправдание – ты на работе устал! А потом... потом малыш подрастает, но у тебя еще есть время его не потерять, ты можешь что-то у него спросить, поинтересоваться, узнать, какую он музыку слушает, какие фильмы смотрит, но... опять тот же диван, тот же телевизор и то же спокойствие – главное, чтобы никто не вторгся в твой мирок. И между тем ты опять расчудесный семьянин. Проходит немного времени, и музыка твоих детей начинает тебя раздражать, их любимые фильмы кажутся тебе идиотскими, компьютер и вовсе – враг! И в то время бы очнуться от диванного-то гипноза, да только... только ведь опять лень. И стараешься думать, что ты снова заботливый семьянин и распрекрасный отец. А уж потом... потом дети вырастают. И не к тебе они бегут со своими радостями и обидами, у них для этого имеются другие люди, и не всегда самые замечательные, да только мы этого теперь уже не узнаем. А если ты и узнаешь, то уж будь уверен, твой сын не станет стоять и слушать тебя, раскрыв рот, он кинется защищать своих близких. Да, друг мой, потому что для него ОНИ уже давно стали близкими, а вовсе не ты. И это им он безоговорочно поверит, если они скажут, что твой отец – старый дурак, а мать потаскуха. Потому что... потому что они не пялились в экран, а если и пялились, то вместе с твоим ребенком. И тут родители заламывают руки и спрашивают – ГДЕ?!! Где она, великая благодарность?! Мы же все для тебя, любимого и единственного, делали!!! А это ВСЕ и не надо ему вовсе, а надо что-то другое... Так что... Не знакомил нас сын со своими друзьями и не рассказывал про своих знакомых. Ничем не могу помочь.

Дуся выслушал грустную речь отца, которому было еще не известно о кончине его сына, немного задумался, но потом очнулся.

– Но ведь... погодите, я понимаю – вы устраивали безбедную жизнь. А ваша жена? Она же сидела дома и занималась ребенком! Или... – Дуся все же решил блеснуть своей догадкой. – Или Иннокентий – это ваш сын от первого брака? А Сэя ему мачеха?

Викентий Филиппович поднес чашечку с чаем к губам и забыл про нее.

– Марсель Викторовна – его родная мать. Да, она намного моложе меня, на тридцать с лишним лет, я взял ее шестнадцатилетней девочкой, но Иннокентий – ее сын. Она родила его, когда ей было семнадцать.

– Вы... вы хотите сказать, что Сэе... или Марселе... как там правильно-то... вы хотите сказать, что ей – пятьдесят? – не поверил Дуся.

– Нет, ей пятьдесят один, – бесстрастно подтвердил старик. И увидев, как недоверчиво вытянулось лицо собеседника, пояснил: – Поймите же: на такие операции у меня достаточно денег, а Марсель помешана на своей внешности.

Дуся выпил чаю, закусил конфеткой.

– И шео... – попытался спросить он, но с полным ртом не получилось. Прожевал. – И чего? Ну, она помешана на внешности, за собой ухаживает, а за сыном не следит, так, что ли?

– Я бы не так сказал... Просто... в один из моментов они потеряли нить взаимопонимания. У Марсель слишком строгие требования, а Кеша... он по натуре ближе ко мне, а я... я не находил времени...

Дуся не знал, как спросить дальше – стеснялся, да к тому же и рот был забит конфетами, поэтому он для приличия помолчал, а потом, погрустнев, спросил:

– Ну а... а с женским полом у него как было? Девушки там... любовницы...

– Девушки... да нормально у него было с девушками. Были... Да вы лучше у Марсель спросите, она – женщина, ей все эти амуры ближе... – как-то непонятно отговорился Викентий Филиппович и снова позвал горничную: – Ирина Степановна! Проводите гостя, у меня уже время кончается... Простите, больше не могу уделить вам внимание, дела...

Он поднялся и, не обращая внимания на растерянного Дусю, у которого имелась еще парочка вопросов, величаво вышел из комнаты.

– Вот те здрасьте! – захлопал глазами Евдоким, уставившись на Ирину Степановну.

– А я бы сказала: до свидания. – Чуть склонила голову та и настойчиво предложила: – Пройдемте.

– Нет, погодите, а может... а вот вы что скажете про вашего молодого хозяина? – встрепенулся Дуся.

– Ничего. Я здесь работаю горничной, а не представителем желтой прессы, – гордо надулась дама.

– Очень жаль, очень жаль... а охрана здесь имеется? – на всякий случай уточнил Евдоким Филин. Если охраны нет, так можно и задержаться – побродить, посмотреть... может, какие отпечатки, хотя на фига они сдались?

– Имеется, – коброй взглянула на него горничная и добавила: – Усиленная.

– Ну тогда, что ж... тогда не могу больше порадовать вас своим присутствием.

– Да уж, более не радуйте...

Дуся вышел из дома Глоховых с таким привкусом во рту, как будто проглотил клопа-вонючку. А ведь ел-то одни только дорогие конфеты!

Он еще вертел головой, вспоминая, в какой стороне остановка, когда его кто-то настойчиво дернул за рукав.

– Ой, мамочки! – от неожиданности по бабьи взвизгнул сыщик.

– Дуся, не ори! – долетело до него из-за кустов. – Это я – Раиса!

В кустах и в самом деле пряталась медсестричка Раечка, которая упрямо набивалась ему в спутницы жизни.

– А ну вылазь из чужих зарослей! – окрысился на нее Дуся. – Здесь охрана имеется! Усиленная! Из-за тебя и меня сейчас загребут!

Раечка показалась из кустов, старательно стряхивая с джинсов прилипшие колючки, и деловито защебетала:

– Между прочим, я тебе подогнала одного стоящего свидетеля.

– Какого свидетеля?! Ты... пойдем, отойдем подальше... – потянул ее в сторону от глуховского забора Дуся, а уж отойдя, дал волюшку нервам. – Ты вообще как здесь оказалась?! Какого черта за мной по пятам таскаешься?! Ты следишь за мной, что ли? Да кто тебе вообще дал право?!!!

– Да никто, чего ты так разорался, – отмахнулась вредная девка. – Я ж тебе сказала: хочу закрыть тебя своей грудью.

– Ты!.. Ты вообще-то свою грудь видела?!! Чем там закрывать?!! – не удержался Евдоким. – И вообще, следить за мной, это... это... Вот дрянь какая!

– Я ж просила – не ори. Короче, свидетеля допрашивать будем? – ничуть не испугалась медсестра. – Между прочим, я вчера хотела специально отпуск взять по семейным обстоятельствам, а меня не отпустили. Пришлось уволиться. Я даже на выходное пособие рукой махнула. Теперь тебе придется меня за собой таскать, все равно не отстану. Ну так вот, а потом я... нет, ну конечно же, я за тобой следила! Мы еще в детстве играли в сыщиков-воров...

– Здесь тебе не игрушки! – сурово рявкнул Дуся. – Здесь... тут и убить могут. По-настоящему!

– Во-от, я ж говорю! – согласилась девчонка. – Тебя только убивать начнут, а тут я! Дрынц – и заслоню гру... грудной клеткой! Короче, пока ты там внутри был, я тут снаружи бабушку одну нашла – закачаешься! Она сюда молоко приносит. Ой, сколько всего расскаже-ет!.. Ну чего ты пялишься, идем, она мне свой адресок дала, между прочим за символическую плату.