Особняк с выходом в астрал - Полякова Татьяна Васильевна

До входной двери мы тащили его волоком. Пока Клавдия открывала заднюю дверь машины, я, стоя на пороге, нервно оглядывалась. Вдоль забора боярышник сплошной стеной, и увидеть нас не должны. Держа Сизова под мышки, Клавдия полезла в машину, я, как могла, помогала пропихнуть покойного. Подруга выбралась из «Порше» через противоположную дверь, а дядька остался лежать на заднем сиденье. Я поспешно прикрыла его пледом.

– Надо бы его в багажник, – нахмурилась Клавдия.

– Надо бы. Но его оттуда доставать замучаешься.

– А здесь его увидят.

– Кто?

– Тот, кто морду глупую сунет, куда не просят.

– Поднимем шторки. Скоро стемнеет, и кому надо в твою машину заглядывать?

Однако я принесла еще один плед и тщательно укрыла Сизова.

– Что теперь? – спросила подруга.

– Теперь в кино.

Машину мы оставили неподалеку от кинотеатра. Клавдия намеревалась поставить ее на парковке, но я лишь молча покрутила пальцем у виска. Оставлять «Порше» без присмотра подружка не любила, а тут еще труп.

– Чует мое сердце, Лизка, зря мы сюда приперлись.

– Жаль, что твое сердце молчало, когда ты дядю травила.

– Да не травила я его… Блин… – выругалась она.

– Меня переполняют эмоции, – поправила я.

– Еще как, блин, переполняют. Может, не будем мудрить? Свалим дяденьку в глухом месте, и вся недолга.

Я промолчала, Клавдия покорно плелась сзади. Войдя в кинотеатр, мы первым делом купили попкорн и колу и отправились в ВИП-зал. И тут нам повезло. В ВИП-зале всего восемь мест, то есть четыре дивана. Расположены они так, чтобы парочки чувствовали себя максимально уединенно. У нас было седьмое и восьмое место, рядом с выходом на улицу, и я надеялась, что на наш уход внимания не обратят. Закончилась реклама, начался фильм, а мы по-прежнему оставались вдвоем.

– Пошли, – канючила подруга.

– Сиди. Есть люди, которые любят опаздывать.

Однако через двадцать минут и я не выдержала.

– Пей колу и пошли.

– На хрена мне газировка, да еще сладкая? Пищеварению от нее один вред.

– Обещаю водки, но попозже.

– Объясни, зачем эти мучения?

– Затем, что мы ее купили. Значит, должны выпить, хотя бы половину.

Я достала из сумки пакет и пересыпала в него попкорн.

– Не замечала раньше в тебе такой скаредности, – начала Клавдия.

Я уже шла к выходу, бросила в контейнер коробки, туда же полетели бумажные стаканчики с недопитой колой. Я приоткрыла дверь и осторожно выглянула. Ни души. Мы ходко устремились к машине.

– Билеты сохраним, никто толком не скажет, когда мы ушли.

– Лизка, скажи честно, он у тебя первый?

– Кто? – не поняла я.

– Покойник. Такое впечатление, что прятать трупы – твое хобби.

– Я поклонник детективной литературы.

– Слава богу, – выдохнула Клавдия, до меня не сразу, но дошло: ее переполняет радость, что «Порше» стоит там, где мы его оставили. Сизов тоже никуда не делся. Теперь предстояло самое трудное.

– Едем за город? – осведомилась Клавдия, садясь за руль.

– С ума сошла? Непременно попадем под камеры.

– Мы можем сказать, что по делам ездили.

– Можем. Но надо еще придумать, по каким делам и куда, а главное: прости-прощай алиби. Зря мы, что ли, на попкорн тратились.

– Куда ж его тогда?

Клавдия положила пакет на колени и машинально принялась есть попкорн.

– Выход один – оставить Сизова в городе.

– С ума сошла? – завопила она, подавилась и закашлялась. Пришлось треснуть ее по спине. – Покойника в городе выгружать… Да это… волюнтаризм!

– Еще какой. Но другого выхода нет.

– А если нас застукают? Обязательно застукают, это ж город. Кто угодно может появиться в любой момент. Плевать на алиби, поедем в лес.

– На бульварах камер точно нет.

– Есть.

– Одна, на углу Попова, но она не работает.

– Откуда ты знаешь?

Я достала из сумки ноутбук, запустила программу. Клавдия ерзала, горстями ела попкорн и с тоской смотрела на меня.

– Видишь, не работает, – разворачивая к ней экран, сказала я.

– Все равно… как мы его потащим?

У меня к тому моменту уже возникла идея.

– Я знаю, что делать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Да неужели?

– Будешь вредничать, оставлю тебя наедине с покойником. Вот здесь, – ткнула я пальцем в монитор. – Автобусная остановка.

Клавдия покачала головой и отвернулась, но словесно возражать не рискнула.

– За остановкой у нас что? – продолжила я. – Молодежный театр, который осенью сгорел. И теперь там реставрация. Но в интернете писали, там все глухо с начала весны. Выяснилось, что построить новый театр дешевле, чем отремонтировать старый. Начальство занято решением этого вопроса, а пока там, в лучшем случае, сторож.

– Который нас непременно увидит.

– Театр обнесли забором. Между ним и остановкой кусты, а слева к воротам идет дорога. Ну, не совсем дорога, но мы проедем.

– А на остановке люди, и сторож на стройке.

– Надо дождаться, когда автобус отойдет, и тогда выгружать.

– Господи, – забормотала Клавдия. – За что мне все это?

– Мы едем или нет? Дай лучше я за руль сяду.

Мы поменялись местами, Клавдия истово перекрестилась, и мы тронулись с места. Ехать было не так далеко, но я все равно отчаянно трусила. На словах все получалось совсем неплохо, но вездесущее «что-то пошло не так» никто не отменял. Нас могли заметить и сторож, и случайные прохожие. Менты, кстати, тоже могли остановить, но об этом я предпочла не думать. Зато кое о чем вспомнила.

– Надо его обыскать, – сказала я.

– Зачем? – испугалась Клавдия.

– Вдруг у него с собой документы? Их надо забрать, чтобы не сразу опознали. Заодно хоть что-то о твоем Сизове узнаем.

– Ничего я о нем знать не хочу, – взвилась Клавдия. – Я хочу поскорее забыть его, как страшный сон.

– Это вряд ли. Полезай назад и проверь его карманы.

– Он с борсеткой пришел.

– И где она?

– Где, где. Наверное, в прихожей.

– То есть мы оставили такую важную улику в доме?

– Я про нее даже не вспомнила.

– Карманы все равно надо проверить.

Матюгаясь, как извозчик, Клавдия перебралась назад и, приподняв плед, начала обыскивать покойника.

– Я здесь не помещаюсь, – тут же пожаловалась она.

– Надо было побольше машину покупать или худеть.

– Нет у него ничего в карманах.

– Ты хорошо посмотрела?

– Хорошо.

– Посмотри еще раз, нас может погубить любая мелочь.

Это подействовало, Клавдия прекратила материться и теперь обшаривала карманы, пыхтя от усердия.

– Ничего.

– Оставайся там, мы подъезжаем.

Впереди показалась та самая остановка, от нее как раз отходил автобус. Я свернула на дорогу, которая вела к воротам. Дорогой пользовались в начале ремонта, но сейчас забросили, и она успела порасти травой.

Я быстро огляделась. На остановке никого. На противоположной стороне улицы тоже. «Господи», – мысленно взмолилась я и сникла. О чем прикажете просить его? Удачно спрятать труп?

– Внимание, – пробормотала я, обращаясь не столько к Клавдии, сколько к себе. И затормозила.

Через несколько секунд я уже распахнула заднюю дверь, ухватила Сизова за ноги и потянула на себя. Клавдия героически мне помогала, выпихивая его из машины, затем выпорхнула, точно бабочка, и дернула Сизова за ноги с такой силой, что он махом оказался на земле.

– Закатываем его в кусты, – шепнула я.

На это ушло еще несколько секунд. Не глядя по сторонам, мы запрыгнули в машину и сорвались с места.

В себя я пришла минут через пять, когда на светофоре попытались проскочить на красный свет, а Клавдия завопила:

– Куда ты!

Я резко затормозила и повернулась к подруге.

– Как думаешь, нас кто-то видел? – спросила я.

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Лизка, боюсь, меня хватит инфаркт раньше, чем за нами придут из полиции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– В прихожей его борсетка, – напомнила я. – Нам еще от нее избавиться надо.

В особняк я входила, ожидая от судьбы любой пакости вроде таинственного исчезновения борсетки или появления отряда ОМОНа. Однако вокруг царило безмолвие, в доме тоже была тишина, а борсетка стояла под вешалкой в прихожей.