Подайте мне Джоконду - Фредерик Дар

Может, у меня галлюцинация? Или в очередной раз счастливый случай барабанит в мою дверь?

Призываю на помощь мадемуазель:

– Скажи мне, цыпленочек, что это за фото?

– Разве не видишь, мой серый волк? Твоя маленькая женушка с двумя идиотами-сослуживцами.

– Это я и сам сообразил, моя красавица. Но что это за тачка торчит из-за угла?

– Не моя, – жеманничает она.

– Чья же?

– Понятия не имею, мой зайчик. Никогда ее раньше не видела.

– Когда сделан снимок?

– Недели три тому назад. Это Клеман снимал. Тот, что справа, с усами. У него фотоаппарат с автоспуском.

– Послушай, украшение моей тусклой жизни, жар моих холодных ночей, – проникновенно произношу я – Поройся как следует в памяти и скажи: в тот день к тебе на почту не заходили люди, которые меня интересуют? Ну, ты еще сказала, что их фамилия Виней.

Она застывает посреди комнаты, голая, с губкой в руке. Грудь вперед; нахмуренный лоб напоминает коробку из гофрированного картона.

– А, точно! – вскрикивает она вдруг, будто я ткнул ее иголкой в задницу. – Они пришли вечером, перед самым закрытием. Я как раз вышла, чтобы сфотографироваться, – гляжу, а они выплывают из булочной.

– Дорогая, – воркую я, – будь лапушкой, подари мне это фото. Пусть оно будет воспоминанием о волшебной ночи, которую мы с тобой провели.

– Это действительно доставит удовольствие моему мальчику? – кокетничает она.

Чувствую, что красотка начинает действовать мне на нервы. До сих пор она была на высоте. Но как только вообразила себя королевой, согрешившей с другом короля, тут же считает необходимым разыгрывать довольную шлюху.

– Доставит, – суше, чем следовало бы, заверяю я ее. – К тому же появится повод вернуть ее в неофициальной обстановке.

– Мой милый мальчик начинает грубить? – щебечет она с грацией нормандской коровы в бреду.

Я с трудом удерживаюсь, чтобы не сказать ей, что ее милый мальчик заткнет ей глотку, если она и дальше будет принимать его за старого сенатора в отставке. По счастью, я человек воспитанный; к тому же мой организм до сих пор испытывает к ней живейшую благодарность в области пониже живота.

– Загляну чуть попозже – узнать, не пришла ли мне телеграмма, – мурлычу я ей на ушко, дружески шлепаю по заду и улетучиваюсь.

Первым делом захожу в бистро, чтобы выпить сока и чего-нибудь покрепче. Оттуда – прямым ходом в аптеку.

– Что угодно? – спрашивает симпатичный старикан-аптекарь в черной шапочке.

– Порошок аспирина.

– Один?

– Да. И будьте добры, одолжите на минутку вашу лупу. Физиономия у него изумленно вытягивается. Но, наверное, вид у меня достаточно решительный, поскольку папаша выходит из своего летаргического состояния и, ни слова не говоря, протягивает требуемый инструмент.

Исследую снимок и не без труда устанавливаю номер машины. 446 СФ 69. Итак, «ДС» зарегистрирована в департаменте Роны. Это уже кое-что...

Благодарю старика, плачу за аспирин и, выйдя из аптеки, выбрасываю пакетик в первую же урну. Никогда не мог проглотить эту гадость, не заработав головной боли.

Возвращаюсь на почту – на сей раз в виде клиента. Мадемуазель на трудовом посту, очень благоразумная за своей конторкой, – ни дать ни взять прилежная школьница за партой.

– Ваша телеграмма пришла, – сдержанно произносит она, протягивая мне бланк.

Шеф – старикан лаконичный. «В ночь на восьмое никаких важных грузов не провозилось». Больше ни слова. Мну голубой листок и прошу соединить меня с полицейским управлением Гренобля.

Мне сообщают, что ребятки из прокуратуры прыгали вокруг трупа из Серва всю ночь, но так ничего и не раскопали. На всякий случай разослали его фото по всей округе. Представляю, какая тут сейчас суета.

– Моя маленькая девочка, – шепчу я своей прелестнице, – увы, я вынужден с тобой попрощаться. Надеюсь, мы скоро увидимся.

Услышав эту фатальную фразу, бедняжка аж вспотела.

– Осушите ваши слезы, прекрасная служащая почты, телеграфа и телефона, – утешаю я ее. – Я вернусь.

Последнее пожатие руки – и вот я уже мчусь в Лион.

Шеф автоинспекции, которого я, по счастью, застаю в префектуре, больше всего похож на картинку из учебника, иллюстрирующую вредное влияние алкоголя на печень. Он желт, как канарейка; шевелюра напоминает пучок сухой травы, а томный, задумчивый взгляд сквозь толстые очки говорит либо о хроническом недоедании, либо, наоборот, что он слишком плотно позавтракал.

Предлагаю ему интересующий меня вопрос. Он подтягивает люстриновые нарукавнички и погружается в свой регистр, который при первом взгляде я принял за крышу недостроенного дома. Через минуту он извещает меня, что черный «ситроен» модели «ДС», зарегистрированный под номером 446 СФ 69, принадлежит месье Андре Комперу, проживающему в Лионе на улице Филиппа Гонарда, дом двенадцать. Записываю и откланиваюсь.

Месье Андре Компер принимает меня в уютном кабинете. Большое окно создает впечатление, что ты паришь над набережной Сены. Я успел навести справки у соседей. По их словам, Компер – деловой человек, занимается экспортно-импортными операциями, специализируясь в основном на шелке, как и положено добропорядочному лионцу.

Он брюнет, на вид – лет сорока. Высок, хорошо сложен. Улыбчив. Впечатление несколько портят сальный взгляд и синие мешки под глазами.

– В чем дело, господин комиссар? – интересуется месье, ознакомившись с моим удостоверением.

– У вас есть машина, не так ли?

– А, – оживляется он, – у вас есть новости о моей «ДС»? Не знаю, как чувствовали бы себя на моем месте вы, но я, находясь на своем, чувствую себя трижды одураченным.

– Расскажите мне о ней, – прошу я после минуты молчания.

– О ком? – удивляется он.

– О вашей машине. Черном «ситроене» с номером четыреста сорок шесть эс-эф шестьдесят девять.

– А разве ее не нашли?

Я чувствую себя мальчишкой, которого нехорошие дяди ссаживают с уцелевшего во время потопа обломка прямо посреди океана.

– А вы ее что, потеряли?

Мой собеседник изумленно раскрывает пасть, демонстрируя крупноформатные зубы.

– Объяснитесь, наконец, комиссар, – требует он, внезапно обозлившись. – Я полагаю, вы пришли, чтобы сообщить, что моя машина найдена. О ее пропаже я сообщил г комиссариат достаточно давно.

– Не думаю, что ее нашли, – замечаю я, – к тому же понятия не имел, что ее у вас украли.

– Но поскольку...

– Знаю, знаю – вы подали заявление. Но полиция занимается не только кражей автомобилей, есть вещи и поважнее. Я считаю, господин Компер, что ваша несчастная «ДС» участвовала в более чем сомнительных операциях.

– Что вы такое говорите? – взвивается он. Добропорядочные французы все таковы. Стоит чему угодно вторгнуться в их жизнь с черного хода и нарушить привычный комфорт – и они уже готовы призвать всю Вселенную для охраны собственной неповторимой личности. Пока он не в курсе, этот Компер, – может, нет смысла рассказывать ему мою страшную историю, а?

– При каких обстоятельствах украли вашу машину? – спрашиваю я.

– Как всегда, – пожимает он плечами. – Оставил ее на стоянке, забыв запереть.

– Вам никогда не доводилось встречать женщину, всем цветам предпочитающую синий и носящую перстень с большим синим камнем?

– Вроде нет.

– Она обычно появляется в компании с человеком, похожим на метиса или на араба.

– Я же говорю вам, комиссар, что не знаю ее!

– Этот метис умер, – не теряя спокойствия, продолжаю я.

– Слушайте, комиссар, чего вы от меня хотите? – взрывается Jомпер. – Я не понимаю.

– Да случилась тут одна скверная история. Впрочем, детали вы прочтете в газетах в ближайшие дни.

Я поднимаюсь и без дальнейших церемоний оставляю его в одиночестве.

Прокол. Такое ощущение, будто чем дальше я продвигаюсь, тем сильнее у меня уходит почва из-под ног. Стоит обнаружить след – тут же выясняется, что он ведет в пропасть. Звоня Комперу, я уже чувствовал себя чемпионом, идущим на рекорд. И вот – результат снова подлежит пересмотру.

Итак, машину, которую я ищу, попросту сперли.

Когда я спускаюсь по лестнице, ко мне обращается какой-то человек в фуражке почтальона:

– У Компера кто-нибудь есть?

– Да, – бормочу я и по ассоциации немедленно вспоминаю маленькую хромушу из Сент-Альбан. А заодно и кое-что еще. Вы ведь знаете: при определенных обстоятельствах мыслишки вашего друга Сан-Антонио выписывают весьма замысловатые кренделя.

Втискиваюсь за руль верного джипа и еду куда глаза глядят, не мешая взбунтовавшимся мозгам резвиться, как им вздумается. Потом останавливаюсь перед почтой. Захожу и прошу телефонистку соединиться с ее коллегой в Сент-Альбан. Срочно.

Через минуту слышу в трубке ее голос.

– Привет, детка, – говорю я. – Не узнаешь своего голубого кузнечика?

Она испускает радостный визг. Потом другой истошный, опрокинув чернильницу на свой гроссбух.