Современная французская новелла - Андре Дотель

— Чертов туман, — пробурчал Жак, чтобы выиграть время. — Если б не этот чертов туман…

И тут он заметил одну вещь, которая сперва показалась ему невероятной. Его глаза находились почти на одном уровне с поверхностью льда, и ему было видно, как задняя часть лодки накренилась и стала погружаться в воду.

— Ты уверен, что лодка не пропускает воду? — спросил Жак.

Жильбер понуро опустил голову.

— Ей-богу, я не заметил, что у меня под ногами вода.

Он наклонился, схватил пустую консервную банку, лежавшую на дне лодки, и принялся вычерпывать воду. Так продолжалось минут пять, после чего Жильбер установил, что уровень воды понизился сантиметра на три. Он снова принялся за работу с необычайной поспешностью.

— Если ты останешься один в этой лодке, думаешь, тебе удастся выбраться отсюда и подняться вверх по течению до лисского источника? О том, чтобы спуститься по реке, не может быть и речи — начался ледоход.

Жильбер встал, отер лоб.

— Ты прав, старина.

В ту же секунду они решили прекратить ссору. Жильберу удалось подцепить Жака, который все-таки окунулся в воду, потому что в последний момент лед под ним подломился. Очутившись на борту, Жак начал вычерпывать воду. Казалось, дела идут на лад. Однако это было только начало.

Жильбер сделал безуспешную попытку продвинуться к берегу, разбивая по пути лед перед носом лодки. За час он продвинулся метров на пятьдесят. И остановился в изнеможении.

— Наверно, я взял не в ту сторону, — нерешительно сказал он.

— В лодке уже почти нет воды, — сказал Жак.

Вокруг них все трещало и клокотало. Они, очевидно, попали в течение, которое выламывало подтаявшие сверху глыбы льда и теперь увлекло их в круговорот воды и ледяных обломков.

Жильбер опустил весло в воду, и льдины едва не раздавили его.

Теперь их, должно быть, вынесло на середину реки. Вокруг смутно белела бескрайняя равнина. Иногда мимо лодки, словно тень в тумане, проносилось дерево. Жак продолжал вычерпывать воду. С наступлением темноты они отметили, что лодка пошла медленнее. Льдины вокруг них поредели. Жильбер начал грести, чтобы выйти на тихую воду и подойти к берегу. Вскоре сквозь туман они увидели странное мерцание. Вода теперь казалась совершенно белой.

— Лунный свет, — пробормотал Жак.

— А вот и берег, — сказал Жильбер.

На них надвигалось что-то темное.

Но то был не берег, а всего лишь остров, — продолговатый бугорок, на каждом конце которого росло по дереву.

— Высадимся? — спросил Жак.

— Зачем?

— Попробую заткнуть щель в лодке землей и мхом.

Они выскочили на берег, подтянули лодку, и Жак сумел на ощупь законопатить щель.

— Самая подходящая работа для лудильщика, — сказал Жак.

— Мы бы могли тут переночевать, — сказал Жильбер.

Погода стояла теплая, несмотря на туман, и приятно было безмятежно сидеть на земле. Они закурили. И в эту минуту услышали где-то совсем рядом долгий, завывающий звук.

Они обернулись. Под деревом, на другой оконечности островка, можно было различить силуэт какого-то зверя, настороженно поднявшего острую морду.

— Лиса, — прошептал Жак.

— Влипла, как и мы, — сказал Жильбер.

Он хотел сказать, что можно, наверное, поймать эту лису, как вдруг прямо над их головами пролетела сова, задев их крылом на лету.

— Это мне не нравится, — сказал Жильбер.

Лисица выла не переставая. Через каждые две минуты вновь и вновь проносилась сова, как бы лаская их в своем беззвучном полете.

— Безобидные зверюшки, — сказал Жак, стуча зубами.

— Надо убираться отсюда, — прошипел Жильбер. — Этот бугор смахивает на могилу.

Они вскочили в лодку и отплыли от островка, гребя по очереди. Долго еще было слышно лису. Когда добрались до тихой воды и кругом наступила тишина, они пересели — один устроился на носу, другой перешел на корму. Днище лодки было сухим. Жак задел ногой удочки, сложенные вдоль борта.

— И все-таки нам нечего волноваться. Если даже мы проведем здесь ночь, завтра нам удастся более или менее легко пристать к берегу, — сказал Жак.

Он заметил, что Жильбер держит в руке толстое бамбуковое удилище.

— Что ты собираешься делать? — спросил Жак.

И тут же, не задумываясь, схватил другое удилище. Удочки у Жильбера были крепкие — для щуки.

— Что я собираюсь делать? — спросил? Кильбер. — А ты?

— Я?

Они безмолвно глядели друг на друга в лунном полумраке. Внезапно оба поняли, что боятся друг друга. Кто из них нападет первым? Значит, мир не наступит никогда? После этого приключения с засохшим деревом, после того, как они вместе вычерпывали воду, конопатили лодку, удрали от лисы и от совы, приносящей несчастье, пришлось снова вспомнить о наследстве и о взаимной ненависти. Разве Жильбер не был худшим из предателей? Разве Жаку не хотелось убрать его с дороги? Кто смог бы потом это засвидетельствовать? Они сидели не двигаясь, настороженно следя друг за другом. И тут лодка наскочила на льдину. Это неизбежно должно было случиться, раз они ушли с быстрины.

Оба содрогнулись. Жильбер первым выпустил удочку, Жак тут же бросил свою. Теперь им казалось, что всюду царит страх — наверное, причиной тому были их собственные недобрые чувства. Но главную роль тут сыграла река, захватившая их в плен. Если б только им удалось добраться до твердой земли, увидеть огни деревни — там бы они смогли переговорить, и все пошло бы на лад.

Впереди они заметили темную массу, которая словно охватывала их кольцом.

— Попали в болото, — сказал Жильбер, едва переводя дух. — Берег в двух шагах отсюда.

Он стал разбивать лед веслом. Но вскоре это оказалось невозможным — лед был слишком толстый. Тогда они выскочили из лодки и не раздумывая побежали к берегу.

Однако там их ждало новое разочарование. Над рекой тянулся крутой обрыв, поросший колючим кустарником. Они расцарапали себе руки и лицо. Но не нашлось ни одного уступа, за который можно было бы уцепиться. Жильбер ухватился за плеть клематиса, которая тут же обломилась, и упал, ударившись так сильно, что на льду образовалась трещина и он ощутил, как вокруг него разливается вода.

— В лодку, — выдохнул он.

Они забрались в лодку и выгребли на середину реки. Потом попытались приблизиться к берегу в другом месте, но безуспешно.

— Прямо напасть какая-то, — сказал Жак.

— Надо выбраться с этой реки как можно скорее, — сказал Жильбер.

А что, если один из них вдруг зазевается, начнет засыпать? Как поступит тогда другой?

— Мы должны были бы любить друг друга по-братски, — сказал Жильбер, бросая весло.

— Должны… — отозвался Жак.

Теперь их подхватило медленное течение. Пускай лодку снесет вниз, решили они, а там будет видно. Оба, не сговариваясь, уселись на своих местах, зажав руки в коленях. Вокруг расстилался мерцающий туман. Поверхность воды по-прежнему была ровной и тусклой, и только льдины, выталкиваемые каким-то глубоководным течением, время от времени выглядывали из воды, словно рыбьи спины.

— Нам лучше сидеть спокойно, — сказал Жильбер. — А то эти льдины пробьют лодку.

Порой в туманной выси открывались просветы и тут же исчезали. А то вдруг возникали какие-то полосы, похожие на гигантские колонны, которые таяли и опадали. Однако луна, виновница всех этих миражей, не показалась ни разу. А им так хотелось увидеть хоть какие-нибудь четкие очертания.

— Не имею понятия, где мы находимся, — говорил Жак.

— Взгляни, — сказал Жильбер.

Прямо по ходу лодки показался какой-то колышек с перекладиной.

— Дорожный столб, — сказал Жак.

Это был большой крест. Перекладина прошла почти над самыми их головами, а лодка едва не задела продольный брус. В середине креста виднелось эмалевое сердечко, на котором должно было быть имя. Еще несколько секунд, и крест исчез в тумане.

— Никогда не слыхал, чтоб тут на берегу был крест, — сказал Жак.

— Тут, наверное, произошел какой-нибудь несчастный случай, это, должно быть, нижняя дорога в Рилли. Река ведь разлилась довольно широко.

Жильбер глубоко вздохнул.

— Когда я был маленьким… — начал Жак. И сразу же умолк.

— Ну и что же? — спросил Жильбер.

— Ничего. Но если б мне сказали в ту пору, когда мы вместе играли, что однажды ночью мы с тобой попадем в такую историю — я ни за что бы не поверил.

— Мы приходили на нижнюю риллийскую дорогу, — сказал Жильбер, — помнишь? Рисовали на земле квадраты и играли в классики. Что за странная мысль — приходить играть в классики именно сюда?

И все же то была прекрасная мысль. Казалось, она появилась у них когда-то только затем, чтобы вспоминать о ней в эту проклятую ночь.

— Еще один крест, — сказал Жак.

Но это оказался тот же самый.