Мемуары торрека (СИ) - Пир Томас

Действуя по инерции, я вновь развернул автомат и выстрелил из него в последнего провожатого. Снова зашипело, пуля мощной скорострельной винтовки показалась гораздо скорее, чем из пистолета Бориса. Я отпустил оружие и бросился к капитану. Автомат ещё висел в воздухе, а я уже пытался обогнать другую пулю, метко выпущенную прямо в голову Игоря Викторовича.

Воздух стал ещё плотнее и жёстче, я как будто пробирался сквозь бурную реку. Ноги быстро наливались свинцом, каждый шаг давался с надрывом, буквально на грани возможностей, но я терпел. Пока я пробирался свозь воздушное русло, пуля уже долетела до головы капитана и даже слегка оцарапала лоб. Мне пришлось ловить её руками. Сделать это оказалось ещё тяжелее, ведь пуля будто приросла к своей траектории, и чтобы вырвать её из борозды пришлось постараться. Напрягая все члены, будто раб на галере, я выхвати её из полосы пробитого воздуха и швырнул как можно дальше, пока этот раскалённый свинцовый осколок не прожёг мою ладонь до кости.

А затем я чуть не споткнулся о бездыханное тело Якова. Светлые волосы курсанта пропитала красная жижа, лица не было, только страшная рана. Ещё вчера вечером мы шутили и смеялись над какой-то ерундой, а теперь парня нет. Его убила та сволочь, что стояла напротив меня и мерзко ухмылялась.

Я не знаю, что меня удержало, почему я не прикончил Бориса!.. Очень хотел, но рука просто дрогнула. К тому же, за его спиной ещё дымились развалины комендатуры, а он точно был нерядовым членом банды, потому я решил оставить его заложником.

Бить Бориса было даже приятно, я заехал кулаком ему в лоб. Очень слабо, совсем без замаха, но на такой скорости этого должно было хватить. Хотел ещё забрать пистолет, но не успел. Время снова потекло в прежнем русле. Двигаясь как метеор, я даже не понял, как сильно устал, силы в тот миг меня покинули окончательно и вместе с Борисом мы рухнули на асфальт.

Хотя это было уже неважно, ведь больше ничего делать и не пришлось. Трое бойцов из конвоя были убиты и бездыханными куклами упали на землю. Борис оказался в глубоком нокауте, ну а я лежал рядом с ним и не мог даже пошевелиться.

— Ты в порядке? — участливо спросил капитан, пытаясь понять, что случилось.

— Ага, — невнятно промычал я, устало закрывая глаза.

— Это что было-то?

— Понятия не имею, — честно ответил я. Затем попытался встать. Не вышло. Мышцы забились намертво, одеревенели и тело совсем не слушалось.

— Ник, это что, ты их?.. — недоумённо проговорил Емеля, присаживаясь у стены.

— Похоже на то, — неопределенно ответил я, ставя точку в разговоре своей интонацией. Ворочать языком было почти так же тяжело, как догонять пулю три секунды назад.

Ребята перенесли меня и Бориса внутрь склада. Его сковали наручниками, а меня аккуратно уложили на топчане для дежурной смены. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем…

Затем всё померкло, и я отключился. Кажется, в комнате стало темно. Может быть даже последние стёкла повылетали, а может и ещё чего? Я не знаю. Как и остальные ребята, я уже был без сознания. Потому и не видел, как в воздухе над нашим складом появилась чёрная воронка размером с двухэтажный дом. Она опускалась всё ниже, пока не проглотила всё здание. Затем так же внезапно растворилась в пространстве и на том месте, где несколько мгновений назад стоял оружейный склад военной академии, зиял трёхметровый провал. Даже следов фундамента не осталось.

Глава 2

Никогда я не просыпался так тяжело. Виски пульсировали безжалостным боем литавр, острая боль растекалась по голове, перерастая в изощрённые пытки. Тело застыло, спина затекла и вот-вот была готова окаменеть, ещё немного и я бы точно превратился в скульптуру.

Превозмогая муки, я попробовал встать, но не смог даже пошевелиться. Попробовал снова — с тем же успехом. В голову тут же скользнули незваные страхи: «Меня что, парализовало? Да нет, кисти работают, да и на ногах пальцы шевелятся», — думал я, снова пытаясь подняться. Хорошо хоть мысли о слепоте развеялись по ветру, потому что перед глазами отчётливо просматривались белые узоры на курсантском шевроне…

Стоп… а почему это у меня под носом сияет чей-то шеврон?

И тут меня осенило: «Да ведь на мне кто-то лежит, и судя по всему далеко не один. Как же тут шевелиться? А вдруг это труп, или…», — пронзила мозг жуткая мысль, от которой волосы встали дыбом, а по телу пробежало стадо мурашек. В то же мгновение я стал выбираться. Напрягая мышцы до предела, я панически расталкивал тела, пригвоздившие меня к твёрдой кушетке и, наверное, немного перестарался.

Ребята, словно невесомые пёрышки, воспарили над топчаном и с глухими воплями приземлились на пол. Один застонал, второй отрывисто всхрапнул и закашлял.

«Ну, хоть живые» — облегчил я совесть. «Были!..» — и снова тревога затмила разум, заставляя сделать хоть что-то.

Спустя миг я стоял на ногах. Зря так спешил: кровь тут же хлынула по занемевшей ноге, тысячи иголок прошли за ней следом. Голова чуть кружилась, мысли путались, а беспощадная жажда превратила горло в пустыню. Отекающая конечность здорово подвела хозяина, пришлось опереться о стену, чтобы не рухнуть обратно.

Осмотреться оказалось непросто. Тёмная сырая комната походила на подвал. Четыре мрачных стены напомнили картинку из ужастика, который мы с ребятами смотрели на прошлой неделе. Впереди темнела массивная железная дверь, что закрывалась снаружи. Единственным светлым пятном было маленькое окошко с непрозрачным толстым стеклом.

«Или не подвал? Где это мы оказались?» — снова пытался я размышлять, когда стены чуть успокоились и перестали вращаться. И тут я вспомнил нечто такое, что хотел бы забыть… такое, что не пожелаешь увидеть во сне.

Перед глазами снова был плац, я снова видел строй первокурсников, ещё живых и весёлых, ещё шагающих в такт по асфальту… ещё напевающих походные песни… а потом… потом я вспомнил… потом я снова увидел…

О том лучше не думать. Лучше забыть. Лучше… выбираться отсюда скорее.

На полу лежали Кос и Калаш. Больше никого в комнатке не было. Беглый осмотр немного меня успокоил. Парни были живы и, похоже, здоровы. Вот так сразу и не скажешь: спят они, то ли сознание потеряли, но это не важно. Главное, живы.

Первым я растолкал Коса. Следом проснулся Калаш:

— Меня что, с лестницы уронили? — прошептал он, щуря от боли глаза.

— Наверное, мы падали вместе, — поддержал его Кос.

— Как самочувствие? Живы, здоровы? — проговорил я, игнорируя неудобный вопрос.

— Голова сейчас треснет, — скривился Здоровяк. — Да и тело ломит немного, а так ничего.

— Чем-то интересным нас приложило, — продолжил Калаш.

— Что последнее вы запомнили?

— Мы тебя принесли в коморку дежурного, на топчан уложили, а потом стало темно и… и всё, — за двоих ответил Калаш.

— А где мы? — огляделся по сторонам Кос. — Давно ты проснулся?

— Да нет, несколько минут назад, хотя?.. — Повёл я плечами. — Не знаю. Долго в себя приходил, тяжело было. А автомат мой вы куда подевали? — с надеждой протянул я, когда понял, что ребята сохранили оружие при себе.

— Да рядом с топчаном я пристроил, в углу.

Снова осмотрев комнату, я облегчённо вздохнул. Как и сказал Калаш, мой автомат стоял у стены рядом с кроватью. Значит, мы не в плену, выходит мы всё ещё в оружейке.

Дверь оказалась не запертой. За ней виднелся предбанник оружейного склада, где мы заняли оборону с начала сражения. Здесь на полу похрапывали остальные ребята. Привести их в чувства труда не составило, первым проснулся Медведь:

— Где это мы? — спросил он. В то же время Медведь пытался присесть, опираясь спиной о стену.

— В оружейной. Долго же мы спали, ночь, похоже, настала.

— Темно, как у негра в… в подвале, — продолжил Медведь в несвойственной для него манере. Было видно, что голова у него болит не меньше, чем у других. Медведь приложил ладони к вискам и прикрыл на мгновенье глаза: