Любовь - Макс Каменски

Этим одним оказался последний оставшийся в живых защитник каравана – судя по экипировке, начинающий воин. Ему хорошенько надавали пинков, и, свалив с ног, связали. Однако парень продолжал дёргаться и кричать.

– Вы все умрёте! Он пришёл! Он накажет вас! Мститель не оставит никого в живых.

– Кто такой Он? Что за мститель? – задал вопрос Ян, присев на одно колено рядом с пленником.

– Он! Ты для него ничтожество! – не унимался рен.

– Ответ неправильный, – холодно произнёс Ян, и, схватив парня за голову, отрезал ухо. Дождавшись, когда утихнут вопли боли, повторил вопрос.

– Да катись ты в Бездну, урод! – проревел парень и попытался пихнуть Яна ногами в живот. Наёмник успел отскочить в сторону.

– Прикончить его, – коротко бросил Яр и направился к десятнику. Тот со своими ребятами проверял содержание четырёх уцелевших в огне телег.

– Ну что? Есть что-нибудь ценное? – спросил наёмник.

– Хлеб, вяленое мясо, масло. Соль. Оружия не видно. Может, в других было, но теперь не проверишь. Одни угольки, – развёл руками Ольден – старый вояка, с коротко стриженной седой бородой.

– Хорошо, пусть каждый возьмёт, что захочет. На это пять минут. Потом – возвращаемся к Льежу.

– Ого! Это к ставке-то? – поднял в удивлении брови десятник. – Что-то готовится, наверное.

– Да, – ответил Яр и отвернулся, давая понять, что на другие вопросы отвечать не намерен. Его больше заботило странное сияние в глазах ренов. Что-то подсказывало Яру, что Данфер придумал какую-то очередную дрянь.

Едко-жёлтые облака низко плыли над выжженной землёй, щедро орошая её потоками тёмно-зелёной кислоты. Хищно шипя, струи безжалостной субстанции вгрызались в грунт и без сожаления прожигали его насквозь, заканчивая путь где-то в темных недрах Бездны.

Новоиспечённый экхан, Ян Рудный, молчаливо наблюдал за дождём, стоя на площадке самой высокой башни Шепростана. Взгромоздившемуся на высокую скалу с отвесными склонами замку не был страшен смертельный ливень: его стены надёжно укутывала магическая пелена, не пропускавшая ядовитые газы, дождь, смерчи и прочие подарки сурового Харона. Поэтому молодому асассину ничто не угрожало за стенами замка. которые он вскоре должен был покинуть.

– Грустишь? – проговорил за спиной учитель, неожиданно возникший на площадке башни. Ян вовремя сдержал себя в руках и не дёрнулся.

– Немного, – признался он.

– Собрался?

– Ещё утром, – кивнул экхан. Согласно правилам, после достижения четвертой, окончательной ступени ученичества, каждый асассин должен был уехать за пределы Школы и не возвращаться в неё более десяти лет. В это время он должен был обеспечить себя работой, а Школу – золотом.

– Да, – протянул вдруг наставник, поравнявшись с Яном. – Двенадцать долгих лет прошло. А ты, кстати, не изменился за это время. Только помолодел.

– Спасибо, – сухо ответил Ян.

– Ты отбудешь к вечеру?

– Да, учитель.

– Хорошо. Портал будет готов, – Ланос развернулся и пошёл к лестнице, ведущей к жилому ярусу стражи.

– Учитель, можно спросить? – остановил его Ян.

Ланос замер в дверях и посмотрел на ученика.

– Давай. Только быстро.

– Скажите. а смогу ли я когда-нибудь зажить спокойно? Как обычный человек? – признаться, вопрос дался молодому асассину нелегко.

– Не знаю, – выдержав долгую паузу ответил наставник. – Ты выбрал весьма тернистую тропу. Но ничего невозможного не бывает. Только помни: пока ты идёшь по пути наёмника, ты отвечаешь за себя. Если же пригреешь у сердца любовь, то ситуация усложнится. Не оставляй следов и не оставайся долго на одном месте. Рано или поздно призраки прошлого настигнут тебя. И тогда… – не договорив, Ланос быстро спустился по ступеням вниз. Больше учителя Ян не видел: спустя четыре года наставник погиб где-то на Фебе, и его тело не удалось найти и похоронить.

Состояние лагеря с первого же взгляда не понравилось Яру – слишком безмятежно вели себя воины. Сложив оружие и доспехи, солдаты Альянса предавались сну или с удовольствием уплетали сготовленные на кострах харчи. Некоторые со смехом и шутками потягивали вино из мехов и играли в кости. На границе лагеря он даже не заметил дозорных!

Войска явно не ожидали прихода противника. Уж очень всё удачно складывалось в последнее время. Расслабились.

Кроме того, Ян никак не мог взять в толк, зачем Строгонов потребовал срочно привести его диверсионный отряд в лагерь. Судя по разбитым под стенами замка бивакам, у Льежа расположилась едва треть армии. Значит, никакого общего сбора не планировалось. Никаких особых приказов лично ему от Владимира не поступало. Тогда к чему спешка?

Конечно, Строгонов не был склонен доверять кому-то в своей армии, слишком разношёрстой и непонятной была масса людей, присоединившаяся к его делу. Но при всех особенностях биографии Яна, он был одним из самых нужных Строгонову людей. Его ремесло открывало перед главнокомандующим массу возможностей. Однако Владимир не спешил использовать навыки наёмника. Наверное, проверял, как будет себя вести асассин в простых операциях. Но так и война может закончиться.

Добравшись до своей палатки, асассин скинул торбу и подсумки. Снимать доспехи не стал: плохое предчувствие не покидало асассина. Хотя, конечно, после нескольких дней активных действий он провонял потом и грязью не хуже борова, помыться он успеет.

– Амуницию не снимать, – приказал асассин. Бойцы его отряда располагались вокруг палатки.

– Но это… командир. Все тут… – начал было Ольден. В глазах остальных членов отряда читалось отчаяние: любой солдат с начала похода мечтает скинуть тяжёлые и зачастую дурно пахнущие железки. Поэтому приказ командира оставаться в них в самом лагере звучит, по меньшей мере, дико.

– Делайте так, как я сказал, – отрезал Яр и прищурился. Старику Ольдену ничего не оставалось, как повторить приказ воинам. – Магов тоже касается. – сказал асассин двум подчинённым ему огневикам, которые принялись резво стягивать с себя взмокшие робы.

– Но, командир… – взмолился один из них.