Сила Воли (СИ) - Иванович Юрий

По большому счёту, последнему представителю цивилизации пьетри было глубоко плевать на местные нравы. Он к подобному привык, сам почти всю жизнь провел в роли подопытного куска мяса. В нём прочно укоренился оголтелый цинизм и презрительный скепсис к любым рассуждениям о гуманизме. И будь он в полной своей силе и при наивысших своих возможностях, попросту менял бы тела доноров хоть до бесконечности, выбирая наиболее благоприятные условия проживания. Увы! Пока такие силы в себе не ощущались, и неизвестно когда удастся их восстановить в полной мере. Поэтому следовало использовать любые варианты для сохранения доставшегося донорского тела. И в этом плане содействие местной девчонки, вкупе с её максимальной лояльностью, давало не в пример большие шансы на выживание.

Следовало немедленно уходить из этого места, спрятаться надолго, лучше навсегда. А куда конкретно? К кому? И каким образом?

Ведь у самого Шульги вся родня находилась именно в разгромленной усадьбе. И вряд ли на помощь родственников можно рассчитывать, их просто не осталось. При такой жестокой зачистке никого из арестованных на свободу не отпустят. Уж тем более — в ближайшее время.

Тогда как у Анастасии имелись ещё какие-то родственники, пусть и не проживающие в посёлке. Род Бельских считался огромным, солидным, довольно известным в крае. То есть девчонке есть куда пойти, спрятаться, получить разнообразную помощь, в том числе и новыми документами. И если возле неё станет крутиться и помогать друг-приятель, то и ему попутно окажут должную помощь. Мало того, всплыла хорошая местная пословица: одна голова хорошо, а две — всяко лучше. Тем более что Настя резко отличалась от своих подруг в лучшую сторону: сообразительней, активней, шустрей, решительней… и так далее.

Вот и пришлось нарабатывать должный артистизм. А тело-то — новое, чужое, неизученное. И зеркала нет, и времени, чтобы потренироваться. Как оно со стороны смотрится?

Оказалось — вполне нормально смотрится. Или отсутствие нормального освещения помогло. Но девушка вдруг подошла к парню, осторожно обняла его одной рукой за плечи, а второй стала поглаживать по спине, приговаривая при этом:

— Бедный! Как же ты теперь жить будешь? — при этом в этих её нескольких словах прозвучало столько искреннего сочувствия, что внутренности Шульги как-то сжались, затрепетали от какого-то ранее никогда не испытываемого чувства. Он практически и дышать перестал, пытаясь понять, что это в нём такое шевельнулось.

Но тут Анастасия и о своём личном горе вспомнила. Первый всхлип, продолжился словами:

— А как же мне теперь? — после чего перешёл во все усиливающиеся рыдания. Этого не следовало допускать. И услышать могут, и просто паника возрастает, да и толку с этих слёз, когда каждая минута дорога?

Вот Александр и стал подбирать слова, которыми следовало бы остановить рыдания. Но что ни говорил, как не пытался выразить своё сожаление и сочувствие, девушке становилось всё хуже. Хорошо, что старый циник не очень-то озадачивался нравственными вопросами местной морали, и сообразил применить некое брутальное средство. Развернулся на ящике лицом к подруге и довольно крепко обнял её в районе талии. А потом и по бёдрам стал руками елозить, то поглаживая, то сжимая упругие выпуклости юного тела.

Минуты не прошло, как рыдания стали стихать, а мышцы подруги стали каменеть от резко нарастающего напряжения. А потом она стала интенсивно вырываться из вульгарных объятий, прекратив даже всхлипывания и перейдя на шипение рассерженной кобры:

— Санька! Ты чего творишь?!.. Отпусти!.. Отпусти, я тебе сказала!.. Иначе сейчас по больной твоей башке, как тресну!..

Он и отпустил. Повёл плечами, которым досталось пару тумаков, покрутил шеей, на которой остались следы от нескольких щипков, и начал с надлежащих слов:

— Извини, Настюха! Виноват… Просто иного ничего не придумал, чтобы тебя хоть как-то успокоить, переключить на самое главное: отсюда нам тоже надо уходить. Как можно скорей! Потому что утром устроят общую облаву. Всё-таки тихо всех арестовать не удалось, такая стрельбы поднялась, горы трупов. Начнут землю рыть. Могут нас найти… Да и собаки будут. Вот мне и пришлось…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На что получил злое восклицание:

— Дурак!

— Но я ведь как лучше хотел…

— Тем более — дурак!

Киллайд только мысленно хмыкнул, озадачившись отсутствием нормальной логики у местных аборигенов:

«Наверняка я что-то недопонимаю… И память донора толковых разъяснений дать не может. Ну и ладно! Главное, что у девицы враз слёзы высохли, и она уже в меру разогрета для дальнейшего отступления».

А вслух постарался говорить резко, со всем доступным ему убеждением:

— Не хочу гнить десять лет на детской каторге в Казахстане! И ты, я уверен, не хочешь. И у своих бабушек, как ты сама понимаешь, не отсидишься. Поэтому надо нам с тобой срочно, этой же ночью валить как можно дальше от этого места. А у меня документов — никаких, всё в доме было. Так хотя бы тебе надо взять свидетельство из дому, пока туда не добрались, да и мне какую справку подобрать. А в этом как раз твоя родня и может помочь. Именно сейчас, срочно. Часа два у нас всего… До рассвета.

— И как?.. Мм… Куда мы отправимся? — её глаза вновь наполнились слезами.

— Да куда угодно. Страна большая. Мир — ещё больше. На любую комсомольскую стройку примажемся. Мне бы только любую бумажку, что мне шестнадцать, ну и тебе… Главное, чтобы как можно дальше отсюда оказаться уже завтра.

— Может, всё-таки у родни отсидимся? — похоже, девица никуда не хотела бежать и тем более корячиться на комсомольских стройках. — Обитать среди чужих людей?.. И жить в палатках? Так и не закончив школу?..

Конечно, сходу виделось и такое, простейшее решение. Только и следовало согласиться: «Хорошо, оставайся! Я и сам неплохо справлюсь с дальнейшими перемещениями. Только пусть твоя родня мне хоть какую-то справочку сообразит!»

Но! Всё та же циничная сущность, сообразуясь со здешними реалиями, рассудительно подсказывала: вдвоём будет легче затеряться на просторах этой громадной страны. Как бы это ни странно выглядело, но пара молодых людей смотрелась не в пример респектабельнее парня-одиночки. Такая пара вызывает больше доверия, и к ней меньше будут приставать с проверками. Пусть они и слишком юные на первый взгляд, но вполне могли бы сойти за молодожёнов. Особенно если постараться и «состарить» свой внешний вид с помощью соответствующей одежды и определённых подручных средств.

К тому же мемохарб с нетерпением ждал очередных проявлений своих уникальных для данного мира возможностей. Верил: раз регенерация проснулась, то и остальные умения — не за горами. А как только личный арсенал наполнится хотя бы на треть, можно будет без сожаления расстаться со всеми мешающими попутчиками.

Пока же, представительница Бельских могла очень пригодиться. Так что Александр Шульга высказался категорически:

— Сама прекрасно понимаешь: надо бежать! Так что быстро соображай, к кому мы можем сейчас заявиться и потребовать помощь? При этом получить документы, некоторые вещи, деньги и питание на первые дни. Ну?!

6 глава

Анастасия думала недолго:

— Понимаю, что ты прав… Нам лучше всего из посёлка тоже убраться поскорей. Иначе пострадают те, где мы попытаемся спрятаться… Но тогда лучше всего уйти в Степной. Там тётя Глаша живёт. А она у нас самая деловая и пронырливая. И меня любит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

До соседнего посёлка Степной двенадцать километров. Если приналечь, то за три часа можно добраться пешком. Только Сашка никак не мог откопать в памяти, о ком идёт речь:

— Что за тётка? Нас там не будут искать?

— Нет. У неё другая фамилия, Каргазян. А заведует она коопторгом, связей у неё полно, знакомства самые полезные, возможности самые невероятные.

— И с документами?