Кровь износа - Алексей Рощин

— Кстати, вы зря думаете, что гостиница построена в 2005-м.

— Почему?

— Там на сайте было правильно написано — введена в эксплуатацию. Это ее просто достроили, наконец, в 2005-м. А строить ее начали в 1977! Знаете, как оно бывало при большевиках? Фундамент кое-как положили, подняли на два этажа — да и бросили. Я тут сама еще в детстве с ребятами играла. В прятки и так далее. Мы это называли «в развалинах».

Профессор был очевидно ошарашен подобным известием.

— Достроили?? Как — «достроили»? Может быть, снесли и построили все заново?

— Да как бы не так! — с непонятным торжеством заключила Катя. — Что я, не видела? Так на старый фундамент и начали строить. Двадцать с лишним лет все стояло даже без крыши над вторым этажом, а потом все — раз-раз — да и завершили.

Я взглянул на профессора. Тот стоял, как громом пораженный.

— Ну, счастливо оставаться, — сказала Катя. — Любуйтесь тут в окно, спасибо за угощение.

И она нажала ручку двери. Дверь не шелохнулась. Она надавила плечом — никакого эффекта.

— Откройте, пожалуйста, дверь, — сказала она тихо.

— Я ее не запирал, — растерянно сказал профессор.

— Дайте я, — почувствовал я необходимость вмешаться.

Я подошел и толкнул дверь сам. Крепкое дубовое сооружение не шелохнулось.

— Генератор, говорите, в подвале, — тихо сказал я. — Сколько литров?

— Пятьсот, — прошептала Катя.

Глава 6. Волна пришла

— Давайте я, Катя, — сказал я. — Заело, наверно, что-то!

И я как следует навалился на дверь. Она не шелохнулась. Я надавил еще, аж застонал от натуги. Никакого эффекта!

— Во дела!

Я аж запыхался, пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке. — Какие-то чудеса. Что за шутки? Может, у вас администрация так шутит, типа, новогодние розыгрыши?

Катя негодующе фыркнула.

Профессор весьма нервно подошел к двери, тоже толкнул ее, потом стал осматривать и цокать языком, постепенно склоняясь до пола. Мы с Катей смотрели на него с недоумением и тревогой.

— Все ясно, — сказал он.

Я тем временем бросил взгляд в окно — и не удержался от возгласа.

— Ого! А что в городе-то случилось?!

— Что такое?! — вскинулись одновременно Катя и профессор.

— Да сами посмотрите — темень!

Действительно — еще вроде бы минуту назад вид из окна был вполне новогодний, открыточный — снежный и умиротворяющий: «дорожки» из горящих фонарей вдоль магистралей, приветливый свет тысяч окон… Теперь же за окном поселилась серая тьма, лишь местами прорезаемая фарами проезжающих машин.

Забыв о двери, мы с профессором бросились к панорамному окну.

— А где ж город? — вырвалось у меня. Мельком взглянул на профа — его лицо было искажено самым настоящим ужасом.

Отозвалась недовольная Катерина от двери.

— Да там же город, где и был. Что вы так переполошились? Опять свет веерно вырубили, эка невидаль! Аварий на электростанции, что ли, не видели? У нас так часто бывает.

В пейзаже стали вдруг снова проявляться окна — на этот раз они горели неярко, с каким-то красноватым свечением.

— Видите? — продолжала Катя. — Народ привык. Свечи зажигают, керосиновые лампы. Вы лучше думайте, как выйти отсюда. Я лично не собираюсь здесь с вами сидеть, мне домой пора, смена уже закончилась!

— Профессор, давайте вдвоем!

Я отвлекся от окна и снова пошел к двери.

— Бесполезно, — махнул тот рукой.

— Да бросьте! Вместе навалимся — и все!

— Посмотрите внимательно: дверь… как это говорится?.. встала косо…

(Я мельком удивился тому, что профессор, похоже, стал забывать русские слова)

— Перекосило? — ахнула Катерина.

— Ну да, — в голосе профа сквозила безнадежность. — Опустилась, так сказать, ниже уровня пола. И замок заклинило. Не открыть.

— Так давайте ее выбьем к чертовой матери! Не век же здесь сидеть, правда что!

Я действительно рвался в бой.

— Как вы ее выбьете, дорогой мой? Это дубовая дверь, толстая. Проклятый номер «люкс» и эта их «русская аутентичность»!

— Мда, дела… С чего ж вдруг ее перекосило?

— А Вы что, не замечаете наклона? — горько сказал профессор.

— Какого наклона? — не понял я.

В подтверждение своих слов профессор молча достал яблоко из блюда, стоящего на столике, и положил на столешницу. Яблоко секунду поколебалось, а потом решительно и весело покатилось к краю. Перед самым падением его машинально подхватила девушка Катя.

— Кривой столик?

Я все еще не понимал, что происходит.

— Это Волна, — проговорил профессор. — Стол ни при чем. Все здание чуть накренилось. Набок.

Подала голос Катерина:

— Я тоже что-то чувствую… вроде наклон в самом деле появился, туда, к стенке… Но этого же может быть!

Профессор развел руками.

— Стоп-стоп! — опомнился я. — Вы хотите сказать, что из-за этой вашей Волны… как ее… синхронизации сначала потух свет во всем городе, а теперь и наша гостиница стала как Пизанская башня?! И еще дверь из-за этого не открывается?? Но это же бред!

— Бред?! — чуть не закричал профессор. — Вы же сами приехали сюда из-за инженера Гордеева! Вы ему поверили! И вот пожалуйста — вы — и я! — оказались правы: все идет так, как он и предписал вот в этой (он потряс ею — я не заметил, когда он успел взять ее в руки) серой тетради!!

Мы попытались позвонить — телефоны не работали. Ни гостиничный, ни, что уж совсем показалось странным, наши сотовые. Мы поочередно давили экраны на каждом из них — никакого эффекта!

— Какая-то мистика! — не удержался я. — И телефоны не работают! А в то же время свет горит.

Буквально в следующий миг что-то крайне неприятно скрежетнуло, и я впервые почувствовал легкий, но все-таки безусловно реальный наклон комнаты. Тут же вдруг замигали, а потом погасли все лампы, и гостиничный номер погрузился во мрак. Что-то еще можно было различить разве что благодаря лунному свету — луна взошла в полную величину. По сырому ночному небу бежали облака, поэтому воздух в номере как бы все время мерцал.

— Ну вот, вы и накаркали, — желчно сказал профессор. — Свет горел, видимо, благодаря тому самому генератору в подвале. А сейчас гостиница еще чуть просела и накренилась, какие-то кабели зажало — вот и электричество накрылось.

— Господа, — внезапно подала голос Катя. — Прекратите скубаться. Лучше подумайте, как мы будем выбираться отсюда.

Я еще раз бросил взгляд за окно (там по-прежнему клубилась серая тьма), после чего решительно уселся в кресло. — Да что делать, что делать. Давайте просто посидим, помолчим. В конце концов, вас наверняка хватятся и кого-то пришлют.