В небе Ленинграда - Александр Новиков

В тот день как нарочно завьюжило. В поле кружилась поземка и было очень холодно. Командующий прибыл на полигон точно в девять. К тому времени метель разыгралась еще сильнее, но Уборевич будто не замечал ее. Он стоял в длинной почти до пят кавалерийской шинели, начищенных хромовых сапогах, не опуская на уши задника шлема и, не отрываясь, смотрел на мишени. Мишени падали редко, и глаза Уборевича за стеклами пенсне поблескивали все холоднее.

Стреляла снайперская команда плохо. Даже начальник ее не выполнил упражнений. Уборевич не выдержал, быстро подошел к нему и раздраженно сказал:

- Какой же вы после этого начальник команды!

- Так ведь метет, товарищ командующий! - ответил командир. - И холодно, пальцы стынут. Вот и сбивается наводка.

Иероним Петрович молча взял у него винтовку, лег на линию огня, прицелился и выстрелил. Мишень упала. Командарм поднялся, отдал винтовку и приказал построить команду. Прошелся перед строем, вглядываясь в лица бойцов, потом метнул взгляд на Данилова и четко, чтобы все слышали, сказал:

- Какие же вы снайперы! Выходит, что весь полк подготовлен еще хуже? Инспектирование прекращаю. Через месяц проведу проверку всего полка. А вас, Уборевич повернулся к начальнику команды, - я отстраняю от должности. Товарищ Данилов, подберите на его место энтузиаста стрелкового дела.

В тот же день Уборевич уехал. Перед отходом поезда Иероним Петрович внушал нам в своем салон-вагоне:

- В современном бою атак густыми цепями не ждите. От меткости огня зависит успех боя. Он должен быть губительным для противника. Без этого даже хорошее тактическое решение не принесет успеха. Вы же как будто имеете боевой опыт, а таких простых истин или не понимаете, или недооцениваете. Требую научить войска стрелять отлично. А вы, товарищ Новиков, передайте Епифану Иовичу, чтобы он научил свой корпус стрелять, как когда-то стрелял сам.

Результаты стрельбы в 86-м полку стали известны всему округу. В частях началась стрелковая горячка. В нашем корпусе, начиная с Ковтюха и кончая каптенармусом, ежедневно тренировались в стрельбе все.

Через месяц в Вязьму вместе с Ковтюхом приехал начальник отдела боевой подготовки штаба округа Шумович. Полк Данилова стрелял на "отлично".

В делах и заботах время летело быстро.

В начале марта 1933 г. меня вызвал Ковтюх.

- Звонил Уборевич, - сказал Епифан Иович, - немедленно собирайтесь в штаб округа. Командующий уже ждет вас. Я спросил, в чем дело.

- Сейчас подбирают для перевода в авиацию общевойсковых командиров. Командующий расспрашивал о вас. Я дал положительный отзыв, но просил оставить вас в корпусе.

Смена профессии не устраивала меня, да и уходить из корпуса не хотелось, и я решил не поддаваться настояниям Уборевича. С таким настроением и приехал к нему.

Иероним Петрович встретил меня очень приветливо, усадил напротив себя и повел разговор о делах в корпусе. Потом коснулся моей статьи и спросил:

- Что дала вам летная практика?

Я ответил, что стажировкой в авиации очень доволен.

- Но, к сожалению, товарищ командующий, полетов было мало, - всего десять. Освоил визуальную ориентировку, а с воздушной стрельбой, бомбометанием и фотографированием ознакомиться не успел. Мне сказали, что прежде надо хорошо усвоить аэронавигацию, пройти основательную подготовку на земле.

- Вы, стало быть, хотели большего? Это хорошо. А вообще, вам правильно сказали. Работа летчика-наблюдателя (теперь штурмана. - А.Н.) сложная, требует серьезных знаний и большой практики. Достигнуть этого можно только систематическими занятиями, длительной службой в авиации. Вот мы и решили предложить вам перейти туда. Как вы на это смотрите?

Я вспомнил о корпусе, товарищах по работе, своих планах на будущее, желании Ковтюха оставить меня в корпусе...

- Я очень благодарен за доверие, товарищ командующий, - ответил я. - Но с авиацией я соприкасался мало и там мне все придется начинать с азов.

- Боитесь? А вы думаете, мне легко было в девятнадцатом принимать армию? В ней и пехота, и артиллерия, и кавалерия, и бронемашины, и авиация. А принимать все это надо было во время боев, с отборными, войсками Кутепова, без какой бы то ни было стажировки. Но если партия нашла нужным, как же я мог отказаться?!

Мне вспомнилась гражданская война, рассказы об Уборевиче, и я стал сдаваться. Но тут же мелькнула мысль: "А как же зрение?"

И я сказал:

- Я коммунист, товарищ командующий, и готов принять любое назначение. Но меня, наверное, не пропустят врачи по зрению. На последнем курсе академии меня признали негодным для службы в авиации, и с тех пор я уже не мечтал о профессии летчика.

- Но все же мечтали? Это очень хорошо! А что у вас со зрением?

- Правый глаз - единица, левый - ноль и шесть десятых.

- Не так уж плохо! Такое зрение нисколько не помешает освоению специальности летнаба, а может быть, и летчика. К тому же этот небольшой физический недостаток вы компенсируете знанием общевойскового боя.

Уборевич улыбнулся и стал расхаживать по кабинету, думая о чем-то своем.

- Вы читали книгу итальянского генерала Дуэ "Господство в воздухе"? неожиданно спросил Уборевич.

- Нет, к сожалению,- ответил я и смутился.

- Обязательно прочитайте. Дуэ и его последователи предлагают использовать авиацию главным образом для самостоятельных воздушных ударов по военно-промышленным и административно-политическим центрам и коммуникациям противника. Они рассматривают эти операции как единственное средство решения исхода войны. Это совершенно неправильно. Такая теория вредна и не может культивироваться в нашей армии. Мы не против использования части сил боевой авиации для действий по глубокому тылу противника, но главный наш принцип применение авиации для непосредственной поддержки сухопутных войск на поле боя.

Иероним Петрович увлекся и высказал ряд интересных для того времени мыслей. Я слушал с большим вниманием.

Командующий говорил о том, что авиация является могущественным оружием и роль ее в будущей войне будет очень значительной. Она быстро прогрессирует технически, расширяет базу и формы своего применения. Необходима уже сейчас глубокая разработка способов взаимодействия ее со всеми родами войск. Правильное решение этой проблемы зависит прежде всего от ясного понимания задач авиации в будущей войне. При этом следует учитывать, что сухопутные войска будут вести наступательные действия на значительную глубину. Надо уметь сочетать огонь артиллерии, действия танков и мощные сосредоточенные удары штурмовиков и бомбардировщиков, которые помогут взламывать вражескую оборону на всю ее оперативную глубину.

Уборевич подчеркнул, что тактика глубокого боя, пришедшая на смену "прогрызанию" обороны методом последовательного поражения боевых порядков противника, требует от командиров всех родов войск основательных знаний искусства ведения общевойскового боя и операции. Авиации теперь отводится огромная роль, и ее надо изучать досконально. Знание авиации это не только умение владеть материальной частью, но и использование ее боевой техники с максимальной эффективностью в интересах сухопутных войск.