Новые Миры Айзека Азимова. Том 3 - Айзек Азимов

— Я, профессор Роджер Туми из колледжа Карсон, являюсь членом Американской ассоциации физиков. Я попросил разрешения присутствовать на этих семинарах, получил положительный ответ и заплатил за регистрацию. Я нахожусь здесь потому, что имею на это право, и намерен присутствовать на всех заседаниях семинара.

— Убирайтесь! — только и мог выдавить из себя Диринг.

— И не подумаю, — ответил Роджер. Он заставил себя разозлиться, его трясло от возмущения. — Хотелось бы знать, по какой причине я должен покинуть аудиторию? Что я сделал?

Диринг, буквально лишившись дара речи, попытался пригладить дрожащей рукой волосы.

— Если вы попытаетесь выгнать меня с семинара без всякой на то причины, — не сдавался Роджер, — я подам на университет в суд.

— Объявляю заседание первого дня весеннего семинара, посвященного новым достижениям физики, закрытым, — быстро проговорил Диринг. — Следующее заседание состоится здесь же, завтра, в девять часов.

Роджер поспешно покинул аудиторию.

Вечером в дверь его номера постучали. Роджер удивился, замер в кресле.

— Кто там?

Ему ответили тихим, быстрым шепотом:

— Могу я с вами поговорить?

Голос принадлежал Дирингу. Название гостиницы, в которой остановился Роджер, и номер его комнаты, естественно, имелись у секретаря семинара. Роджер совсем не ожидал, что события начнут разворачиваться так быстро.

Он открыл дверь и церемонно произнес:

— Добрый вечер, профессор Диринг.

Диринг вошел в номер и огляделся по сторонам. На нем было легкое пальто, но он явно не собирался его снимать, как не собирался расставаться и со шляпой, которую держал в руке.

— Профессор Роджер Туми из колледжа Карсон, — сказал он. — Правильно?

— Да. Садитесь, профессор. Диринг остался стоять.

— Ну и чего вы добиваетесь?

— Не понимаю, о чем вы.

— А я уверен, что вы все прекрасно понимаете. Вы не стали бы просто так устраивать свои дурацкие фокусы. Вы или желаете выставить меня на посмешище, или собираетесь втянуть в какую-то аферу. Так вот учтите: у вас ничего не выйдет. И не пытайтесь прибегнуть к силе — у меня есть друзья, которым известно, куда я направился. Советую вам во всем признаться, а после этого покинуть город.

— Профессор Диринг! Это моя комната. Если вы пришли, чтобы оскорблять меня, прошу вас удалиться.

— Вы собираетесь продолжать это… это преследование?

— Я вас вовсе не преследую, сэр.

— А не тот ли вы Роджер Туми, который написал мне письмо, где говорилось о левитации? Вы предлагали мне заняться исследованием этого феномена.

Роджер удивленно посмотрел на Диринга:

— О каком письме вы ведете речь?

— Вы что, отрицаете это?

— Конечно, отрицаю. Что вы от меня хотите? У вас есть письмо?

Профессор Диринг поджал губы:

— Ладно, об этом не будем. Вы отрицаете, что на сегодняшнем заседании семинара вы подвесили себя на невидимых проводах?

— На проводах? Что за чепуха?

— Вы левитировали!

— Не могли бы вы, профессор Диринг, оставить меня в покое? Похоже, вы немного не в себе.

— Значит, вы отрицаете, что левитировали на моих глазах сегодня утром? — Голос профессора сорвался.

— Вы, очевидно, сошли с ума. Хотите сказать, что я устроил фокус в вашей аудитории? Я никогда там раньше не был и вошел туда после вас. Вы нашли какие-нибудь провода или другие приспособления, когда я ушел?

— Я не знаю, как именно вы это проделали, и мне все равно. Вы продолжаете отрицать, что левитировали?

— Конечно, отрицаю.

— Я вас видел. Зачем вы лжете?

— Вы видели, как я левитировал? Профессор Диринг, не объясните ли вы мне, как такое может быть? Полагаю, вы достаточно знаете о природе сил тяготения, чтобы понимать, что левитация — полнейшая чушь, если только речь не идет об открытом космосе. Вы решили подшутить надо мной?

— Боже праведный! — визгливо закричал Диринг. — Почему вы не хотите сказать мне правду?

— А я не лгу. Вы что, полагаете, что я могу поднять руку, произнести магическое заклинание… а потом… взлечу? — С этими словами Роджер начал медленно подниматься в воздух и остановился только в тот момент, когда его голова коснулась потолка.

Голова Диринга дергалась.

— Вот! Вот… вот…

Роджер улыбаясь опустился на пол:

— Вряд ли о таком явлении можно говорить серьезно.

— Вы снова это сделали… Вы только что это сделали…

— Что сделал, сэр?

— Вы левитировали! Вы только что левитировали!

Лицо Роджера приняло озабоченное выражение.

— Похоже, вы больны, сэр.

— Я видел то, что я видел.

— Вам следует отдохнуть. Слишком много работы…

— Это не галлюцинация!

— Может быть, хотите чего-нибудь выпить? — Роджер направился к своему чемодану, а Диринг, выпучив глаза, неотрывно следил за его ногами. Носки туфель Роджера находились в двух дюймах от пола и ни разу не опустились ниже.

Диринг плюхнулся в кресло, которое освободил Роджер.

— Да, пожалуйста, — слабым голосом попросил он.

Роджер протянул ему бутылку виски, Диринг сделал пару больших глотков и слегка поперхнулся.

— Ну как, лучше?

— Послушайте, — сказал Диринг, — неужели вы нашли способ нейтрализовать тяготение?

Роджер пристально посмотрел на него:

— Возьмите себя в руки, профессор. Если бы я овладел антигравитацией, то не стал бы играть с вами в игры. И уже давно находился бы в Вашингтоне. Я представлял бы из себя страшно важный военный секрет. Я бы… в общем, здесь бы меня не было! Это же очевидно!

Диринг вскочил на ноги:

— И вы собираетесь сидеть на последнем ряду на всех оставшихся заседаниях семинара?

— Конечно.

Диринг кивнул, нахлобучил на голову шляпу и стремительно выскочил в дверь.

В течение трех последующих дней профессор Диринг не председательствовал на заседаниях семинара. Его отсутствия никто не объяснил Роджер Туми, в котором надежда боролась с дурными предчувствиями, сидел среди других физиков и старался держаться незаметно. В этом, однако, он не слишком преуспел. Необъяснимые наскоки Диринга обратили на него внимание аудитории, а достойное и уверенное поведение принесло славу Давида, выступившего против Голиафа.

В четверг вечером после отвратительного обеда Роджер вернулся к себе в гостиницу и остановился в дверном проеме, поставив одну ногу на порог. Его поджидал профессор Диринг. С ним был еще один человек в серой, надвинутой на лоб шляпе, который расположился на кровати Роджера.