Ловушка для Бесси - Лариса Капицына

«Хорошо, – рассуждал сам с собой мистер Барнхем. – Пусть сердце ее не лежит ни к мистеру Вурсу, ни к мистеру Ничу. Но ведь не это же ничтожество, жалкий франт, у которого нет ни работы, ни денег и который, еще не женившись, до поздней ночи таскает ее по городу и морочит голову!». Он, мистер Барнхем, видит его насквозь. Ни один порядочный отец не позволит своей дочери, если только она ему не безразлична, связать судьбу с этим проходимцем. Понятно почему они просто не обвенчаются! Ждут, что он раскошелится и станет им помогать. Долго же им придется ждать!

Даже если бы они с Элис смогли бы поговорить по душам, этот разговор вряд ли принес бы пользу. Никакие родительские предостережения уже не могли образумить Элис. Мысленно она уже считала себя замужней женщиной, брак был для нее всего лишь вопросом времени. Отец, к советам которого она так прилежно прислушивалась раньше, теперь казался ей старомодным, отставшим от жизни человеком. Что он понимает? Он, конечно любит ее, но заботясь о ней, забывает самое главное, что она молода и сама хочет любить. Элис больше не могла полагаться на его жизненный опыт, на его предостережения. Он слишком предубежден, слишком упрям и совсем не хочет понять ее.

Терзаемые взаимными претензиями, они стали почти врагами, хотя и думали друг о друге постоянно. Когда отец особенно донимал ее своей грубостью, она тешила себя надеждой, что Грем сам предложит ей пожениться, не дожидаясь помощи со стороны. Пусть придется нелегко первое время, почти не будет денег и придется много работать, но это было бы лучше, чем лелеять призрачные надежды на то, что отец образумится и поможет им.

Но Грем ничего не предлагал. Он все еще искал работу, но то ли он был недостаточно настойчив, то ли ему в самом деле не везло, но место никак не находилось. Он истратил почти все сбережения, и теперь частенько бывал не в духе.

– Даже не знаю, милая, почему так происходит. – говорил он жалобным голосом. – Ничего не получается, сколько я ни стараюсь! Я был сегодня в трех местах, в разных районах города. Ноги у меня просто отваливаются, так много пришлось ходить пешком. Мне везде отказали. Не могу же я наняться на фабрику простым чернорабочим!

Элис была вполне с ним согласна. Представить Грема, такого модного, с такими изысканными манерами, среди ужасных, грубых, неотесанных людей, было невозможно. К тому же, он уже не мальчишка, а работа на фабрике предполагала тяжелый физический труд.

Она брала его голову и сочувственно прижимала к груди, утешая как ребенка.

– Успокойся, милый! У тебя все получится. Ты ведь ищешь работу не так давно. Нужно время, чтобы найти хорошее место. А я… я готова ждать, сколько потребуется. Во мне ты можешь не сомневаться.

Он вырывался из ее рук и раздраженно говорил:

– При чем тут это? Дело не в тебе. Просто у меня почти кончились деньги, вот и все. Мои запасы на исходе. А скоро первое число, и надо будет платить за комнату. И вообще… Мне даже не на что сводить тебя в кино и в заведение. Я оставил небольшую сумму, чтобы переехать в другой город. Может там мне повезет больше, даже не знаю… – он в волнении запускал руку в волосы, как делал всегда, когда волновался или нервничал. О переезде, якобы запланированном им в случае неудачи, он говорил с самого начала их знакомства, и каждый раз у Элис замирало сердце. Теперь, когда они собирались пожениться, она ждала, что он позовет ее с собой.

– А если все-таки придется уехать, – робко спрашивала она. – мы поедем вместе?

Грем отвечал так туманно, что невозможно было понять его намерения, а она боялась потребовать прямого ответа. Он, видимо, не считал ее своей невестой, и наверное, вполне мог уехать один. Такие разговоры тревожили Элис, заставляли холодеть от страха, и вызывали желание как-то привязать его к себе. Но как это сделать, она не знала. Единственное, что она могла – все время поддерживать его, чтобы он чувствовал, что всегда может на нее положиться. Но в глазах Грема моральная поддержка стоила мало. Когда Элис начинала утешать его, он почему-то всегда раздражался. Что толку от красивых слов? Чем пустословить, лучше бы потребовала денег у отца. Вот это была бы настоящая помощь! В такие минуты он становился холодным и отстраненным, и Элис понимала, что он дорожит ею не так уж сильно.

Решение пришло неожиданно. Оно не избавляло от проблем, но по крайней мере, давало небольшую отсрочку, и внесло в их отношения некоторую стабильность, и Элис удивлялась, как оно не пришло ей в голову раньше. Ведь это было так естественно! Они любят друг друга, собираются пожениться, почему же когда у нее есть деньги, он должен выкручиваться и нервничать? Все что имела она, должно принадлежать ему. Правда, своих денег у нее было немного, но отец каждую неделю выдавал ей небольшие суммы на хозяйство и никогда не спрашивал, как она тратит их. Расходы в ее прошлой жизни были столь невелики, что иногда у нее набегала довольно крупная сумма. Мистеру Барнхему это нравилось. Это означало, что как хозяйка – Элис весьма благоразумна. Теперь она тратила чуть больше, но все же экономно. «Так почему же, – думала Элис, – я должна стоять в стороне, когда Грему так трудно?

Словом, она предложила ему деньги.

Грем бурно протестовал, и они едва не поссорились. Он считал, что такое предложение унижает его как мужчину, и отказал ей наотрез. Но Элис была терпелива, настойчива и долго убеждала его в своей правоте.

– А если бы я попала в трудное положение? – спрашивала она, считая этот вопрос своим главным аргументом. – Разве ты не помог бы мне? К тому же, мы скоро поженимся, и у нас все будет общее. Какая разница, когда мои деньги станут твоими, до или после свадьбы?

Грем не находил ответа. Он только говорил, что это неправильно, и твердо стоял на своем, до тех пор, пока домовладелица, миссис Фарли, не напомнила ему весьма сухим тоном, что уже третье число, а он все еще не заплатил за комнату.

Разговор состоялся в один из прелестных воскресных вечеров, когда Элис и Грем, веселые и довольные, возвращались в его комнату с пакетом горячих булочек. Они сильно продрогли и теперь жаждали напиться горячего чаю и посидеть в тепле. Они уже собирались подняться на второй этаж, когда мисс Фарли внезапно преградила им путь.

– Мистер Стоккер, – сказала она, недовльно поджав губы. – Сегодня третье число, а вы все еще не заплатили мне. А ведь я, помнится, предупреждала вас, что не люблю двух вещей: если мужчина водит сюда посторонних девушек, и задерживает квартирную плату. На первое я закрыла глаза, – она выразительно посмотрела на Элис. – Но задержки с деньгами я не потерплю, так и знайте.

Это была бойкая сорокапятилетняя вдовушка, весьма деловая и предприимчивая. Миссис Фарли терпеть не могла, когда не получала деньги, на которые рассчитывала. С постояльцами, которые доставляли ей хлопоты и не платили в срок, она расставалась без сожаления. Но Грем ей нравился. Она находила его привлекательным мужчиной, и если бы не присутствие Элис, говорила бы куда более любезно.

Эта девушка, красивая, молодая, с нежным румянцем на щеках, напоминала миссис Фарли, что она сама уже немолода и далеко не так соблазнительна. Она могла бы ходить по улице целый день, у нее все равно не появился бы такой чудесный румянец, лицо только пошло бы красными пятнами и кончик носа посинел бы от холода. Миссис Фарли одевалась дорого, украшала руки браслетами, тщательно следила за собой, и считала себя вполне привлекательной, но рядом с Элис чувствовала себя потасканной и увядшей. Это ее невероятно злило, она ревновала постояльца к этой девушке и ненавидела ее. Элис тоже смотрела на нее с вызовом, но не потому что была красивее и моложе. Об этом она не думала. А потому, что от миссис Фарли зависел комфорт ее жениха, и он вынужден был заискивающе улыбаться и источать обаяние. Обида за Грема заставила Элис решиться. Она открыла сумочку и протянула миссис Фарли несколько купюр.

– Вот, – сказала она, стараясь не смотреть домовладелице в глаза, чтобы не выдать своей неприязни. – Извините нас, пожалуйста. Это больше не повториться.

Миссис Фарли восприняла эти слова как вызов. «Я моложе и гораздо привлекательнее тебя. Тебе никогда не заинтересовать его. Он на тебя даже не смотрит, потому что рядом – я.» Она взяла деньги и нехотя освободила проход.

– Ну что ж… на первый раз, я вас прощаю. Я женщина сердечная, все знают про мою доброту. – сказала она им вслед. – Я только люблю, чтобы во всем был порядок. Вот и все.

Поднявшись к себе и закрыв за собой дверь, Элис и Грем переглянулись и прыснули со смеху.

– Должно быть, она влюблена в меня по уши. – тихо смеясь, сказал Грем.

– Похоже на то. – согласилась Элис. – А меня она терпеть не может.