Аляска золотая - Андрей Бондаренко

— Что, подполковник, осталась на берегу твоя прекрасная Матильда? — Егор подружески положил руку на широкое плечо Иванова.

— Почему — на берегу? — подчёркнуто невозмутимо ответил Фролка. — Она ещё тогда, на Васильевском острове, поднялась на борт «Апостола Петра». Опираясь на локоток этого, — чуть слышно скрипнул зубами, — прыща голландского, Антона Девиера.

— Так и ты оставался бы с ней! Чего с намито попёрся, спрашивается? Личное счастье, поверь мне, оно всего дороже на этом свете…

— Нет, Александр Данилович, ничего бы уже не получилось! Матти, она же очень умная, рассудительная и расчётливая. Сразу же сообразила, что я — уже далеко не блестящая партия. Как это почему? Понятно, что сейчас все люди, которые с тобой, Данилыч, водили дружбу, навсегда лишатся карьерного роста. А за любую малейшую промашку обеспечена пожизненная каторга. Диалектика, как ты сам любишь говаривать…. Матильда тут же всё смекнула, меня стала старательно избегать и сторониться, а этому Антошке голландскому, наоборот, начала строить глазки…. Так что, может, оно всё и к лучшему. Вдруг, да и встречу в дальних заморских странах свою настоящую любовь…

Оставив Фролку наедине с его разбитым сердцем, Егор прошёл на капитанский помост и спросил у Лаудрупа:

— Людвиг, а почему ты не поднимаешь на мачте «Короля» адмиральского вымпела? Раз командор всего похода, то бишь — я, нахожусь на борту, значит, и твой бриг теперь является флагманским судном.

— Честно говоря, российский адмиральский вымпел мне теперь както неудобно поднимать, — задумчиво пощипывая свой длинный пиратский ус, сообщил датчанин. — Как не крути, а я в это плавание отправился без высочайшего одобрения Петра Алексеевича, государя русского. Есть у меня и свой личный вымпел, оставшийся ещё со старых времён. Но рановато его пока поднимать. Когда выплывем в благословенную Атлантику, вот тогда и подниму. Кстати, командор Александэр, мы ведь так и не оговорили предстоящий маршрут. Куда, в конце концов, мы следуем, а? Дальние восточные земли…. Неужели ты говорил про арабские страны? Или про загадочную Индию? Какие у нас будут промежуточные остановки?

Егор нервно подёргал щекой. Лаудруп, конечно же, был моряком опытным: плавал в Балтийском, Северном и Средиземных морях, ходил к Исландии и Шпицбергену, посещал Канарские острова и португальский остров Мадейру. Но всё это, даже и вместе взятое, являлось сущей ерундой — перед предстоящим маршрутом. Не испугается ли шкипер, не раздумает ли?

— Проходим проливом ЛаМанш, — осторожно начал Егор. — Доходим до южной оконечности Португалии, после чего пересекаем Атлантический океан. Далее, вдоль южноамериканского побережья идём на юг, проходим Магеллановым проливом…

— Ничего себе! — присвистнул Лаудруп. — Потом — что? Между делом проходим — с востока на запад — Тихий океан?

— Зачем? Такой необходимости нет. Мы идём вдоль американского берега строго на север. Пока не упрёмся в холодные полярные льды. Вот там и остановимся на годикдругой, построим крепкий стационарный посёлок, будем усердно добывать золото.

— Красивый и замечательный маршрут! — чуть насмешливо одобрил Лаудруп. — Шансов, что в конечном итоге останемся живыми, совсем мало. Впрочем…. Золота много в тех дальних краях, сэр Александер? Это хорошо…. Обратно пойдём тем же путём?

— Золота там хватит на всех! — пообещал Егор. — И Шурку выкупить, и ещё останется вдоволь. Разделим всё почестному, не сомневайся…. Что потом будем делать? Я ещё сам не знаю. В Охотске встретимся с адмиралом Бровкиным, заберём Шурика. Намоем золота, сто пудов — для русского царя — сгрузим в том же Охотске. Дальше? Можно будет пойти на запад и, обогнув Африку, обосноваться гденибудь в тихой и благословенной Европе. А, вдруг, какиенибудь земли, что встретим по дороге, нам приглянуться? Ладно, потом и разберёмся! Через годика тричетыре…

— Ясли я правильно понял, сэр Александэр, наша первая остановка будет в порту моего родного Копенгагена?

— Нет, шкипер, держим курс прямо на древний город Стокгольм! — огорошил Лаудрупа Егор.

— Как — на Стокгольм? — брови датчанина поползли вверх. — Но там же шведы! А на подходе к Стокгольму дежурит их многопушечная эскадра…

— Ничего страшного, Людвиг! В 1699 году на Митаве я встречался со шведским королём, и у меня есть бессрочная путевая охранная грамота за его подписью. При предъявлении этой бумаги все подданные Карла обязаны незамедлительно сопроводить меня — до самой столицы Швеции.

Утренний туман рассеялся, и балтийская водная гладь, покрытая лёгкой рябью, весело заискрилась под лучами ласкового августовского солнышка. Подгоняемые лёгким бризом корабли, обогнув длинный мыс, ограничивающий кёнигсбергскую бухту с севера, взяли курс на шведскую столицу. На северозападе из вод залива гордо выступали одиночные голые скалы, над которыми кружили беспокойные белые чайки. За тёмносерыми скалами угадывались смутные очертания неизвестного парусника.

— Как там наш Шурочка? Следует, наверное, со своим дядей Алёшей на восток. Может, уже и Тулу проехали…. Ты прав, Саша, так для нашего мальчика будет безопаснее. А на сердце, всё равно, очень тяжело, — крепко прижимаясь к его плечу, горестно прошептала Санька, и Егор почувствовал, как на кисть его руки упала крохотная горячая капелька, за ней — вторая…

Егор бережно обнял жену за нежные плечи, осторожно коснулся губами её светлольняных, почти платиновых волос.

— Ничего, ничего. Я сейчас успокоюсь, — пообещала Санька и неожиданно сменила тему: — Саша, а ничего, что мы плывём в Стокгольм? Ну, Швеция ведь воюет с нашей Россией, а мы вот направляемся в гости к их Карлосу. Нехорошо это както…

— Вопервых, мы не собираемся выдавать шведам никаких русских государственных и военных тайн, — после непродолжительного молчания ответил Егор. — Просто попросим предоставить нам — на взаимовыгодных условиях — пару крепких кораблей. Для нашего серьёзного путешествия нужна и соответствующая эскадра. Вовторых, в Северное море предстоит выходить датскими проливами — Каттегатом и Эресунном — где дежурит шведская эскадра, поэтому в любом случае нам не миновать Стокгольма. И, втретьих, какой из Карла Двенадцатого — полноценный враг? Враг, это тот, который планирует отнять у тебя чтолибо, получить финансовую выгоду — в случае воинской победы. А Карлус — обычный самовлюблённый мальчишка, дерзкий, но недалёкий и простодушный. Его интересует только сам процесс войны, а вовсе не её результаты. Пострелять, помахать шпагой, закатить шумный бал в случае успеха, потом двинуться дальше — на поиск новых приключений на свой тощий шведский зад…. Поверь, душа моя, с таким несерьёзным и легкомысленным королём — вечным юношей — Швеция очень скоро перестанет играть в Европе роль первой скрипки. Да и второй, и третьей…. Вот Германия, Франция и Англия — это да. Там у власти находятся ребята серьёзные и совсем непростые…

Ветер — час от часа — крепчал. Старенький «Король», словно подвыпивший русский мужик, начал раскачиваться с одного борта на другой, скрипя и постанывая при этом тоненько и жалобно. Багровое вечернее солнце испуганно спряталось в сизых грозовых тучах, появившихся невесть откуда.

— Енсен, морда ленивая! Живо убрать топселя! — прикрываясь рукавом камзола от солёных брызг забортной воды, скомандовал Лаудруп и пояснил Егору. — До Стокгольма осталось миль пятнадцатьсемнадцать. По такому ветру, да на ночь глядя, не будем рисковать лишний раз. Встанем на траверсе столичной гавани, рядов со шведскими сторожевыми фрегатами. А в порт зайдём уже завтра, если ветер стихнет, да разрешение получим надлежащее…

На капитанском помосте появился Томас Лаудруп, требовательно постучал Егора по спине, строгим голосом («В свою матушку Герду пошёл!», — насмешливо отметил внутренний голос), сообщил:

— Дядя Саша! Вам непременно надо спуститься вниз, в каюткомпанию! Непременно и незамедлительно!

В каюткомпании царил вязкий полумрак, с которым настойчиво боролись два масляных фонаря, оснащённых высокими стеклянными колпаками. Санька обессилено откинулась в широком кожаном кресле, ножки которого были намертво приколочены к палубе. Глаза жены были закрыты, голова обессилено моталась из стороны в сторону, побелевшие кисти рук отчаянно сжимали подлокотники кресла. Из дальней части помещения неожиданно раздавались булькающие звуки: это, забившись в угол и крепко сжимая в своих руках медный тазик, хрипло и безостановочно блевала японка Наоми. Герда же держалась на удивление спокойно, тихонько покачивая на руках уснувшую Лизу Бровкину.

Егор повернул голову в другую сторону, старательно высматривая в сером полумраке своих детей.

Катенька скорчилась на узкой кровати, плотно завернувшись в одеяло, изпод которого высовывалось её испуганное личико, вернее — создавалось такое впечатление — только остренький носик и голубые испуганные глазёнки.