Время героев: рассказы, эссе - Сергей Минаев

– Диггеры сделали. Для удобства, – пояснил он – Вот мы и пришли. Подземный водопад перед вами. Давайте, что ли, сядем, выпьем и поедим.

Все с радостью опустились на каменистый пол, довольно усталые, но вместе с тем радостные оттого, что путь завершен. Девчонки стали разбирать сумки со снедью, а ребята, закурив, разошлись по разные стороны пещеры, с интересом оглядывая окрестности.

Глава третья,

– Ну, с праздником молодого «божоле»! – Таня подняла бокал и заговорщицки подмигнула Володе. – Давайте выпьем за то, чтобы наши планы, старые и новые – сбылись. И чтобы мы по окончании института снова здесь собрались и отметили это дело.

– Ура! – закричали все.

– Эхо какое! Прямо как в фильме про Тома Сойера, когда они там по подземелью шныряли, – заметил Володя.

– Люди! – серьезно начала Таня. – Мы хотим вам сказать, что мы вас приглашаем на нашу с Володей свадьбу, которая будет в декабре, под Новый год. Мы на прошлой неделе подали заявление. Придете?

– Танька!!! – Света бросилась обнимать подругу. – Поздравляю!

– За молодоженов! – громко сказал Валентин и протянул Володе руку. – Поздравляю!

Володя смущенно пожал ее и тихо сказал:

– Старик, ты прости, я обидел тебя. Не со зла. В шутку, сам понимаешь.

– Да ладно, – примирительно ответил Валентин, – понятное дело.

Начали пить и закусывать. Володя достал из своего рюкзака плед и накрыл им Таню. Обняв ее, он откинулся к стене и, отвлекшись от рассказа Валентина про библиотеку Ивана Грозного, которая, возможно, спрятана где-то здесь, задумался. «Божоле нуво» приятно разлилось теплом по телу. Отчего-то стало очень хорошо. Не напрягал даже глупый рассказ Валентина и идиотский смех Светки. Володя думал о Тане, о свадьбе и о том, что если бы у него была возможность, он бы совсем не уходил отсюда. Сидел бы здесь целыми днями, пил вино и обнимал Татьяну. Свою будущую жену.

Вдруг он услышал посторонний звук, который никак не относился к звукам, издаваемым Валентином и Светкой. Как будто кирпич упал.

– Слышали?

– Что слышали? – спросил Валентин.

– Типа кирпич выпал. Тут землетрясения бывают?

– Да брось, показалось! Вода, наверное, с собой принесла камень. Он вниз свалился. И все дела.

Валентин со Светкой уже пересели к противоположной стене, начали целоваться и не обращали внимания на происходящее. Но Володя отчего-то насторожился. Он первый раз был под землей, и испытывал, прямо сказать, противоречивые чувства.

Шлеп. Еще один такой же звук. В этот раз точно не показалось. Да и небольшой кусок кирпича, выпавший из стены над головами Валентина и Светки, говорил о том же.

– Валь, смотри, – напряженно сказал Володя, – кирпич выпал из стены. Может, пойдем от греха?

Он встал на ноги и поднял начавшую дремать Таню. Она смотрела вокруг непонимающими глазами, переводя взгляд от кирпича к Вовке.

– Вов, ну чо ты паришься, – ответил Валентин, разгоряченный скорой близостью со Светкой, – ну кусок кирпича выпал. Ну клали-то еще в девятнадцатом веке. Сколько лет прошло! Расслабься и получай удовольствие. Тут другой мир. Никого нет. Мы одни. Все в порядке.

В ту же секунду из стены выпал здоровый кирпич, засыпав осколками сидевшую у стены Светку. Светка тонко завизжала. Из образовавшегося пролома хлынула серая масса, состоявшая из сотни сбившихся в кучу тел, и свалила Валентина с ног.

Володя резко схватил Таню за руку и, не оборачиваясь, потащил ее в туннель, противоположный тому, из которого они вышли. Убегая из пещеры, он слышал дикие крики Валентина и истошные вопли Светки.

«Крысы, – подумал он. – Больше некому». Уже на бегу он припомнил деревенские истории о миграциях крысиных стай, сметавших от голода все на своем пути. И людей в том числе.

– Что? Что это было? – захлебываясь слезами, крикнула Таня.

– Крысы! Молчи, дыхалку собъешь! – заорал он. В темноте бежать очень трудно. Особенно когда не знаешь, куда. И когда чувствуешь в нескольких десятках метров позади шелест сотен крысиных лап. Он старался почаще сворачивать, полагая, что какая-то часть крысиного потока не успеет за ними повернуть. Бежать становилось все труднее, Таня задыхалась, и он понимал, что через какое-то время она обмякнет, и ему придется здесь умереть. Вот так, запросто. Не дожив до собственной свадьбы.

Очередной поворот вывел их в помещение, из противоположной стены которого торчала на уровне пола труба коллектора. Не раздумывая, он отпустил Таню и нырнул туда.

– Лезь за мной!

– Тут узко, Вова!

– Лезь, блядь, говорю!

Протискиваться по трубе, сдирая локти, было действительно непросто. Но впереди явно забрезжил мутный свет. Собрав силы, Володя прополз еще пару метров и вывалился из трубы прямо в вонючую жижу. Перед ним было просторное помещение. С лестницей, ведущей наверх. К люку.

– Вова помоги, не могу дальше!

Он просунул голову в трубу и увидел, что Таня застряла где-то на середине. Он сунулся в трубу, схватил ее за руки и начал отчаянно тянуть на себя. Он вытянул ее почти наполовину, когда она вдруг отчаянно завопила:

– Они меня грызут! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Вова, вытащи меня!!!

Он еще раз резко дернул ее на себя, но Таня даже не продвинулась вперед.

– А-а-а-а-а-а-а! – Она продолжала истошно кричать с перекошенным от боли и ужаса ртом.

В этот момент он понял, что ему ее не вытащить. Что крысы уже наверняка объели ей ноги по колено. Что она останется здесь. А значит, не будет ни свадьбы в декабре, ни переезда в кооперативную квартиру на Юго-Западе столицы. Что ее папа, дипломат брежневской школы, не поможет Вове устроиться на работу в МИД СССР. И все планы, такие блестящие и такие близкие, так и останутся планами.

И Вову охватил жуткий приступ ненависти. Он увидел валяющийся рядом ящик с обитыми жестью углами, поднял его и яростно, наотмашь стал наносить удар за ударом углом ящика по голове Тани. Он завыл. Сначала низким голосом, а потом просто завопил, срываясь на истерику:

– Сука, блядь, какая же ты сука! Тварь! Ненавижу-у-у-у-у-у-у-у-у-у…

Ее лицо залилось кровью. Вова отбросил ящик, вскочил на лестницу и начал карабкаться вверх. Посмотрев вниз, он увидел, что через Танькино тело уже просочились крысы. Их было несметное множество, и они вылезали из трубы сплошным потоком. Их писк заставлял вжимать голову в плечи. Ему показалось, что они разочарованно поднимают вверх морды и пищат: «Камон, камон, камон!»

Володя уперся в люк головой и руками, засопел и чуть приподнял крышку. В щель уже можно было просунуть руку. Он медленно просунул сначала одну руку, затем другую. Начал подтягиваться. Наконец люк сдвинулся. Володя вылез на поверхность. Присел у края и посмотрел вниз. Все помещение внизу было уже серого цвета. И эта кишащая масса колыхалась, как грязная вода в сточной канаве.

Володя закрыл люк и побежал прочь. В темноту московских дворов.

«…Воспоминания. Мысли о том, что когда-то ты мог пойти совершенно другим путем.

Ступить на дорогу, которая, возможно, привела бы тебя к другому финалу. Менее горькому, менее терпкому. Финалу, который не заставляет кровь бурлить подобно тому молодому вину. Воспоминания. Эти маленькие убийцы. Они похожи… на крыс».

– Хе-хе. Натурально, чувак перед смертью ебнулся головой. «Маленькие убийцы… воспоминания». Он, наверное, этой книжонки обчитался, «Сокрытое в листве». Японец какой-то написал. Ебануццо. Вот людям делать нехуй!

– Слышь, Суханов, нас там «козел» ждет с водкой и Мальцевым, тоже, гы-гы-гы, сокрытый в листве. Ты осмотр тела заканчивай, и поехали. Пиши давай заключение.

– Дык… А чо писать-то? Тут и осталось-то всего ничего. Пишу: «Тело лежит у холодильника, головой к входной двери на кухню. Видимых следов насильственной смерти не имеет. Левая нога до колена повреждена. Предположительно, объедена мелкими грызунами». Хотя откуда на двадцать первом этаже грызуны? Крысы, мыши там. Товарищ майор, давайте напишем: алкогольная интоксикация. А? И все дела.

– Ты пиши как есть, в отделе разберемся.

– Ну дописал. Вот подпись поставьте, и понятые пусть распишутся. Надо этих бабку с дедом вызвать, которые в коридоре сидят.

– Понятые, зайдите на кухню! – скомандовал майор Жиздюк.

Через двенадцать минут после того, как милицейский наряд уехал, а санитарная машина забрала тело, в квартире номер 121 наконец воцарилась тишина.

Ощущение от жилища Кравчука могло быть охарактеризовано одним словом – УМИРОТВОРЕНИЕ.

Еще через пару минут тишина была нарушена вылезшей из-под мойки крысой-альбиносом. Крыса подкралась к холодильнику. Обнюхала низ дверцы, затем резко отскочила к центру кухни, покружилась волчком и замерла. Подняла голову, сверкнула красными глазками и юркнула обратно под мойку. Туда, откуда появилась.