Гражданская кампания - Лоис Буджолд

К тому времени, когда Пим распахнул перед ним входную дверь, Айвен уже снова улыбался.

Глава 2

Карин Куделка тихонько переползла на сиденье у иллюминатора орбитального челнока и прижалась носом к стеклу. Все, что можно было увидеть, – это пересадочную станцию и звезды. После тянущихся бесконечно минут привычный скрип и скрежет известили, что расстыковка прошла удачно и челнок отошел от станции. Мерцающая арка барраярского терминала промелькнула перед ее глазами – челнок начал спуск. Три четверти Северного континента освещало послеполуденное солнце. Виднелись моря. Наконец-то снова дома, после почти годичного отсутствия. Карин уселась поудобнее, оценивая свои противоречивые чувства.

Жаль, что нет рядом Марка, а то бы они сравнили ощущения. И как это люди вроде Майлза, который покидал родную планету раз пятьдесят, не меньше, справляются с огромными различиями? Майлз тоже год проучился на Колонии Бета, будучи еще моложе, чем она. Карин поняла, что у нее есть к Майлзу куча вопросов, если она, конечно, наберется смелости его спросить.

Значит, Майлз Форкосиган теперь Имперский Аудитор. Трудно вообразить его в обществе этих напыщенных старых калош. Получив известие о новой должности брата, Марк изрядно подергался, прежде чем сподобился отправить поздравление по лучу. Но у Марка вообще пунктик в отношении Майлза. «Пунктик» не есть общепринятое научное определение, как сообщил Карин психотерапевт Марка, но вряд ли можно подобрать иной термин для обозначения того смешанного и изменчивого комплекса, представляющего собой… пунктик.

Карин проверила, в порядке ли одежда, оправила рубашку, пригладила брюки. Весьма экстравагантное смешение стилей – комаррские брюки, барраярское болеро, эскобарская рубашка из искусственного шелка – вряд ли шокирует ее семейство. Натянув на палец локон пепельно-русых волос, оценила длину. Волосы уже почти отросли, теперь у нее та же прическа, что была перед отъездом с Барраяра. Да, все главные изменения произошли внутри и незаметны глазу. Она может рассказать о них, а может – и нет. Она сама решит, когда об этом можно будет рассказать без опаски. Без опаски? – изумленно переспросила себя Карин. Похоже, она заразилась от Марка паранойей. И все же…

Нахмурившись, Карин нехотя вынула из мочек свои бетанские сережки и сунула в карман болеро. Мама довольно много общалась с графиней Корделией и, вполне вероятно, сможет расшифровать, что означают на Колонии Бета эти серьги, а означали они вот что: «Да, я согласная на встречи взрослая женщина с противозачаточным имплантатом, но сейчас у меня есть постоянный партнер, поэтому не ставьте в неловкое положение и себя, и меня, подходя с предложением». Довольно длинное сообщение, записанное двумя кусочками металла, а у бетанцев есть еще с десяток других способов передать прочие нюансы. Пару этих самых нюансов Карин уже переросла. Противозачаточный имплантат, о котором сообщали серьги, мог теперь оставаться ее маленьким секретом, о котором остальным знать не обязательно.

Она немного поразмышляла, сравнивая бетанские серьги с подобной системой социальных сигналов в других культурах: с обручальными кольцами, определенным стилем одежды или прически, шляпками, вуалями и татуировками. Конечно, такие сигналы не всегда соответствуют содержанию: например, у неверных супругов поведение не соответствует внешним признакам моногамного состояния. Впрочем, бетанцы вроде бы довольно строго соблюдают правила. Ношение ложных символов осуждается обществом. «Такие фортели все портят для других, – объяснил Карин как-то раз один бетанец. – Ведь главная цель тут – чтобы не приходилось играть в угадайку». Надо отдать должное их честности. Неудивительно, что бетанцы – отличные ученые. В целом же, решила Карин, теперь она, кажется, гораздо больше понимает некоторые особенности характера графини Корделии Форкосиган, бетанки по рождению. Но тетя Корделия приедет лишь к самой свадьбе, на Праздник Середины Лета – увы и ах! – так что разговор с ней откладывается.

Карин мгновенно отбросила мысли о желаниях плоти, как только внизу показался Форбарр-Султан. Близился вечер, и великолепный закат освещал облака, сквозь которые опускался челнок. Сверкающие в сумерках огни города являли собой фантастическое зрелище. Карин наблюдала любимый и такой знакомый пейзаж – текущую реку, настоящую реку после целого года лицезрения до смерти надоевших фонтанов, понастроенных бетанцами в их подземном мире. Знаменитые мосты, воспетые в народных песнях на всех четырех языках, монорельсовая дорога… Последовал последний рывок, и челнок сел в космопорте Форбарр-Султана. Дома, дома, я дома! Карин с трудом удержалась, чтобы не побежать по головам медлительных стариков, шедших к выходу впереди нее. Наконец она промчалась по гибкой трубе перехода и коридору. Они меня встречают? Все ли пришли?

Они не разочаровали ее. Тут были все, все до единого, стояли отдельной группкой, занимая самое выгодное место поближе к выходу из коридора. Мама держала огромный букет цветов, а Оливия – большой плакат с надписью «Добро пожаловать домой, Карин!». Марсия нетерпеливо приплясывала на месте в отличие от Делии, очень повзрослевшей и как всегда сдержанной. И стоял, опираясь на трость, улыбающийся папа, не успевший после работы переодеть мундир. Затем последовали горячие объятия, согревшие душу соскучившейся Карин. Оливия хихикала, Марсия верещала, и даже па смахнул слезу. Проходившие мимо пассажиры и встречающие не сводили с них глаз. Мужчины засматривались настолько, что едва не вмазывались лбом в стенки. Блондинистая группа коммандос коммодора Куделки, как шутили младшие офицеры Генштаба. Интересно, подумала Карин, Оливия с Марсией по-прежнему их изводят? Бедные мальчики все норовили сдаться на милость победительниц, но до сих пор ни одна из сестриц пленных не брала. Кроме Делии, судя по всему, завоевавшей на Зимнепразднике комаррца, друга Майлза. Коммодора СБ, ни больше ни меньше. Карин не терпелось добраться побыстрее до дома и узнать все в подробностях о помолвке.

Говоря все одновременно (кроме па, который сдался уже много лет назад и сейчас лишь добродушно слушал), они дружно отправились за багажом Карин, а потом к машине. По такому случаю мама с па явно позаимствовали этот здоровенный лимузин у лорда Форкосигана вкупе с оруженосцем Пимом в качестве водителя, чтобы всей семьей разместиться на заднем сиденье. Пим поприветствовал Карин от имени своего сюзерена и от себя лично, положил ее скромный багаж на сиденье, и они отправились домой.

– Я думала, ты приедешь в одном из этих открытых бетанских саронгов, – поддела ее Марсия, когда лимузин отъехал от космопорта и двинулся к городу.

– Была у меня такая мысль. – Карин спрятала улыбку за охапкой цветов. – Просто здесь для этого несколько прохладно.

– Но ведь ты не носила их там?

К счастью, прежде чем Марсия успела выжать из Карин ответ (или Карин придумала, как от него увернуться), вмешалась Оливия:

– Когда я увидела лимузин лорда Форкосигана, то подумала, что лорд Марк все-таки возвращается домой вместе с тобой, но мама сказала, что нет. Разве он не вернется на Барраяр к свадьбе?

– О да! Вообще-то он улетел с Колонии Бета еще раньше меня, но по дороге задержался на Эскобаре… – Карин чуть поколебалась. – По делам.

На самом деле Марк отправился на Эскобар за препаратами для потери веса, более сильными, чем те, что прописал бетанский терапевт. Он намеревался раздобыть их в клинике, которая принадлежала врачам, бежавшим с Архипелага Джексона, и в которую он сделал финансовые вложения. Он наверняка заодно проверит, как ведутся дела, так что Карин если и лгала, то не совсем.

Как раз из-за этого его сомнительного решения Карин с Марком оказались на грани своей первой серьезной ссоры, однако в конце концов Карин вынуждена была признать, что Марк имеет право решать сам. Проблемы веса и вообще всего, что связано с физическим состоянием, были одними из самых сложных психологических заморочек Марка. Карин начала инстинктивно понимать – если, конечно, она себе не льстит, – до какого момента она может давить на него, а когда достаточно просто подождать и позволить Марку бороться с Марком. Для нее было в некотором роде пугающей привилегией смотреть и слушать весь этот год, как врач Марка проводит тренинги. Но как же радостно чувствовать себя причастной к улучшению его состояния и узнавать, что существуют гораздо более важные аспекты любви, чем сумасшедшее торопливое спаривание. Взаимное доверие, например. И терпение. И, как это ни странно (кстати, едва ли не самое важное в случае с Марком), некоторая хладнокровная и отстраненная автономия. Карин потребовалось несколько месяцев, чтобы это понять, но у нее даже и в мыслях нет объяснять все это своей шумной, ехидной и любящей семейке.