Битва за Клык - Крис Райт

Темех относился к ним терпимо. Кажется, из его товарищей только он видел как сильно они пали.

Мы утратили свой стиль. Мы становимся пародиями на самих себя.

Его собственный доспех был сравнительно немодифицированный Mk III, перекрашенный в сапфировый по приказу Магнуса, но в остальном такой же как до Предательства. Его борода, отпущенная на Просперо, как и светлые волосы были по-прежнему аккуратно подстрижены. Он удивлялся тому, что Амон, Собек и Хатор Маат поступили также. Те, кто присоединились к отколовшемуся кабалу Аримана, всегда были наиболее своевольными и сильными. Оставшиеся верными примарху были посредственностями, которые не осмелились присоединиться к разработке Рубрики.

Не то, чтобы это имело значение. Контрмагия в любом случае повлияла на них всех, защитив менее сотни колдунов Легиона и обратив остальных, рубрикаторов, в прах. Теперь остатки некогда наиболее искусно созданного оружия Императора были разбросаны по незначительным бандам мародеров, мстителей и расхитителей знаний. Этот великий флот, это скопление несравнимых сил, был финальным аккордом, последним эхом несчастья, которое произошло более тысячи лет назад.

— Лорд, мы готовы совершить переход.

Говоривший был бритоголовым членом экипажа с сильно подведенными глазами. На нем был китель старшего вахтенного офицера, и он должно быть много лет служил на флоте. Большая часть смертного экипажа была набрана недавно, продукты длительной программы насаждения культа на сотнях имперских миров.

Афаэль повернулся к Темеху.

— И что ты видишь, предсказатель? — спросил он, его голос искажался искусно сделанной вокс-решеткой.

Темех сдержал раздражение, когда его снова спросили, и бросил свой мысленный взор в Великий Океан. Мистические связи между варпом и реальным пространством раскрылись перед ним как ветки уравнений, которые едва заметно двигались одна против другой, находя и теряя равновесие.

Он установил местонахождение флота и проследил его до места назначения. Разница была незначительной. Если они сохранят свой прежний курс, то выйдут очень близко к Фенрису.

— Ты ведешь нас точно, — сказал Темех, вернувшись в настоящее. — Слишком точно.

Афаэль засмеялся.

— Ты хочешь дать им время подготовиться? — Пиррид покачал головой. — Вспомни как были сбиты наши орбитальные станции? За секунды. Так сжигаются миры. Для нас успокоили океан, чтобы позволить свалиться им прямо на головы.

Темех почувствовал, как Афаэль улыбается под своим шлемом, ощутил его жажду предстоящей битвы.

— В варпе нет ничего такого, чтобы потревожило нас, брат, — продолжил Афаэль. — Если бы ты сам посмотрел, то увидел что флот Псов уже во многих днях пути и не может быть отозван. Мы сделаем это быстро.

— Отлично. Просто не забрось нас в ядро планеты.

В этот раз Афаэль не засмеялся.

— Время до перехода? — спросил он, повернувшись к офицеру.

— Приближается, лорд.

— Тогда активируй экран.

Перед командной группой из бронзового пола изящно поднялось изогнутое зеркало. Глазурованная поверхность была залита краской, которая перемещалась и расползалась как масло на воде. Темех смотрел на него с неприязнью. Это был грубый образ эфира, результат наблюдения за ним через глаза духа машины.

— Начинайте, — приказал Афаэль.

По всему флоту отключили варп-двигатели. Пятьдесят четыре корабля действовали согласованно, их плазменные двигатели реального пространства зарычали, включаясь, а пустотные щиты заструились на своих местах.

Меняющееся изображение в зеркале раскололось, ее сменил космос. Перед ними ужасающе близко находился жемчужно-белый шар. Он устремился к приближающимся кораблям, с каждой секундой становясь больше. Флот Тысячи Сынов, ведомый их несравненными провидцами, вышел из варпа ближе и быстрее, чем смог бы любой корабль, ведомый смертным.

Темех ощутил, как по желудку крадется неприятное предчувствие. Итак, это был Фенрис — цель долгого и мучительного планирования Магнуса. Планета выглядела меньше, чем он ожидал, грязный шар воющих штормов и потрескавшегося льда.

Афаэль излучал дикую энергию. Впереди «Херумона» другие корабли флотилии становились видимыми через перископы реального пространства. Полосы перегретой плазмы прочертили пространство, когда ударные корабли помчались вперед, чтобы окружить цель. За ними огромные транспортники неуклюже занимали позиции. Не было ни ошибок, ни небрежных рематериализаций.

— Фенрис, — прошептал Афаэль, восхищенный открывшимся перед ним зрелищем. Ужасные силы рассыпались по космосу в тесном строю, подобные силы не видели вместе со времен Предательства.

Темех, видя то же, чувствовал только утомительный страх. Он рыдал над разрушением Тизки, но это не разожгло его чувство мести. Пыл Афаэля, напротив, был грубым и пустым.

Мы утратили свой стиль.

Пиррид был невнимателен. Он подошел к зеркалу, наблюдая, как изолированный шар заполнил экран.

— Это причинит вам боль, — пробормотал он. — О, это причинит вам так много боли.

Последний день жизни Адамана Эарфейла начался плохо. Из астропатов коммуникационного шпиля в Вальгарде немногие были родом с Фенриса, что делало его одним из всего лишь дюжины или около того иномирцев на все планету. Его подчиненные-аборигены были грубыми, вонючими и отпускали сквернословные шутки в адрес его магии. Им не нравилось применение псайкерских сил, хотя их собственные гремящие костями пропускали немало эфирной энергии на уровень мануфакторума. Даже после сорокалетней службы он по-прежнему не избавился от привычек своего родного мира, планеты-улья Анрады. Он ненавидел Фенрис. Он ненавидел вонь, он ненавидел скуку, и он ненавидел холод.

После чуть более двух часов сна сигнализация, вызывающая его на астротелепатическую платформу, доводила до бешенства. Весь хор был полностью занят последние несколько дней, передавая данные для сбора флота. Он измождено вышел из своей кельи, стирая сон со своих незрячих глаз. В коридоре он почувствовал давку тел, носящихся вперед-назад. В вокс-бусинах стоял низкий, встревоженный стрекот. Что-то взбудоражило шпиль.

Эарфейл уверенно шагал по Санктум Телепатика через толпу кэрлов и трэллов, обнаруживая их только по запаху и звукам. Коридоры из его кельи к тронам-передатчикам были известны ему также хорошо, как очертания собственного тела. Тем не менее, каждый раз при пробуждении он чувствовал тупое давление позади глаз, которое проникало в его мысли и осложняло работу.

Он занял свое место, чувствуя себя ужасно. Плохо соображающий, вялый и раздражительный.

Сервитор заскрипел, чтобы помочь ему сесть в трон-передатчик, и он вздрогнул, почувствовав холодную сталь имплантата интерфейса во входных узлах кисти. Не было ни одной чертовой причины чувствовать такую боль — если бы дикари на этом забытом мире заботились о чем-то вроде комфорта, они бы установили новое оборудование много лет назад.

— Воды, — прохрипел он, зная, что сервитору понадобиться век, чтобы отыскать и принести чашку воды, холодной и с привкусом песка.

Его головная боль усилилась, и он начал кое-как расшифровывать программу предстоящей работы. Вокруг него усилился шум, когда другие астропаты начали читать свои литании.

— Благословенный Император, Защитник Человечества, Владыка Небес, направь мои мысли в Твоей службе и очисть мой разум…

Эарфейл начал цитировать вслух, одновременно настраивая ряд циферблатов и рычагов на панели управления перед собой. Оборудование было более теплым, чем обычно, иначе его высохшая старая кожа прилипла бы к холодному металлу.

Пока он говорил в его разуме начал появляться маршрут. Он не видел полностью текст, но отсылка была такой же четкой, как и ментальный образ.

— Да выдержит мое тело и останется чистой моя душа, мой Внутренний Глаз останется ясным, а Внеший Глаз — темным, как вечный знак Твоей благосклонности….

Он продолжал произносить знакомые слова, когда железный капюшон, ощетинившийся тонкими иглами зондов, опустился над ним. Он продолжал говорить, когда зонды проникли через стальные отверстия в его бритом черепе и остановились в предназначенных местах. Он продолжал говорить, когда голоса остального хора вышли из фокуса.

Моя голова убивает меня.

Признаков воды не было. Эарфейл остановил первую передачу. Стандартное межпланетное коммюнике, что-то об эскорте конвоев в одной из защищаемых Волками систем.

— Сохрани оберег Твоей защиты… проклятье, Фрор, почему этот список такой длинный?

По каналу директора, двухсотлетнего фенрисийца, раздался треск помех.

— Фрор?

Эарфейл сдался. Старый дряхлый козел. Боль за глазами стала сильнее. Было такое ощущение, словно выжженные нервы каким-то образом восстановились.