Царский сплетник. (Трилогия) - Виктор Баженов

— То, что надо! — восхитился царь. — Ах, какая замечательная вещь эта твоя газета!

— Но теперь-то ты видишь, царь, что мне просто необходимо жить отдельно? Иначе, считай, полная дисквалификация, а на это я пойти не могу.

— По рукам. Назначаю тебя царским сплетником! Но смотри, Лексеич, ежели через полгода ты мне пять тысяч тиражу не дашь…

— Да ты дай мне сначала из тюряги выйти, а потом уже спрашивай, — возмутился Виталий.

Царь отрывисто рассмеялся:

— А а ты, Лексеич, боевой. Думаю, мы с тобой поладим.

Юноша криво улыбнулся в ответ разбитыми губами, попытался оторваться от стены и подняться, но вместо этого со стоном завалился на бок. Избитое тело отказалось слушаться.

— Неплохо над тобой стрельцы поработали, — озаботился Гордом.

— Может, лекаря иноземного позвать? — виновато вздохнул Федот.

— Еще чего! Лексеич у нас теперь ценный человек. Этим коновалам его жизнь доверять нельзя. Я нашим ведуньям больше верю. К травнице его на постой определим. Негоже бабе одной в пустом доме без защиты жить, а Лексеич — витязь знатный. И ей будет на кого, в случае чего, опереться, и подлечит, и за постой много не возьмет, — удовлетворенно хмыкнул рачительный Гордон, — Мужик в доме дорогого стоит.

— Э! Вы что, меня к старой карге подселить решили? — заволновался Виталий.

— А я тебя что, в ее постель пинками загоняю? — удивился царь. — И вообще, нечего привередничать. Стерпится-слюбится. Но ежели ты мне Янку Вдовицу обидеть посмеешь…

Перед лицом Виталий нарисовался державный кулак.

— Понял. Серьезные отношения с бабулькой только после свадьбы, — клятвенно заверил Виталий царя.

Очередной приступ слабости волной прокатился по его измученному телу, а потому он не заметил, как по лицу царя Гордона скользнула мимолетная улыбка. Юноша опять начал терять сознание. Рука царя легла на его лоб.

— Э, да у тебя, парень, жар. Так, быстро к лекарке его! — рявкнул Гордон. — И все отсюда вон. А ты куда? Нет, Прошка, ты останься. Дело одно есть. Придется тебе, писарь, малость пострадать за отечество…

Глава 3

Виталий мучили кошмары. В горячечном бреду он воевал с лешими, дрался с чертями. Черти почему-то были одеты в натовскую форму сил быстрого реагирования, словно сошли в его бред из американских боевиков. Только на головах у них почему-то сидели немецкие каски с рогами, на которые сверху еще нахлобучены тюбетейки. Он с ними бился не на жизнь, а на смерть. Иногда враги временно отступали, и Виталий начинал слышать около себя нежный девичий голосок, напевно шепчущий непонятные слова. В этот напев порой вторгались еще два голоса по грубее, и Виталий очень хотелось попросить эти голоса заткнуться, так как от девичьего напева ему становилось легче, но из пересохшего горла слышалось лишь тихое нечленораздельное сипение, и неизвестные продолжали назойливо бубнить, доводя обессиленного юношу до белого каления. Однако всему приходит конец.

Окончательно он очнулся оттого, что чьи-то тонкие пальчики нежно поглаживали его грудь в районе сердца. Вот пальцы скользнули выше, зачем-то отодвинули в сторону цепочку, на которой висел крестик, затем опять опустились вниз. Виталий осторожно приоткрыл глаза. На этот раз он лежал в просторной горнице под одеялом на пышной пуховой перине и на резной деревянной кровати. Рядом с ним на стуле сидела девушка в голубом сарафане, отделанном спереди яркой золотой тесьмой. Сарафан плотно облегал ее стройную талию, расширяясь затем в просторную юбку, и так выгодно подчеркивал грудь юной красавицы, что у новоиспеченного царского сплетника тут же заиграли гормоны. Что интересно, девушка, ласкавшая его тело, на предмет своих ласк почему-то не смотрела. Задумчивый взор ее устремлялся куда-то вдаль, и было ощущение, что она то ли к чему-то прислушивается, то ли что-то усиленно пытается понять, но это «что-то» постоянно от нее ускользает.

Пальцы девушки ненароком коснулись соска на его груди, и Виталию стало настолько невмоготу, что ноги начали мерзнуть. Царский сплетник поспешил взбрыкнуть ногами, поправляя одеяло, запустил под него руку и понял, что на нем ничего нет. Даже трусов. Он лежал абсолютно голый!

— О-у-у-у…

Девушка очнулась от своих дум.

— Пришел в себя, касатик, — удовлетворенно сказала она, — давно пора. А что это ты такой красный? Неужто опять жар? — Ее прохладная рука легла на лоб юноши, — Голова не кружится?

— Еще как, — томно простонал Виталий, — В присутствии такой красавицы у любого нормального мужика голова закружится.

Девушка звонко рассмеялась:

— О-о-о… вижу, на поправку пошел. Я за тебя рада.

— А я-то как рад, что у Янки Вдовицы такая симпатичная внучка, — Виталий положил руку на колено девушки и, увидев, как округлились ее глаза, поправился: — Кажется, не угадал, не внучки, а дочки.

Девушка деликатно стряхнула с себя руку ловеласа.

— А что, царь-батюшка тебя не предупреждал?

— Насчет чего?

— Насчет того, чтобы ты кое-кого не обидел?

— Уговор только Янки Вдовицы касался. А насчет ее дочки уговора не было. И потом, чтобы я обидел девушку?!! Да ни в жисть! Я к девушкам завсегда со всей душой. Они всегда мной довольны были.

Виталий повернулся на бок, попытался сграбастать красавицу в охапку и тут же довольно чувствительно получил по рукам. Не ограничившись этим, девица добавила ему до кучи еще и по лбу.

— Э! Жестокое обращение с больными — это уже уголовная статья? — возмутился Виталий, откинувшись обратно на подушки, — Больного лелеять, холить надо, всячески ублажать, все его прихоти выполнять. Я ведь тебе не хухры-мухры. Я теперь человек государственный. Царский сплетник! Вот царю-батюшке пожалуюсь…

— И он тебе еще скипетром добавит. А скипетр у него тяжё-о-олый.

— Понял. Не с того боку начал.

— Думаешь, если я к тебе другим боком повернусь, что-то изменится? — Глаза девушки смеялись.

— А ты попробуй… Хотя нет. Думаю, результат тот же будет. А-а-а… вспомнил. Как же это я… Прежде чем тащить девушку в постель, надо было сначала представиться. Давай знакомиться. Виталий Алексеевич Войко.

— Янка Вдовица. В народе еще кличут Янка Лекарка.

— Вот это облом! — расстроился Виталий. — А я думал, насчет бабульки обещание даю. Надул меня Гордон. Стоп! Он меня надул, и я его надую.

— Слушай, — вздохнула Янка, — вот смотрю я на тебя и не пойму: ты маньяк или тебе просто делать нечего?

Виталий понял, что перегнул палку, и тут же пошел на попятный:

— Делать нечего!

— Я так и думала. Вася!