Сладкий след поцелуя (СИ) - Сэндс Линси

Озабоченно нахмурившись, Джеки поднялась наверх и окинула взглядом коридор, молча подсчитывая количество комнат: хозяйская спальня, ее комната, комната Маргарет, комната Тайни и еще две свободных гостевых спальни. Они с Тайни встанут рано — значит, мастера смогут вести работу в четырех комнатах, пока Маргарет и Винсент не проснутся. Главное — не забыть предупредить, чтобы работали потише.

Поступок вполне профессиональный, но какая-то часть ее души сопротивлялась этому. Джеки всегда чувствовала себя немного неуютно, работая с вампирами. Бастьен поддразнивал ее, утверждая, что она плохо относится к таким, как он, — и не ошибался. К счастью, Бастьен Аржено знал, в чем причина такого отношения, и ему хватало ума не обижаться на нее. Джеки не знала, хватит ли ума Винсенту, но надеялась, что да. Он показался ей интеллигентным, милым, добродушным… Кроме того, он отлично поладил с Тайни, чьим суждениям Джеки всегда доверяла. А еще он сногсшибательно красив со своей обаятельной улыбкой и выразительными серебристо-синими глазами.

Он вампир, напомнила себе Джеки. А это то, о чем она никогда не должна забывать. На мгновение Джеки испугалась — вдруг она окажется такой дурой, что снова совершенно непрофессионально увлечется мужчиной? Нет уж, она вовсе не намерена опять совершить такую глупость. Джеки выучила этот урок, будучи еще совсем юной. И выучила его «на отлично», спасибо Кассиусу.

От одной мысли о вампире, в которого она влюбилась в девятнадцать лет, зубы Джеки свело, как от боли, а в воображении вновь возник его образ: шесть футов четыре дюйма роста, золотистые волосы до плеч. Он был красив, как греческий бог.

Джеки инстинктивно хотела отогнать эти мысли, но тут же заставила себя остановиться. Пусть вспомнится все — не ради наказания, а для того, чтобы, заново это пережив, не совершить подобной глупости сейчас, одиннадцать лет спустя. Она решила, что ей будет очень полезно вернуться к полученному уроку, тем более что им придется какое-то время бок о бок жить в доме с вампиром, причем весьма привлекательным.

«Вот оно! Ты это признала. — Джеки вошла в комнату и закрыла за собой дверь. — Ты находишь Винсента Аржено привлекательным». Эта мысль ее напугала и мгновенно заставила почувствовать собственную уязвимость. После Кассиуса Джеки испытывала по отношению ко всем вампирам только пренебрежение и раздражение.

До того как она повстречалась с Кассиусом, Джеки была хорошей студенткой и послушной дочерью. А еще наивным и глупым ребенком… хотя считала себя взрослой женщиной. Она увидела его, когда тот пришел к ним домой по поводу какого-то дела, которое расследовал для него отец. Он показался ей белокурым богом, Адонисом — наверняка он именно такого впечатления и добивался.

Восхищенная его красотой, Джеки, заикаясь, объяснила, что отца еще нет дома, и пожирала посетителя глазами. Она и сейчас помнила усмешку на его губах. Тогда Джеки этого не понимала, зато сейчас прекрасно знала — ее робкое обожание вызывало у него внутренний смех.

Джеки не могла поверить своему счастью, когда он спросил, нельзя ли подождать отца. Краснея, улыбаясь и болтая всякую чушь, она провела его в гостиную, извинилась и побежала заваривать чай, совершенно забыв от волнения, что вампиры чай не пьют, а ведь знала это с тех пор, как она начала работать в фирме отца, когда ей исполнилось восемнадцать.

Тед Моррисей очень обрадовался, когда ему впервые позвонил Бастьен Аржено и попросил выполнить для него работу. В то время его агентство было совсем небольшое, и рекомендация клиента, руководителя огромной международной компании, была для него выигрышем в лотерею. Однако вскоре отец перестал рассказывать о заданиях, связанных с Аржено или с кем-то из его знакомых. Джеки этого не понимала до своего первого рабочего дня. Тогда отец пригласил ее в свой кабинет, усадил перед собой и сказал, что она никогда не должна рассказывать о том, о чем он ей сейчас сообщит… Вампиры существуют на самом деле.

Юная, готовая поверить в невероятное, Джеки быстро преодолела шок и первые несколько недель своего ученичества провела над досье, собранными ее отцом на каждого из бессмертных. Когда ей исполнилось девятнадцать и она встретилась с красавчиком Кассиусом, Джеки считала себя знатоком бессмертных. «О, самонадеянность юности!» — печально подумала она.

Джеки суетилась на кухне, заваривая чай, когда к ней присоединился Кассиус. Он сказал, что не нужно так хлопотать, ласково положил ладонь ей на щеку и посмотрел в глаза. Дыхание перехватило, во рту мгновенно пересохло. Джеки до сих пор помнила охвативший ее трепет. И как она, почувствовав дрожь и слабость в коленях, схватилась за барную стойку в кухне, чтобы удержаться на ногах. После его поцелуя ее охватила страсть, о которой Джеки и не подозревала. Волна вожделения словно поглотила ее. Он опять поцеловал ее, и Джеки пропала…

Кассиус оторвался от ее губ, услышав, как открылась входная дверь. Когда отец вошел на кухню, Джеки трясущимися руками заканчивала заваривать чай, а Кассиус спокойно сидел за столом, но Тед Моррисей встревоженно посмотрел на обоих, и Джеки поняла — он догадался о том, что между ними произошло. Впрочем, тогда он ни слова не сказал, а просто увел Кассиуса к себе в кабинет.

Оставшись одна, Джеки оперлась о стойку и прижала руку к сердцу. Ей казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди. Она была уверена, что встретила мужчину своей мечты, и пришла в ужас, когда Кассиус ушел, а отец велел ей держаться от него подальше… ради ее же блага.

На этом послушание Джеки закончилось. Когда Кассиус назначил ей свидание, она соврала отцу, сетуя на то, что тот не понимает ее, и улизнула. Почему-то ложь и тайные свидания только добавляли возбуждения, если это вообще было возможно.

Кассиус водил ее в хорошие рестораны, в театры. Когда он в первый раз занялся с ней любовью в лимузине, она очень волновалась и беспокоилась, но вскоре ее тревога сменилась безрассудной страстью. Рядом с ним Джеки чувствовала себя невероятно искушенной. К тому моменту как лимузин остановился, Джеки уже не сомневалась, что любит Кассиуса.

Казалось, он тоже был влюблен в нее. Не в силах сдерживаться, он проявлял чувства к Джеки в самых неподходящих местах — целовал ее и лез под юбку в ресторане, где только стол скрывал то, чем он занимается; затягивал Джеки в переулки и занимался с ней любовью, прижав к стене какого-нибудь здания, и только ночь служила им покровом. А однажды занялся с ней любовью прямо в театральной ложе, куда в любой момент мог кто-нибудь заглянуть. Когда это только начиналось, Джеки вела себя довольно сдержанно, но вскоре ею овладела страсть, и она была готова на все, лишь бы ублажить Кассиуса. Он стал для нее наркотиком, а сама она превратилась в наркоманку, которой все время нужна была подзарядка.

Скоро отец узнал, что она тайком встречается с Кассиусом. Да разве это могло не выплыть наружу? Пусть Джеки врала и уходила потихоньку, но их свидания проходили в публичных местах, и кто-то в конце концов сказал отцу, что видел их. Когда однажды Джеки пришла домой после очередного и, как оказалось, последнего свидания и наткнулась на ожидавшего ее отца, начался ужасный скандал. Джеки орала, что ненавидит отца, что будет встречаться с Кассиусом, сколько захочет, и что он ей не сможет помешать. Потом выскочила из дома, поймала такси и поехала прямо к Кассиусу. Она позвонила, дверь тут же открылась, но оказалось, что в квартире полно незнакомцев. У Кассиуса полным ходом шла вечеринка, кто-то, услышав звонок, открыл дверь, а сам он даже не знал, что Джеки тут.

Вымучив улыбку, она поздоровалась с присутствующими, словно знала про вечеринку и была на нее приглашена. И стала пробираться через переполненные комнаты, пытаясь отыскать Кассиуса. В кабинет она заглянула в последнюю очередь. Сначала ей показалось, что там пусто. Растерянная, в отчаянии от того, что не может отыскать любимого, Джеки уже собралась уйти из кабинета, но тут услышала чей-то смех. Джеки остановилась, еще раз огляделась и обнаружила, что дверь на балкон приоткрыта. Решив, что Кассиус там, она подошла к двери, но замялась, поняв, что он не один. Его двоих собеседников Джеки не узнала, но по блеску глаз поняла, что они тоже бессмертные, как и Кассиус.