Дожди на Ямайке - Владимир Покровский

Основным промыслом империи Аугусто были строительные махинации и застройка малообжитых планет. Аугусто подозревал, что антикуаферское движение было инспирировано кем-то из его догадливых конкурентов, ибо цены на земли и на их застройку после запрета на проборы возросли в несколько раз и постоянно продолжали расти. Но вообще он занимался всем, что могло скорейшим образом принести деньги и власть. Он не брезговал примитивным пиратством, он контролировал четырнадцать процентов Юго-Восточного фрахта, под его контролем, - по крайней мере так он сказал Федеру - находились правительства четырех периферийных планет; имел он также немалое влияние на одной из метропольных. Он, как и многие криминальные боссы его ранга, кропотливо строил собственную империю. И Ямайка должна была стать не только складом, но впоследствии и столицей этой империи.

- Теперь вы понимаете? Хотя бы теперь вы сообразили, что мне вас уничтожать невыгодно? Ведь Ямайка - только первая из тех планет, на которых вы будете делать проборы. Вы будете делать их для меня, вы будете делать их для тех, кто согласится заплатить мне деньги. Вы не только в безопасности у меня, вы и деньги хорошие заработаете! Зачем, объясните мне, зачем мне от вас и ваших людей избавляться, если вы мне по-настоящему нужны?

Ей-богу, Федер бы попался на эту удочку, при всем своем подозрительном отношении к Аугусто, и соответственно стал бы сильно возражать, что закончилось бы печально как для него, так и для большинства его подчиненных. Но он уловил маленькую деталь - Аугусто не хотел, чтобы об их договоре знали остальные куаферы. По своей природе Аугусто просто не мог предположить, что на такое шикарное предложение большинство куаферов не согласятся - при них было совершено преступление, причем одно из самых страшных и, главное, самых наказуемых. При таких условиях Аугусто просто не имел права на риск - он обязан был уничтожить команду. Даже если бы договорился с Федером.

- Я понимаю, - ответил Федер. - Я согласен.

6

Так, именно с этой беседы начался поединок между Федером и Аугусто, многими понимаемый как поединок между командой Федера и империей Аугусто.

Поединок этот был, если так можно выразиться, многослойным. На самой поверхности он выглядел настороженным сотрудничеством; чуть поглубже именно поединком, прелюдией партизанской войны, напряженной подготовкой обеих сторон к непременному бунту куаферов в нужный момент, поединком, которому куаферская команда стала со временем отдавать все силы, но о каждом эпизоде которого был обстоятельнейшим образом осведомлен Благородный Аугусто. Не от Федера - Федер, не отрицая перед Аугусто факта подготовки, ни о чем, как они и договаривались, в известность его не ставил.

На чуть более глубоком уровне опять возникала видимость зыбкого взаимосогласия - теперь уже не между империей и командой, но между ее главами, Федером и Аугусто - Федер соглашался с тем, что вероятность победного для куаферов исхода мизерна, однако выторговывал себе некоторую гарантию того, что в случае неудачного бунта или вообще безбунтового исхода если и не вся его команда, то по крайней мере он сам и лучшие из куаферов сохранят после пробора свои жизни, хотя, разумеется, на свободу претендовать они не могли. Жизнь им оставлялась для производства следующих проборов во славу Благородного Аугусто.

Был, однако, еще и четвертый, тайный уровень, известный только Федору и его матшефу Антону Вудруфф-Каламо, - уровень бескомпромиссной схватки, нацеленной только на уничтожение, о которой Благородный Аугусто не знал, о методах которой даже не подозревал. В схватке этой не было места ножу и скварку, здесь использовались методы не профессиональных бойцов, но профессиональных, досконально знающих свое дело куаферов.

Федер, с самого начала подозревавший в проборе на Ямайке что-то неладное, еще не увидев контракта, решил подстраховаться и пригласить в союзники природу Ямайки - на осваиваемой территории он заложил громадное количество биологических капканов для Аугусто и его людей. Он очень надеялся, что нужды в этих капканах не будет и это просто необходимая подстраховка. Однако после расстрела половцев он узнал, с кем имеет дело, и посчитал количество своих капканов недостаточным. И тогда он взялся за биокапканы по-настоящему.

Антон, его матшеф, был человеком на вид чуть ли не пожилым, но скрывал в себе натуру, по-юношески восторженную и увлекающуюся. Он безоговорочно принял сторону Федера и, держа все по-прежнему в абсолютной тайне, взялся за моделирование.

Федер опасался шпионов. Куафер, как правило, не относится к разряду примитивных людей. Несмотря на кровавость его работы, куафер не туп, не бесчувствен и даже разносторонен. У куаферов есть свой сложно расписанный кодекс поведения, где нет места бесчестью. Про куаферов можно много сказать хорошего, но, несмотря ни на какие кодексы, далеко не каждый куафер отличается абсолютной неподкупностью. Федер был почти уверен, что у Аугусто есть свои стукачи в проборной команде.

Почти половину своих куаферов Федер в деле не знал. Конечно, он старался набрать для ямайского пробора весь куаферский цвет. Имя каждого из тех, кого он набрал, в куаферской тусовке было хорошо известно, имело вес, но со многими ему еще не приходилось работать - он знал их только по именам и по рассказам. И Федер подозревал, что стукач именно среди них, малознакомых ему людей. Он вынужден был скрывать от всех куаферов смысл и детали многих моментов пробора.

Именно поэтому ямайский пробор принял такой неестественный, авторитарный характер, когда никто ничего не понимает, никому ничего не объясняется и каждый приказ странен. Именно поэтому на Федера с самого начала поглядывали с удивлением, сомнением и откровенным страхом - даже те немногие, кто работал с ним с самого начала его куаферской карьеры.

Плюс к этой странности возникали и дополнительные проблемы. Одна из них - переполнение лагеря людьми Аугусто.

Пробор вообще не должен проводиться при посторонних, это опасно и для куаферов, и для посторонних, и для самого пробора. Аугусто об этом, конечно, знал, но он не мог допустить силового перевеса куаферов. Он продержал их в карантине, сделав исключение только для Федера и его Веры, пока число его мамутов не сравнялось с числом куаферов.

Когда куаферов выпустили из второго вивария, опустошенного перед визитом половцев - длинного герметизированного сарая, где всегда было душно и дурно пахло, где сантехника, мягко говоря, не соответствовала специфике человеческой физиологии, они были поражены количеством тупых, самодовольных и постоянно подозрительных рыл, заполнивших расчищенное пространство лагеря. Это были мамуты - мускулистые отбросы общества, бойцы низшего уровня. На них Благородный Аугусто собирался опираться, строя свою империю. Для них, кстати, надо было возводить новые помещения, для них надо было решать проблему еды, их следовало каким-то образом терпеть.