Запретная дверь - Олег Синицын

— Я хочу вернуться к работе, — сказал Андрей, ожидая реакции психиатра.

— Что ж, — произнес тот, тряхнув вторым подбородком, — ваш прогресс, доктор Ильин, действительно впечатляет. Мозговые функции восстановились полностью. Депрессия не наблюдается уже давно. Осталась некоторая замкнутость, но, думаю, здесь нет ничего страшного. Отдельно хочу отметить память, она великолепна. Вы помните названия болезней и лекарств, прекрасно разбираетесь в них. Только эти географические названия…

— Это мелочь, — уверенно махнул рукой Перельман. — Работе не помешает. В больнице есть врачи с куда более тяжелыми дефектами. У Смирнова из кардиологии ножной протез, а у Грибанова диабет второй степени. Андрей всего лишь забывает географические названия. Как его непосредственный начальник, заявляю: это мелочь!

— Тогда у меня нет возражений, — пожал плечами психиатр. — Выписываю с формулировкой «отсутствие психических нарушений». Социальные показатели: прежний объем работы по специальности без утомляемости, преморбидный уровень общения.

— Ура, — сказал Перельман и пожал Андрею руку. — Возвращайся в отделение. Мы все тебя очень ждем.

— Знаю, — ответил Андрей. — Ко мне многие заходили.

Они ушли, унеся стулья. Оставшись один, Андрей откинулся на подушку.

Депрессия не наблюдается уже давно? Он хмыкнул.

Невыносимая, изнуряющая горечь не отпускала его на протяжении всего времени после выхода из комы. Андрей просто тщательно скрывал ее. Он улыбался, говорил всем, что чувствует себя заново рожденным, что ему дан шанс начать новую жизнь… Он говорил эту чушь в основном для своего психиатра, который учился по тем же учебникам, что и Андрей. В них это называлось «признаками психического выздоровления». На самом деле мысли об утраченных возможностях не оставляли ни на секунду. Ведь его карьера, его личная жизнь — все пошло прахом после злосчастной аварии!

Нет, депрессия не покинула его. Она была рядом, держала Андрея в тесных, можно сказать, дружеских объятиях. Он надеялся избавиться от нее, вернувшись на работу. Если это не поможет, тогда жизнь окончательно потеряет смысл.

Глава третья

ГРОХОТ ГРОМА

Черный «порше» остановился на обочине дороги возле широкого, пустынного пляжа, на который накатывались океанские волны. Солнце садилось за горой, нависающие над трассой скалы бросали на пляж длинные тени.

Из салона «порше», роскошного, словно пентхаус, вылез привлекательный молодой человек в гавайской рубашке, шортах-бермудах и шлепанцах на босу ногу. Перевившиеся золотые цепи на бычьей шее звякнули, ударившись о рельефную грудь. На предплечье синела татуировка «ТС». Под рубашкой за ремнем торчал автоматический «глок» калибром девять миллиметров.

Человека звали Лусио.

Для кого-то это имя звучало словно имя кинозвезды. В остальных оно вселяло ужас. Лусио по кличке Красавчик был известным в городе гангстером. В своей фавеле он занимал должность gerente geral [1], а фактически являлся ее первым лицом. Его престарелый босс не мог управлять бизнесом в полной мере, поскольку последние шесть лет наслаждался жизнью в уютной камере городской тюрьмы Бангу-1.

Лусио оглядел пляж.

Метрах в пятистах по направлению к городу купались дети, ветер доносил их радостный визг. На горизонте стоял нефтеналивной танкер. Больше никого. Курьер доны Флоресты еще не прибыл. Можно успеть выкупаться.

За спиной на высокой скорости промчались две машины, от которых пахнуло выхлопами. Лусио не стал запирать «порше» или ставить на охрану, никогда этого не делал. Автомобиль знали. Даже если бы какой-нибудь сумасшедший рискнул его угнать, вряд ли бы он сумел сбыть похищенное. Все, на что он мог надеяться, — это пуля и небольшой участок земли в дебрях городского парка. Так что Лусио не запер машину, а просто захлопнул дверцу и побрел к линии прибоя, увязая шлепанцами в мягком песке.

Неподалеку от воды он сложил одежду на шлепанцы, спрятал под ней пистолет и, разбежавшись, нырнул в теплые, упругие волны. Отплыв от берега, немного полежал на спине, затем с неохотой повернул обратно. Когда Лусио выходил из воды, курьер уже ждал. Человек в белой рубашке, в галстуке, с неприметным лицом клерка, с зализанными назад волосами, манерный до отвращения. Его машины на дороге не видать, — значит, приехал на такси. Он улыбался, разглядывая фигуру Лусио. В одной руке держал кейс, в другой — «глок», который должен был лежать на шлепанцах, прикрытых одеждой.

— Это мое, — заметил Лусио, указав на пистолет, когда направлялся к курьеру через полосу влажного песка.

— Нисколько не сомневаюсь, любезный, нисколько! Но лучше быть осторожным, не правда ли?

Он мерзко захихикал. Лусио раздраженно сощурился.

— Красавчик Лусио! Красавчик Лусио! — Курьер пошевелил носком лакированной туфли сложенную на песке одежду. — Что ты носишь? Деньги жалеешь? Напрасно. Такое роскошное тело должно носить достойную одежду…

— Может, перейдем к делу, пидор?

Улыбка слетела с лица собеседника.

— Не зарывайся! — взвизгнул он. — В своей фавеле командуй! Дона Флореста раздавит тебя одним пальцем! Ей достаточно звонка, чтобы полиция вычистила кварталы от твоих оборванцев, а тебя посадила за решетку!

Пистолет прыгал в его руке. Лусио напрягался каждый раз, когда мог заглянуть в ствол.

— Ненавижу таких, как ты! — процедил курьер, сжав зубы. — Дорогая машина, грошовые шмотки. Ты дешевка! Родился в дерьме, с самого детства мечтал стать кем-то, заработал немного денег, но так и остался дерьмом!

— Хватит истерить. Какого дьявола ей нужно?

Курьер нервно выдохнул. Натянуто улыбнулся своей гадкой улыбкой:

— Сеньора требует компенсацию за ее хлопоты на севере города.

Дона Флореста имела высокий статус в преступной среде и была могущественным конкурентом как Лусио, так и его босса. Она не занималась наркотиками (он вообще понятия не имел, чем она занималась), но теснила Лусио из всех областей, на которые он пытался расширить бизнес фавелы. Около месяца назад Красавчик взял под контроль район на севере города, в котором собирался поставить своих дилеров и начать продажи дури. Не прошло и недели, как ему пришлось бежать оттуда, оставив партию товара и расстрелянные трупы своих пехотинцев. Люди доны Флоресты, хорошо обученные и безжалостные, поддерживаемые полицией, устроили настоящий террор его подчиненным. Это было позорное поражение, Лусио до сих пор от него не оправился.

— Вот список контрибуции. — Придерживая кейс коленом, курьер раскрыл его одной рукой и достал запечатанный конверт.

Судя по толщине, внутри не больше одного-двух листов. Лусио вытер ладони о плавки и потянулся за ним. Он ухватил бумажный пакет близко к пальцам курьера, что позволило тому прикоснуться к руке и даже погладить ее. Этот педик погладил его, Лусио! Он подумал, что сейчас возьмет послание Сеньоры, а затем сломает челюсть одному представителю нетрадиционной сексуальной ориентации. Это помогло бы избавиться от омерзения, которое вызывал в нем курьер. Сдерживало только имя его покровительницы.

И еще пистолет.

Лусио вскрыл конверт и достал письмо, содержавшее сухой перечень того, чем он должен возместить ущерб за свое вторжение: «Триста тысяч долларов… пятнадцать килограммов золота… четыре мотоцикла и восемь автомобилей (марки указаны)». В случае неповиновения его ожидали проблемы на других подконтрольных территориях.

— Это все? — спросил Лусио, не выказав ни грамма эмоций.

— Нет. Что делаешь сегодня вечером? Не желаешь посетить какой-нибудь клуб, пропустить по коктейлю?

— Не с тобой.

— Я просто спросил. Особо не надеялся — больно надо!

— Отдай пистолет.

— Красавчик, ты должен помнить, о чем я говорил. Дона Флореста разозлена на тебя. Не совершай новых ошибок!

— Я об этом помню, — сквозь зубы процедил Лусио.

Собеседник ухмыльнулся. Протянул ствол рукоятью вперед и играючи убрал, когда Лусио попытался взять в первый раз. Но затем все-таки отдал.

— В письме указан телефон, по которому следует позвонить. В случае если…

Правую глазницу курьера резко обожгло, и половина мира тотчас потухла. Яростная боль в голове возникла лишь потом, когда он обнаружил, что лежит на песке, а в лицо ему направлен ствол и Лусио нажимает на спуск второй раз.

Лусио давил на курок до тех пор, пока выстрелы не сменились звонкими щелчками, а ему хотелось нажимать еще и еще. Лицо курьера провалилось и выглядело как кровавая каша. Но он все-таки стер заносчивую ухмылку.

Это всегда наступало после убийства, когда исчезала угроза, когда он опускал ствол. Приступ короткого, парализующего страха.

Стоя посреди пляжа в одних плавках над мертвым телом, Лусио съежился в ожидании внезапного удара. Картинка всплывала непроизвольно — молния ударяет в затылок или в плечо, проходит внутрь, выжигает органы. Видение длилось несколько секунд, но повторялось из раза в раз с самого детства — с тех пор как он впервые застрелил человека.