Тобор Первый (авторская версия) - Владимир Михановский

– Честное слово, в горах приходилось легче, – проговорил Невзглядов, ни к кому в отдельности не обращаясь.

Коновницын взял Петрашевского под руку и они медленно двинулись к выходу.

– Есть разговор, Аким Ксенофонтович, – сказал председатель Государственной Приемной комиссии. – «И, боюсь, нелегкий», – добавил он про себя.

Шагая чуть быстрее, их обогнал Суровцев. Петрашевский посмотрел на него, затем перевел вопросительный взгляд на Сергея Сергеевича.

– Ваш заместитель нам не помешает… Что с вами, Ванюша? – воскликнул Коновницын, глядя на бледного как мел Суровцева. – Не надо так убиваться!

– Ничего… Пройдет, – пробормотал Иван, придерживаясь за спинку кресла.

Голова Суровцева раскалывалась от боли, ноги были словно ватные. И снова, как и несколько часов назад, у него возникло ощущение, что во время испытаний он упустил нечто важное. Но что именно? То ли какой-то штрих в действиях Тобора на Полигоне, который мог бы дать ключ к разгадке странностей в его поведении? То ли дельную реплику кого-то из коллег? Мысль ускользала, не давалась.

У выхода Суровцева с таинственным видом поманил в сторонку Невзглядов.

– На два слова, Ваня, – шепнул он, увлекая приятеля в укромный уголок фойе, за пальму.

Иван прислонился щекой к шершавому стволу:

– Говори.

– Вы сейчас будете решать судьбу Тобора… Ну, не судьбу, – вечно я нужное слово не могу найти. В общем, будете итоги первого дня подводить. Так, что ли?

– Что там подводить, – попытался улыбнуться Суровцев. – Все итоги – на штрафном табло.

– Не темни, Иван. Я же видел, какие лица у Коновницына и Аксена. Мрачнее тучи!

– К делу, – попросил Суровцев. Он чувствовал, что фойе вот-вот начнет вращаться вокруг него.

– Табло – это еще не все, Иван, – чуточку торжественно выложил альпинист, видимо, давно заготовленную фразу. – Разве поступки человека можно оценить только в цифрах да баллах? Погоди, – схватил он его за рукав, когда Суровцев сделал движение. – Ты же знаешь, Тобор спас мне жизнь. Рискуя собственной!

– Все учтем, Костя…

– Неужели вы прервете испытания?

Суровцев вздохнул:

– Не я решаю это, дружище.

– Но они тебя пригласили, я видел, – горячо проговорил альпинист.

– Ну и что?

– Значит, у тебя есть право голоса.

– «У вас, батенька, аналитический склад ума», – произнес Суровцев очень похоже на Петрашевского.

– Убеди их, что Тобор не трус. Головой ручаюсь. Нет у него чрезмерно развитого, как его… инстинкта самосохранения.

– В таком случае, что же с Тобором приключилось?

Невзглядов с виноватым видом развел руками:

– Если бы я знал, Ванюша…

– А еще переходить в ИСС собираешься! Аксен семь шкур с тебя спустит, если услышит «не знаю». Он таких слов не признает. Учти это.

– Может быть, и в самом деле не надо было учить Тобора этим проклятым прыжкам, – тихо сказал Невзглядов. – Пусть бы передвигался на колесах. Либо гусеницах.

– Аксен прав: ты, Костя, прямо-таки генератор идей, – сказал Суровцев, прощаясь.

– Выспись как следует, Иван, – произнес ему вслед альпинист. – Ты не Тобор, тебе отдых нужен.

У выхода Суровцева поджидали Коновницын и Петрашевский. Остальные успели разойтись.

– Пройдемся, – предложил Коновницын.

Вечерело, и пластиковые дорожки, разбегающиеся в разные стороны от купола, начинали светиться. Долго шли молча – никто не хотел начинать тяжелый разговор.

– Вы куда сейчас, Сергей Сергеевич? – первым нарушил затянувшуюся паузу Петрашевский.

– Нужно малость прийти в себя, – вздохнул Коновницын. – Пойду к себе в гостиницу. Эта, конечно, не Леонидион, о котором рассказывал нам Иван Васильевич. Ну, да и я ведь не являюсь почетным гостем Олимпиады.

Петрашевский и Коновницын шли по дорожке, с которой садовый робот, видимо, совсем недавно сгреб опавшие листья. Суровцеву дорожки не хватило, и он шагал рядом, по жухлой траве, тяжело переставляя ноги.

– Да, завтра нам всем опять предстоит нелегкое испытание, подхватил Петрашевский.

– Нам, пожалуй, приходится не легче, чем Тобору, – вставил Суровцев.

Коновницын замедлил шаг и сказал:

– Давайте признаем: Тобор оказался неподготовленным к экзамену. – Замысел интересен, согласен. Но модель явно не дотянута. Поспешили вы приглашать комиссию.

– Трассу дня он прошел, – произнес Петрашевский.

– А какой ценой? – воскликнул Коновницын. – Сколько штрафных очков он заработал? Мнение членов комиссии мне известно – я успел с ними переговорить. Оно у нас единое.

– Во время генерального прогона, накануне экзамена, Тобор показал… – начал Петрашевский, но – Коновницын с живостью перебил его:

– Аким Ксенофонтович, миленький, да поймите же! Предыстория нас не интересует и интересовать не может. Если бы дело обстояло иначе, зачем нужны были б экзамены?

Суровцев опустил голову: возразить было нечего. Но его шеф не собирался без боя сдавать позиции.

– Хорошо, Сергей Сергеевич. Ладайте говорить только о сегодняшнем цикле, – согласился он. – Разве сегодня Тобор занимался только тем, что набирал штрафные очки? А трехмерный лабиринт, который он прошел быстрее, чем планировались?

– А как Тобор расправился с установкой для ядерного синтеза? – добавил Суровцев. – Он на ней добрых двести очков сбросил.

– Не спорю. Однако в звездной экспедиции Тобору предстоит решать не только логические головоломки, не только задачи на сообразительность.

Помолчали.

– А вулкан, через который Тобор перепрыгнул? – выложил Петрашевский главный козырь.

– Насчет вулкана разговор особый, Аким Ксенофонтович, – сказал Коновницын. – Прыжок с грузом был великолепным, признаю. И знаю, что тут главная заслуга принадлежит вам, академик.

– Не о том речь…

– Именно о том. Это была великолепная идея – насытить память белкового полной информацией о прыжках древних атлетов, с тем, чтобы он в критических условиях поискал решение, которое нам самим неизвестно!.. Но согласитесь, товарищи, – продолжал Коновницын, апеллируя к Петрашевскому и Суровцеву одновременно. – Toбор сегодня перепрыгнул пропасть опять-таки благодаря смекалке, а не силе соственных мышц. Признаю, Тобор попутно сделал большое открытие – он показал нам, людям, как прыгали с грузом древние легкоатлеты. Это для наших спортсменов – ценный, в лучше сказать бесценный подарок…

«Хочет пилюлю подсластить», – невесело подумал Суровцев.

– Кстати, у меня попутный вопрос к вам, как руководителям ИСС, – сказал Коновницын. – Вот вы говорили о генеральном прогоне Тобора накануне экзамена.

– Да? – вскинул голову Петрашевский, не понимая, с какой стороны ждать подвоха.