Фанфан-Тюльпан - Пьер Вебер

— А это мой муж, господин Фавар.

Перетта в совершенном восторге пролепетала:

— Боже! Известный драматург!

Не менее польщенный, чем его жена, Фавар галантно поклонился деревенской девочке, потом обратил к жене взгляд, в котором светились удовольствие и любовь одновременно, и улыбнулся.

Супруги Фавар были молодожены. Они поженились меньше года тому назад, и их «медовый месяц» был в разгаре. Это был необыкновенно счастливый брак.

Мария-Жюстине-Бенуат Дюронсере уже довольно давно имела большой успех на сцене и как танцовщица, и как драматическая актриса, а ее муж пользовался широкой известностью как драматург. Он был любимым писателем госпожи де Помпадур и, благодаря покровительству фаворитки короля, пользовался расположением двора. Соединив таланты и сердца, они вместе приобрели еще больший успех и поклялись друг другу никогда не разлучаться.

Они возвращались из Гавра, где только что окончили целую серию успешных представлений, и неожиданно встретили на дороге юную крестьяночку, судьба которой сразу же заинтересовала их благородные души. Перетта была совершенно потрясена, оказавшись рядом с теми, кто для нее был воплощением театра, недоступным предметом мечтаний; она уже совсем забыла, что час назад хотела умереть. Дрожа в своем мокром платье, она с обожанием глядела то на восхитительную актрису, то на писателя. Жюстина Фавар была хрупкая женщина небольшого роста с тонкой талией, тщательно одетая в изысканный дорожный костюм; ее лицо освещалось огромными черными глазами, сиявшими из-под пудреного парика умом и добротой. Ее муж был мужчина лет тридцати с небольшим: у него было приятное, немного лукавое, приветливо улыбающееся лицо, и казалось, что из его уст непременно услышишь что-нибудь остроумное.

— Что же, малышка, — воскликнул господин Фавар, лаская доброжелательным взглядом свою поклонницу, — ты, оказывается, интересуешься театром?

— О, да, сударь! — смущённо ответила Перетта и восторженно продолжала: — Я так хотела бы стать актрисой!

— Пресвятой Иисус! Как ты смеешь говорить такое! — жалобно возопил папаша Магю. И пономарь с негодующим пылом — к большому удовольствию госпожи Фавар — объявил: — Она больше сидит, уткнув нос в книгу этого нечестивца Мольера, чем заглядывает в молитвенник!

— Она знает наизусть все роли из его комедий! — вставил важным тоном Бравый Вояка.

— Не хочешь ли прочесть мне что-нибудь? — попросила госпожа Фавар.

— О, да, сударыня!

И юная поселянка сразу же, так что ошеломленные родители не успели ее удержать, подбежала к старому сундуку, наклонилась и вытащила из-под него, из кучи тряпок, книжку, которую с торжеством показала присутствующим. Перетта объявила:

— Я могу прочесть всю роль Агнесы из «Школы жен».

— Мы слушаем! — возгласил Бравый Вояка.

Перетта с очаровательным простодушием спросила:

— Скажите, сударь, вы не хотите подавать мне реплики?

— Охотно, душенька!

Пока Фавар перелистывал книжку, Перетта отошла на несколько шагов, встала посредине комнаты и с уверенностью, удивительной для девушки, выступающей первый раз в жизни перед публикой — да еще какой публикой! — исполнила знаменитую сцену с участием Арнольда и Агнесы.

— Кошка умерла…

— Вот это новость!..

Родители Перетты были совершенно растеряны и мрачно молчали, но и они невольно поддались воздействию таланта и начали внимательно слушать. Бравый Вояка восхищенно теребил усы. Госпожа Фавар слушала с явным удовольствием — свежий голосок, точные интонации, которым молодость и очаровательная искренность придавали особую прелесть, делали исполнение замечательной мольеровской роли почти безупречным. И когда исполнительница, вдохновленная мыслями о своем дорогом Фанфане подошла к пассажу:

… Он говорил, что любит меня…

она вложила в него столько души, столько нежности и столько поэзии, что госпожа Фавар остановила ее, сказав:

— Не стоит продолжать, моя милая! Ясно, что вы просто созданы для театра!

— Этот полевой цветок, — воскликнул Фавар, — очень скоро расцветет и превратится в великую актрису!

Без ума от счастья, Перетта смотрела на родителей с торжеством победительницы.

Но мамаша Магю завопила:

— Вы не должны вбивать ей в голову подобные мысли!

— Уж лучше ей сразу же пойти в монастырь! — мрачно пробормотал пономарь.

— Если вы не дадите мне стать актрисой, — объявила возмущенная девушка, — я снова брошусь в реку!

— И имейте в виду, что она это сделает! — веско сообщил Бравый Вояка.

— Ах, да, сударыня, непременно! — сказала Перетта. И добавила умоляющим голосом: — Возьмите меня с собой!

— И вообще хватит! — прорычал Магю. — Быстро ступай к себе и переоденься! Ты вся мокрая!

— Я уже высохла! — отрезала Перетта.

И, повернувшись к знаменитой актрисе, она снова умоляюще повторила:

— Да, да, сударыня, прошу вас, увезите, увезите меня отсюда!

— Доверьте ее нам! — обратился Фавар к пономарю.

— Никогда! — ответил тот.

Тогда, незаметно вложив ему в руку кошелек, полный пистолей, драматург сказал не без лукавства:

— Как видите, театральная карьера тоже имеет свои преимущества!

Магю сунул кошелек в карман уже с довольным видом. Кроме всего прочего, он был скуп и жаден. Вид золота подействовал на него отрезвляюще. Но его жена воскликнула с негодованием:

— Вам хорошо говорить, господа! А кто будет беречь честь моей дочки? Я не раз слышала, что важные господа охочи до молоденьких комедианток! Еще соблазнят, чего доброго!

Госпожа Фавар резко возразила, смерив мамашу Магю презрительным взглядом:

— Позволяют себя соблазнить только те, кто сами этого хотят! Можно оставаться на подмостках такой же порядочной, как в вашей деревне!

— Может быть, и так, — пробурчала мамаша Магю, — но только наша дочка останется с нами.

Тут вдруг в комнате загремел звучный бас, так что стены задрожали:

— Тысячу раз гром и молния! Да что же это такое здесь происходит?

Это Бравый Вояка, который уже не мог сдерживать свой гнев, вмешался в спор.

— Проклятье! Старые ослы, да вы еще глупее, чем вам положено от природы, с вашими дурацкими опасениями! Ваша дочь не такая дурочка, чтобы позволять липнуть к себе первому попавшемуся лоботрясу! Я предлагаю вам способ все устроить как следует! Верьте старому солдату! Хотя мои кости достаточно попутешествовали и я уже твердо решил было сидеть дома и сажать капусту, но если госпожа Фавар согласится, я сам берусь оберегать Перетту!

Эта декларация вызвала улыбку госпожи Фавар. Глядя с большой симпатией на старого вояку, Фавар подхватил:

— Знаете, мы как раз очень нуждаемся в управляющем: нам нужен человек честный и трудолюбивый. Я думаю, что вы отлично справитесь с этой должностью.