Машина Наказаний - Василий Гавриленко

Архип ловко притормозил, повернул, снова прибавил газу. Машина перестала быть для него машиной, став послушным живым существом, скорее всего, женского пола, а это значит, что он стал настоящим шофером.

-Теперь налево и во двор.

Какая все-таки прекрасная осень! День был довольно пасмурный, но время от времени в образовавшуюся в тучах прореху вдруг проскальзывал луч солнца и тогда деревья - вязы, березы, которых в этом городе было столь много - вспыхивали золотым огнем и, казалось, начинали светиться.

-Здесь остановись, - приказал Иноненко, когда впереди показалась невысокая арка.

Архип, слегка наехав на плоский бордюр тротуара, заглушил мотор. Они вышли.

-Дяденька, прокати!

Трое мальчишек в огромных, должно, отцовских кепках, в рваных фуфайках и резиновых сапогах подбежали к машине, с жадным любопытством стали заглядывать в окна, складывая рупором ладони.

-Ужо я вам, паскудники, - сердито замахнулся на них Иноненко, и мальчишки скрылись в подворотне.

-Пойдем скорее, - с беспокойством сказал Максим Петрович. - А то безотцовщина побьет фары к ядреной фене!

Иноненко быстрым шагом прошел под аркой, остановился у подъезда невзрачного серого дома.

-Вот здесь будешь ждать завтра в семь часов, - быстро сказал он, стараясь не смотреть в окна.

-Он что, здесь живет?

-Да.

Архип с удивлением посмотрел на мрачные, обшарпанные стены дома, к которым были прилеплены небольшие окна.

-Пойдем, - Иноненко бросил на спутника сердитый взгляд. Архип встрепенулся и последовал за ним обратно к машине.

Уже в салоне автомобиля Максим Петрович сказал:

-Жуткая тварь и живет в жутком месте, - он задумался. - Однако ты не возомни, что и внутри так же жутко - там у него все золотом покрыто.

-Вы там были?

-Нет, но говорят.

Впервые Архип не поверил Иноненко, и что-то в начальнике гаража ему показалось завистливым, мелочным, как вкус морковного чая.

-Теперь в Кремль? - поспешил спросить он, чтобы обуздать чувства.

-Какой Кремль?- взмахнул рукой Иноненко. - Кремль - это матрешка-пустышка. Они все работают кто где, а он - на Рождественке. Поверни направо.

Показалась площадь, посреди - огромная клумба, усаженная цветами.

-Площадь Дзержинского, - прокомментировал Иноненко. - Лубянка. Теперь налево и прямо. Да ты дорогу-то запоминаешь?

-Угу, - кивнул Архип. Его удивляла пустота и чистота улиц: словно прошелся по ним гигантский дворник и, в азарте работы, вымел не только весь мусор, но и граждан. Редко попадалась навстречу идущая по тротуару согбенная фигура в шляпе и длинном пальто, либо милиционер в белом кителе. Машин и тех не было видно.

-Вот здесь тормози, - удовлетворенно приказал Максим Петрович.- Будешь заезжать вон в ту арку и высаживать его.

Сталин работал в огромном здании с массивными дверями и мраморной плиткой у крыльца.

-Запомнил?

-Да.

-Ну, тогда отчаливаем. Вези в гараж и теперь, брат, без моих подсказок.

* * *

Спалось плохо, и не только Архипу. Иноненко ворочался, кряхтел, пару раз вставал попить воды. Архип же и вовсе лежал с открытыми глазами, глядя на призрак луны, маячащий за занавеской. А может, это и не луна вовсе? Может, это вдруг разросшаяся до исполинских размеров какая-нибудь звезда? Звезда, ставшая луной, - но для чего? Просто из гордости, честолюбия, либо по неизвестной, глубоко затаенной причине?

Хотелось встать и отворить занавески.

-Спи, Архип, еще рано, - пробормотал Максим Петрович.

Тишина, наступившая совсем недавно: до того кто-то пел в кухне, была неприятна. Что-то чудилось в ней угрожающее, гнетущее, и Архипу казалось, что продолжайся песня подгулявшего жильца коммуналки,- он уже спал бы.

Снялась с потолка муха и, жужжа, принялась кружить по комнате. Архип пытался понять по жужжанию, в каком конце комнаты она сейчас находится и не заметил, как вместо мухи появился Сталин. Он сидел на террасе, на скамеечке у длинного стола, непривычно одетый: мягкие хлопковые штаны, светлый свитер, на голове - шляпа из рисовой соломки. И слова вождь произносил непривычные, обращаясь к кому-то невидимому, говорил о том, что капусту лучше шинковать вдоль, а не поперек, тогда она лучше разваривается и щи получаются наваристее.

-Ну что, Надя?

На террасу вышла Надя из лаборатории в красивом чистом фартуке, волосы стянуты в пучок на затылке.

-Глупости какие-то говоришь, - сказала она, улыбаясь, и поставила перед Сталиным дымящуюся тарелку. - Что вдоль, что попрек, капуста она и есть капуста.

-Не скажи, - засмеялся Сталин. - Вот я расскажу тебе одну историю...

-Архип.

Архип вздрогнул, открыл глаза, увидел встревоженное и бледное лицо Иноненко.

-Пора!

Это слово - "пора", неожиданно больно полоснуло Архипа по сердцу, и он поежился, несмотря на то, что был укрыт одеялом.

-Который час?

-Шесть. Вставай, еще поесть надо.

Архип одевался вяло, его бил озноб. Иноненко, похоже, все понимал и оттого суетился и обращался к Архипу ласково, как к покойнику.

-Пойду, сынок, разогрею поесть.

Максим Петрович вышел, аккуратно прикрыв дверь. Архип - уже одетый в новые зеленоватые штаны и гимнастерку - присел на кровать. На душе было нехорошо, зябко: он, кажется, уже жалел, что добился направления на эту казнь. Однако пути назад не было; Архип встал, надел на голову фуражку и вышел из комнаты.

Сполоснул в кухне лицо - от холодной воды как будто полегчало, муть в голове рассеялась. Немного поковыряв ложкой разогретую на сковородке картошку, залитую яйцом, Архип сказал Иноненко, что не голоден и, пожалуй, пойдет.

В кухне никого не было, жильцы коммуналки, должно быть, еще спали. Максим Петрович вдруг шагнул к Архипу и быстрым движением перекрестил его:

-Ну, с Богом. Путь помнишь?

Архип не ответил, обулся в коридоре и вышел из квартиры. Его слегка покоробило, что Иноненко так же, как и он сам перед отправкой на казнь, вспомнил Бога.

В гаражах никого не было, на дверях правления висел замок. Ключом Максима Петровича Архип отворил ворота и вывел автомобиль. Машина радостно гудела, словно ждала его. Потревоженные, поднялись с деревьев вороны, принялись кружить тучей, хрипло каркать.

Архип аккуратно закрыл гараж.

Начал накрапывать дождь, усилился - пустой бульвар заблестел. В открытое окно доносился сырой шорох шин по асфальту. Воздух был насыщен осенними запахами, и казалось, что ты не дышишь, а пьешь сладкое вино. А ведь за стеклом был город, и город большой. На улицах никого не было, лишь у здания с большим красным крестом на белой стене - должно быть, больницы, прохаживались какие-то люди.

Он повернул направо, проехал узкий переулок, повернул налево. Вот и знакомая арка, за которой его ждет он.

Архип развернулся и въехал в арку задним ходом, остановившись у крыльца серого дома. В окнах на втором этаже горел свет.

"Наверное, там" - подумал Архип. Он стал ждать, и время, словно назло, пошло медленнее, растягивая секунды в минуты. Все сильнее нервничая, Архип барабанил тонкими пальцами по рулю.

"Наверно, я должен ждать его, стоя у машины, " - вдруг подумал он и вылез из салона.

Дождь застучал по фуражке, по плечам, спине. Капли, попадающие за воротник, были обжигающе - холодны, но Архип стоял, не шевелясь, и смотрел на дверь подъезда.

"Быть может, он решил не ехать?" - подумалось ему, но тут дверь подъезда, заскрипев, отворилась, и Архип увидел Сталина. Это был невысокий человек лет шестидесяти, темная шинель плотно облегала его фигуру, из-под фуражки виднелись рыжеватые волосы. Лицо вождя показалось Архипу усталым и даже грустным.

-Ну, зачем мокнешь? - сказал Сталин с несильным акцентом.

-Здравствуйте, товарищ Сталин, - хрипло проговорил Архип, открывая заднюю дверцу.

Автомобиль, тарахтя, выполз из арки. Архип глядел на дорогу перед собой: намокшая гимнастерка холодила тело, но - этого он не мог не признать - его душу согревало заботливое внимание Сталина. Но почему вождь без охраны? Сколь привычным в лаборатории было мнение, почерпнутое из исторических книг, что Сталин окружал себя десятками телохранителей, столь и неожиданным было его опровержение.

Казнь могла произойти здесь и сейчас: вколоть в клиента сыворотку, завести в какой-нибудь глухой двор, прочесть речь и... Ну? Решайся! Чего же ты ждешь?

Архип бросил взгляд в зеркало и наткнулся на слегка прищуренный глаз Сталина. Ему стало не по себе - показалось, что вождь все о нем знает.

-Ты, я вижу, новенький?

-Да, товарищ Сталин.

-А Паша?

-Уехал к маме, товарищ Сталин.

-К маме? - Сталин, казалось, задумался. - А тебя-то как звать?

-Архип.

-Хорошее имя, - Иосиф Виссарионович вдруг улыбнулся - о, сколько раз Архип видел эту улыбку на фотографиях! - А ты знаешь, ведь я не очень люблю вашего шоферского брата.