Терроризм от Кавказа до Сирии - Игорь Прокопенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Галина Афонина продолжает свой рассказ:
«У меня было опасение, что они уцепятся за Афонина, потому что должность у него такая — начальник разведки. И наверняка там документы были при нем. Не знаю, смог ли он их как-то спрятать. Но самое главное, не уверена, что он бы стал это делать. Он просто не стал бы там с ними вообще любезничать. И в какое-то время, думаю, боевики поняли, что это одна из самых ключевых фигур нашей части».
Кого только Галина не просила помочь выяснить судьбу пропавшего мужа. В числе прочих она получила ответ из управления Главного командования внутренних войск. Все оказалось безрезультатно. А через два года после исчезновения мужа Галину Афонину вызвали в суд.
Рассказывает Галина Афонина:
«Я сказала, что ничего абсолютно, никаких сведений о нем не имею. И они сразу решили, что надо признать его умершим. Потому что уже прошло два года. По закону нужно уже умершим считать, вот и все. И Нижегородский суд быстренько решил этот вопрос».
По решению суда Галине выписали свидетельство о смерти мужа. Но тело Вячеслава до сих пор не захоронено. Уже более 20 лет, с декабря 1994 года, родственники офицера так и не знают, жив он или нет.
…В конце февраля 1995 года в подвале одного из домов Грозного был обнаружен труп российского офицера, убитого выстрелом в затылок. Во внутреннем кармане его бушлата оказалась записная книжка. Она принадлежала командиру роты 57-го полка капитану Андрею Романову. О том, что с Андреем случилось несчастье, его жена Валентина узнала перед самым Новым годом.
Я встретился с Валентиной Романовой, вдовой капитанаАндрея Романова. Вот что она рассказала:
«Я поняла только, что случилось что-то неладное. Когда мне 30 декабря 1994 года вдруг ни с того ни с сего из части принесли елку. Принесли елку и сказали: «Вот вам елка новогодняя, вашим детям». Ну а потом уже все объяснили».
В Чечню на розыски сына отправилась мать Андрея — Лилия Романова. В Шали ей посоветовали ехать в Гудермес к Басаеву. Поговаривали, что там много пленных. Может, удастся что-то узнать об Андрее. Отвезти ее вызвался пожилой чеченец. Он же пообещал сам поговорить с Басаевым.
Рассказывает Лилия Романова:
«Он мне пообещал, он говорил так, этот чеченец: «Карточка есть? Давайте мне. Я, говорит, буду в пятницу, в пять часов вечера. Я вам точно все скажу. Я все списки проверю, что в Шалинском районе, я вам все сделаю».
Лилия Романова исколесила всю округу, пытаясь получить хоть какую-то информацию о том, где может находиться Андрей. Но встреча с Басаевым в его штабе перечеркнула все ее надежды.
Рассказывает Лилия Романова:
«На первом этаже стояла его охрана, а он вместе с мэром поднялся и ушел к нему в кабинет. А я спросила у охранников, нет ли здесь тюрьмы для офицеров. Один из них мне говорит: «Здесь вообще нет тюрьмы». А в это время они уже спускаются. И Басаев услышал эти слова и мне через перила говорит: «Даже если бы он здесь и был, я бы собственными руками его расстрелял». Ну, мы сели и обратно уехали».
Оставалась надежда на встречу с Масхадовым. Матери объяснили, что в Хасавюрте военных захватывали по его личному приказу. А значит, он хозяин заложников. И посоветовали съездить в населенный пункт в 30 километрах от Грозного. Это было логово бандитов. Но женщина была готова отправиться хоть на край света. И тут неожиданно она наткнулась на Масхадова, который в тот день зачем-то приезжал в Шали.
Рассказывает Лилия Романова:
«Он подъехал на «газике», в форме военной подъехал, и у него дикция русская. И он сказал: «У меня списков нет. Списков нет, все сгорело в Грозном. Сейчас обмен идет у нас только по головам. Вот сегодня 20 человек волгоградских ребят отпустили по головам. Я не знаю, какие там фамилии — Петровы, Ивановы или Сидоровы. Меняем голову на голову».
Так ничего и не добившись, Лилия Романова отправилась в Моздок. Туда ехали многие, чтобы попытаться хоть что-то узнать о судьбе своих сыновей, мужей, пропавших в Чечне. Люди ехали со всей страны. В Моздоке приютом для них стал один из кинотеатров.
Лилия Романова так описала мне то, что увидела в Моздоке:
«Весь вход там был обклеен фотографиями. Написано: «Мама, я тебя ждал, не дождался». И вот все обклеено, это они на вертолетах из Грозного возят сюда в Моздок. И все родители приезжают, здесь они на сумках лежат все в фойе этого кинотеатра».
Лилия Александровна ждала ответа несколько дней, но оказалось, ждала напрасно. Капитан Романов считался пропавшим без вести. Военные летчики из Нижнего Новгорода согласились отвезти мать офицера домой. По пути самолет должен был сделать посадку на подмосковном военном аэродроме. Когда приземлились, в самолет вошли солдаты и начали выносить какие-то длинные ящики, которыми был заполнен грузовой отсек.
Лилия Романова вспоминает:
«Смотрю и думаю: что там может быть? Если патроны, почему такие длинные? А если это какое-то оружие, то почему оно такое тяжелое, мальчишки вшестером не могут поднять?»
В марте 1995 года Лилия Романова подала заявление о всероссийском розыске сына. Прошло около недели, когда ее вместе с женой Андрея вызвали в Ростов-на-Дону на опознание погибшего офицера. Женщин ждало жуткое испытание. У Андрея на голове с правой стороны был небольшой шрам — еще в детском саду он ударился о батарею. Не помня себя, Лилия Романова вошла в комнату для опознаний.
Рассказывает Лилия Романова:
«Мне надо было найти правую сторону головы. А у меня ноги подкашиваются, уходят куда-то под топчан, я чувствую, что мне надо быстрее. Я этому эксперту говорю: «Где правая сторона?» Я вот до чего дошла, не могла понять, где правая сторона. Он мне показал. И вот вижу: вот родинка, вот и шрам, и все есть. И волосы его, только грязные волосы, пыльные такие. Глаза закрыты. И нет у него носа, вот этой мякоти. Пуля прошла в шею с выходом через нос».
Когда женщины на самолете возвращались с телом Андрея в Нижний Новгород, мать офицера вдруг поняла, что за ящики еще недавно с таким трудом выгружали солдаты на подмосковном аэродроме. Это был «груз 200».
Рассказывает Лилия Романова, мама капитана Андрея Романова:
«Пока я из Ростова сама не повезла «груз 200», до меня не доходило, что это, я просто терялась. Но когда самой пришлось везти это, я поняла, что везли тогда в Москву».
«Груз 200» — так в военных документах называют тела погибших.
Узнав, что у Валентины Романовой погиб муж, ученики школы, где она преподает, назвали его именем свою пионерскую организацию. Правда, со временем пионеров в школе не стало. Лишь на школьном дворе остался гранитный камень в память о погибших воинах.
У меня в руках чудом сохранившийся рисунок. Андрюша нарисовал этот кораблик еще в детском саду и почему-то назвал его «Грозный». 30 лет спустя Андрей Романов погиб в городе с таким же названием. А вот последняя записка сына: «Мама, полк подняли по тревоге, я уехал».
Ежегодно 11 декабря в Нижнем Новгороде вспоминают военнослужащих, погибших в Афганистане и Чечне. Среди них и павшие офицеры 57-го полка внутренних войск. Первые жертвы десятилетней чеченской войны. Всего на плитах этого мемориала высечено 500 имен. Война забирает лучших.
В конце 1995 года 57-й полк был переформирован в 34-ю бригаду оперативного назначения, которая после выполнения боевого задания в декабре 2006-го была выведена из Чечни к месту постоянной дислокации в Нижегородской области. За плечами многих из этих ребят — дороги первой и второй чеченской. Штурм и оборона Грозного. Сотни жестоких боестолкновений. Восстановление мирной жизни в Аргуне. И потеря боевых товарищей.
После трагических событий 11 декабря 1994 года больше никто из военнослужащих полка не был взят противником в плен.
Глава 3
Штурм
В конце 1994 года случилось то, что, по логике развивающихся событий на Северном Кавказе, должно было произойти. В это зимнее утро, 12 декабря 1994 года, по приказу Верховного главнокомандующего российские войска пересекли официальную границу Чеченской Республики и по трем направлениям двинулись к ее столице — Грозному. С Моздокского направления через Осетию, с Владикавказского через Ингушетию и с Кизлярского через территорию Дагестана. Так началась операция по восстановлению конституционного порядка в Чечне. А в это время Россия отмечала первый год жизни по новой Конституции.
В те дни Алексей Колесников был младшим сержантом 276-го Уральскогомотострелкового полка. Колесников — человек с испанскими корнями; в Чечне был известен по своему позывному Испанец. Студент педагогического университета, он, как только услышал о боях в Чечне, забросил учебу, взял академический отпуск и подался к своим, в полк, где служил срочную.
