Жуть подводная - Леонид Влодавец

Но все же Колька и в этот раз удержался. Подумаешь, ведь это всего лишь игра. Тем более что Пашка тоже может промахнуться…

Но Пашка не промахнулся. Он точно попал в мишень и догнал Кольку по количеству очков.

— Воины славного племени! — торжественно объявил Андрюшка. — Поскольку в состязании охотников Каменный Коготь и Свирепый Вепрь достигли одинаковых результатов, то все решится в поединке между ними. Каменный Коготь трижды выстрелит в правый глаз «медведя», а Вепрь — в левый. И да помогут Великие Духи сильнейшему!

Андрюшка и в этот раз просто так помянул Духов, а вот Колька всерьез на их помощь рассчитывал.

Вж-жить! Пашка выстрелил первым и, как ни странно, попал, хотя ему никакие Духи не помогали.

Колька тоже поразил «медвежий глаз». И во второй раз обе стрелы угодили в кружки!

Перед третьим выстрелом Колька совсем разнервничался. Пашка, Витька и Митька усердно шипели:

— Мазила! Мазила! Не попадешь! — А «судья» Андрюшка этого откровенно «не замечал». Колька слишком резко дернул тетиву и стрела в цель не попала. Даже в самого «медведя», не то что в «глаз».

Пашка, ободренный неудачей соперника, выстрелил получше, то есть попал в «медведя», но стрела тюкнулась о фанеру намного выше «правого глаза». Однако Пашкины «болельщики» — то есть Витька и Митька — тут же заорали:

— Ур-ра! Победа! Он выиграл!

— Победил Каменный Коготь! — торжественно объявил Андрюшка. — Три-два!

— Да как же это «победил»?! — вскипел Колька. — Он же тоже в «глаз» не попал! А засчитывается только в «глаз», верно?

— Посмотри сюда, — сказал Андрюшка. — Вот левый «глаз», по которому ты стрелял? Сколько на нем пробоин от гвоздей? Две! Теперь смотрим правый… Сколько пробоин? Три! Что непонятно?

Колька сперва опешил, но тут же вспомнил:

— Да ведь это моя пробоина! Это я же в этот правый «глаз» попал, когда сто очков заработал! Жулики!

— Слышь ты, малявка, — басовито прогудел Пашка уже совсем недружелюбным тоном, — ты проиграл, понял?! А будешь обзывать честных людей жуликами — в пятак получишь!

Вот тут и произошло то, чего ни Пашка, ни Андрюшка, ни остальные «индейцы» никак не ожидали. Да и Кольке еще минуту назад было трудно представить что-либо подобное.

В считанные мгновения его охватила такая бешеная ярость, какой он прежде не испытывал, и такая отвага, о какой он даже в книжках не читал.

Издав какой-то устрашающе-дикий боевой клич — может быть, индейский, а может быть, самурайский! — Колька ястребом налетел на растерявшегося Пашку и так стукнул его снизу в подбородок кулаком, что тот брякнулся на спину, как боксер, пропустивший нокаутирующий удар.

— Ты что, драться вздумал? — рассвирепел Андрюшка и размахнулся, чтобы двинуть Кольку по носу. Но тот ловко перехватил его руку за запястье, дернул на себя и коленкой стукнул Андрюшку в живот.

— Уй-я! — взвыл Великий Вождь, согнувшись пополам, и тут Колька, прямо как заправский боксер, обрушил на Андрюшку град ударов. А Пашка к этому моменту успел только присесть в позе плюшевого мишки и оторопело крутил головой, не понимая, похоже, как он дошел до жизни такой.

Витька и Митька не спешили влезать в драку, чуя, что добром для них это не кончится. И когда Свирепый Вепрь, разделавшись с Андрюшкой, повернулся к ним, дружно заорали:

— Мы за тебя! Мы за тебя!

— Так кто победил на охоте, я или Пашка? — грозно спросил Колька, подбоченясь.

— Ты! Ты! — торопливо завопили Быстроногий Олень и Мудрый Змей, опасаясь, что Вепрь и им фингалов понаставит.

А Колька подошел к Пашке, все еще пытавшемуся вертеть головой — видать, шея плохо поворачивалась, — и сказал самым «крутым» голосом, на который был способен:

— Ну что, Коготь, оказывается, ты вовсе не Каменный? Сдаешься или еще добавить?

— С-сдаюсь… — пробормотал Пашка, косясь на Андрюшку, который сидел на земле, утирая кровавые сопли, и явно не рвался расквитаться с Колькой.

— Все, — сказал Андрюшка, выбрасывая в кусты свой головной убор с перьями. — Я больше в эти игры не играю! Пошли, Пашка, нам еще на работу надо…

Тут все как-то вспомнили, что каноэ у них одно, и ехать на берег надо всем вместе. Так что все как-то молча согласились на перемирие. Тем более что в общем и целом особо сильных увечий никто не получил, если не считать распухшего носа и разбитой губы Андрюшки да небольшого синяка на скуле у Пашки.

Искупавшись напоследок, смыв боевую раскраску и переодевшись в обычные шорты и майки, «индейцы» переправились с острова и разошлись в разные стороны. Пашка с Андрюшкой на лесопилку пошли, Витька с Митькой — по домам, а Колька — к дедушке с бабушкой.

— Ну, набегался? — спросила бабушка. — Как раз к обеду пришел, молодец! Давай, покушай, а после, как передохнешь часок, в огород, на прополку пойдем. А чего ты невеселый такой? Настроение плохое?

— Почему? — возразил Колька. — Я ж не могу все время хихикать? Нормальное у меня настроение…

Надо сказать, что настроение у Кольки было странное.

С одной стороны, то, что он сумел накостылять таким здоровенным, как Андрюшка и Пашка, его не могло не радовать. И то, что Витька с Митькой, как говорится, без боя перешли на его сторону, позволяло собой гордиться.

Но с другой стороны, Колька хорошо понимал, что всеми своими успехами он обязан Великим Духам, а это значит, что «должок» перед ними у него еще больше вырос. А потому придется его, этот должок, отрабатывать по полной программе. То есть уже сегодня ночью он должен прийти на безымянную могилу и — страшно подумать! — выкопать из нее череп… А потом еще и отвезти на остров, зарыть в кострище, да так, чтоб никто этого не заметил. Ну и работенка! Даже сейчас мороз по коже пробегает, когда белый день на дворе. А как же ночью будет?

Но самое неприятное состояло в том, что Колька ни разу не был на здешнем кладбище и знать не знал, где находится та безымянная могила, о которой говорили Духи. Самое оно, сейчас, пока светло, сходить туда на разведку, да вот обедать надо, а потом — огород полоть. Бабушка с дедушкой не дадут от работы отлынивать.

Да, бабушка и дедушка — это серьезная проблема. Как незаметно для них выбраться из дома среди ночи? Ведь они строго следят, чтобы Колька не болтался на улице дольше, чем до десяти часов вечера. Они и сами позже одиннадцати не засыпают, а Кольку заставляют еще раньше спать ложиться. Правда, выйти во двор, не вызвав подозрений, можно и после того, как все спать улеглись — в туалет никому ходить не запрещается. Калитка, ведущая со двора на улицу, запирается только на щеколду, ее и изнутри, и снаружи легко открыть и закрыть.