Плохой хороший мент - Вячеслав Денисов

Дознаватель молчала, глядя на сыщика.

— Маша, это же ясно как божий день! Слушаю контрдовод.

Она медленно покачала головой — «нет».

— И еще… На такие разбои толпой не ходят. Это не банк, а квартира. Трое — самый оптимальный вариант. Здесь — «пятьдесят на пятьдесят» — как «хату» ни «паси», а все равно стопроцентной гарантии в том, что нажива будет, нет никакой. Такие профессионалы, а в том, что они — профессионалы, я не сомневаюсь, не пойдут на разбой из-за одних «тряпок». Не тот уровень… Они «шли» за большой суммой наличности. Какой именно — знают они и Летунов.

— Летунов?..

— А ты так еще ничего и не поняла? Их в эту «беспонтовую» квартиру злой дух Ямбуя занес, что ли? Им же «дезу» сунули, чтобы «сломать»!

— Пусть так. Но почему не вчетвером, впятером? Так ведь надежнее…

— Нисколько, учитывая упомянутый «фактор неожиданности». А вот барыши делить — невыгодно. При больших деньгах их пятая или четвертая часть — достаточно внушительный куш.

Артур потер ладонью лоб.

— Но есть в этом деле и для меня загадка. Маша, кто стрелял в третьего? У тебя в деле есть рапорта всех руоповцев, во всяком случае, должны быть.

Дознаватель отвела взгляд от Артура, подняла со стола авторучку и стала ее вертеть в руках.

— Маша, — попросил Веденеев, — это все равно скоро не будет тайной…

— Летунов, — наконец ответила девушка и вздохнула, словно снимая со своей души чей-то тяжкий грех.

Артур некоторое время смотрел на нее, словно давая возможность ответить на еще не заданный, но возникающий сам по себе вопрос. Она молчала, и Артуру ничего не оставалось, как вслух задать этот вопрос:

— Зачем?

— В рапорте он указал, что преступник пытался на него накинуться и оказать сопротивление.

— «Пытался»?! Да преступник так же, как я, чуть не обосрался, извини за выражение, от неожиданности, когда ваши архаровцы стали выбегать из клозета и орать: «РУОП!», «РУОП!»! Поверь, даже меня их появление едва не отправило на тот свет от одного только ужаса! А им каково было?! Какое, к чертям, сопротивление?!

Артур перевел дух и уже спокойно спросил:

— И почему Летунову нужно было стрелять в человека три раза? Летунов у нас что, охотник? Просто удивительно, как это он не произвел контрольный выстрел в затылок этому несчастному преступнику…

Было видно, что чаша весов Веденеева поползла вниз и остановилась в крайней нижней точке — перевесила… Артур понял, что девушка сейчас задаст ему резонный вопрос, поставив таким образом на свою чашу очень маленькую гирьку. Весь груз доводов после этого уравняется. Тогда придется рассказывать про Француза, но теперь, спустя столько времени, проверка такого объяснения уже ничего не даст. На квартире Франца жена всем прибывшим туда пояснит: «Так он же в розыске! Что вы его тут ищете, однако?»

— Тогда ответь, Веденеев, какого лешего ты делал в момент разбоя на лестничной клетке именно того этажа и именно в том подъезде того самого дома?

— Хороший вопрос. И я рад, что ты не задала его сразу. Начинать с оправданий — несусветная глупость, которую ты не позволила мне сделать. — Артур поудобнее уселся на стуле, прикурил от своей докуренной сигареты новую и подробно рассказал дознавателю все, начиная с того момента, когда он получил информацию от агента. Естественно, что об упоминании фамилии Бахарев и, упаси господи! — об Инге, не могло быть и речи. Не хватало еще замешивать девушку в эту гнусную историю! Артур даже на секунду представил, как она будет разговаривать с Летуновым, и, содрогнувшись, отогнал от себя эту мысль, стараясь больше не возвращаться к ней.

С Бахаревым, напротив, все было просто до изумления. Даже если он, Артур, сдаст его, как свидетеля по этому делу, то как бы Бахаря ни «кололи», он будет отвечать одно: «Граждане начальники, поимейте совесть! Я свое отсидел от звонка до звонка. Сейчас с неправедной жизнью завязал и являюсь честным безработным бомжом. Веденеев? Что-то не припомню такой благозвучной фамилии. А он где сидел?»

Артур усмехнулся. Ну кто из уважающих себя сыщиков сдаст своего агента? И какой из уважающих себя агентов признается кому-либо, что он состоит на оперативной связи?

— Артур, — перебила рассказ Веденеева дознаватель, — эта информация по Французу где-нибудь зафиксирована? Документально, я имею в виду.

— Маша, есть оперативное дело. Я ищу этого человека давно. Но рапорты по такого рода информации пишутся, как правило, потом, задним числом, когда человек уже задержан по указанному адресу. В такие моменты нельзя терять время на написание каких-то бумаг. Разыскиваемый жулик может просто уйти, и тогда грош цена будет и полученной информации, и написанному документу. Придется начинать все сызнова. Поэтому нет у меня оправдания в виде зарегистрированного документа. Вот так.

Артур немного помедлил и спросил:

— Ты веришь мне хоть немного?

Девушка согласно кивнула головой.

— Но все равно задержишь, да?

Дознаватель повторила свой молчаливый ответ, но теперь уже с видимым огорчением.

— Ну, что ж… — Сыщик тяжело вздохнул. — Я тебя понимаю. У меня тоже бывают случаи, когда от моего мнения и принятого решения ничего не зависит. Тогда — просьба. В этой просьбе нет ничего предосудительного. Напротив, ты выполнишь свой служебный долг. Свяжись, пожалуйста, с моим руководством в Зареченском РУВД — Ермоловым или Филипповым.

Объяснять — зачем, Веденеев не стал. Этой сообразительной и, как казалось Артуру, порядочной девушке не нужно было разжевывать, что именно она должна пояснить его начальникам, ведь именно ради этого и был затеян такой длинный разговор…

— На это можешь рассчитывать, — пообещала дознаватель и, улыбнувшись одними глазами, добавила: — Сыщик…

— Тогда вызывай понятых, — беспечно заявил Веденеев и развалился на стуле. — Ты будешь задавать при них вопросы, а я — нахально отказываться давать на них ответы.

…Артур находился в какой-то полудреме. Он слышал, как из соседних камер то выводили задержанных, выкрикивая не известные ему фамилии, то вталкивали обратно. Несмотря на то, что за окном дежурной части РУОПа был уже поздний вечер, «работа» не прекращалась ни на минуту.

Судя по всему, в камерах недавно был сделан ремонт. Об этом можно было судить по свежевыбеленным грубым стенам и отсутствию насекомых. Артур с отвращением подумал, что если бы ему пришлось коротать ночь в дежурке Зареченского РУВД, то к утру его тело было бы полностью искусано всевозможными мерзкими тварями: вшами, клопами и прочей кровососущей нечистью. Как там ни травили эту нечисть, через пару дней она снова вползала в камеры и с удвоенной жаждой крови впивалась в «постояльцев». Здесь же в этом отношении все было благополучно.

Мысль о том, что конца истории не видно, не давала оперативнику покоя. Он никак не мог осознать, что его действительно подозревают в совершении преступления как обыкновенного жулика.

Два часа назад Мария Володина, дознаватель РУОПа, официально задержала Веденеева в соответствии со статьей «сто двадцать два» Уголовно-процессуального кодекса — «по подозрению в совершении преступления». Основания для этого были следующие: «лицо застигнуто при совершении преступления», «очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо указали на данное лицо, как на совершившее преступление», «лицо может скрыться от следствия, помешав установить истину по делу»…

Сыщик не обижался на девушку и даже не испытывал по отношению к ней отрицательных эмоций. Он был достаточно умным человеком, чтобы понять: она в этой мужской игре — пешка, исполнитель, от решения которого ничего не зависит.

До того момента, как он будет водворен для содержания под стражей в городской изолятор, остались сутки. Так сказал Летунов. Тем не менее сыщик знал, что это нарушение. Его не имеют права держать в дежурной части столько времени. Тогда зачем Летунов соврал? Затем, что ему наплевать на эти нормы права? Очень даже может быть, если учитывать его самоуверенность. И если ему, Веденееву, сидеть тут еще сутки, то руоповец «поработает» с ним от души.

Про голод Артур старался не думать. В такой ситуации оставалось только терпеть и радоваться тому, что хоть сигареты никто пока не отбирает. В конце допроса Маша Володина выбросила в урну для мусора опорожненную пачку «руоповского» «Парламента» и отдала оперативнику свои сигареты. Так что повода для беспокойства в этом отношении Артур не видел.

Щелкнула щеколда, и в проеме двери уже почти родной камеры Артур увидел дежурного. Тот осторожно, чтобы не расплескать, занес в камеру пластмассовый стаканчик с черным кофе. Поставив кофе на лавку, он протянул сыщику бутерброд с маслом и тихо шепнул на ухо:

— С тобой хочет поговорить один человек.

— Кто? — так же тихо спросил Веденеев.