Замок - Фрэнсис Вилсон

Снаружи ремень в руках Грюнштадта задергался, когда Лютц начал во все стороны колотить ногами, и из глубины лаза послышался человеческий голос. Но доносился он откуда-то издалека, и столько в нем было ужаса и отчаяния, что Отто ушам своим не верил. Внезапно крик оборвался каким-то булькающим звуком. И все стихло. Одновременно перестал дергаться Лютц.

— Ганс!

Тишина.

Сильно напуганный, Грюнштадт начал быстро вытягивать ремень, пока не показались ноги Лютца. Схватив за сапоги, Отто выволок его в коридор.

И тут, увидев, что осталось от Лютца, Грюнштадт завопил. Его крик разнесся по всему коридору, буквально сотрясая стены.

Перепуганный собственным криком, Грюнштадт замер в отупении. В это время стена задрожала, покрылась сетью трещин, и в том месте, где они выломали плиту, образовался широкий разлом. Лампочки в коридоре стали меркнуть одна за другой, и наконец стена рухнула, осыпав Грюнштадта градом осколков и одновременно выпуская наружу нечто чудовищно черное, мгновенно пронесшееся мимо окаменевшего солдата…

Начался кошмар.

Глава 3

Тавира, Португалия

Среда, 23 апреля

02 ч 35 мин (по Гринвичу)

Рыжеволосый мужчина внезапно проснулся, как от толчка. Сон неожиданно слетел с него, будто сброшенный плащ, и в первое мгновение он не понял причины. У него был тяжелый день, проведенный на море в противоборстве с наполненными сетями, и, по идее, он должен был спать как убитый до рассвета. Однако через несколько часов проснулся от какого-то тревожного чувства. В чем дело?

И тут понял.

Поморщившись от досады, мужчина опустил руку с низкой деревянной кровати и дважды стукнул кулаком по холодному песчаному полу. В этом жесте странно сочетались гнев и некая смиренность. Он так надеялся, что этого больше никогда не произойдет; повторял себе вновь и вновь, что это никогда не случится. Но вот оно свершилось, и он с горечью осознал, что в конечном счете это было неизбежно.

Мужчина встал и в одних трусах начал мерить шагами комнату. У него были тонкие правильные черты лица, но оливковый цвет кожи никак не вязался с огненной шевелюрой. Мужчина был широкоплеч и узок в талии, все тело покрыто шрамами. Двигаясь по комнате с кошачьей грацией, он снял с крючков одежду, вынул из ящика стола кое-какие личные вещи и, пока делал это, мысленно прикидывал маршрут до Румынии. Он собрал все необходимое, бросил на кровать, завернул в покрывало и перевязал крест-накрест веревкой.

Надев куртку и широкие штаны, он закинул узел за плечи, взял стоявшую возле двери небольшую лопату и вышел в безлунную прохладную ночь, пахнущую морем. За дюнами вздыхал и шумел Атлантический океан. Мужчина подошел к ближнему от хижины краю дюны и начал рыть. На глубине четырех футов лопата уперлась во что-то твердое. Рыжий наклонился и дальше стал копать руками. Несколько быстрых сильных движений — и из земли показался длинный узкий футляр, обернутый в клеенку. Футляр был порядка пяти футов длиной, десяти дюймов шириной и не более дюйма высотой. Мужчина замер на мгновение. Он взял футляр и обреченно опустил. А он так надеялся, что никогда больше не придется его открывать. Отложив футляр в сторону, мужчина стал рыть дальше и вскоре извлек тяжелый кожаный пояс с деньгами, тоже завернутый в клеенку.

Он поднялся. Легкий ветерок ерошил рыжую шевелюру. Обмотав пояс вокруг талии под рубашкой, а футляр сунув под мышку, рыжеволосый зашагал через дюны к тому месту, где Санчес держал на берегу свою лодку, каждый раз вытаскивая ее высоко на берег и привязывая к столбу, чтобы не унесло в море приливом. Осторожный человек этот Санчес. И хороший хозяин. Рыжему нравилось с ним работать.

Забравшись в лодку, он достал из-под банки сети и выкинул их на берег, потом отправил следом ящик с инструментом и снастями, предварительно достав оттуда молоток и гвозди. Покончив с этим, он подошел к столбу Санчеса, достал из пояса четыре золотые монеты по сто австрийских крон. В поясе было много золотых монет различного достоинства из многих стран мира: русские червонцы, австрийские шиллинги, чешские дукаты, американские «двойные орлы» и другие. Сейчас, во время войны, ему необходимо было золото, чтобы совершить путешествие по Средиземноморью.

Двумя точными сильными ударами человек пригвоздил монеты к столбу. На них Санчес сможет купить себе новую лодку, еще лучше прежней.

Ухватившись за конец, он стащил лодку на воду, вскочил в нее и взялся за весла. Пройдя волнорез, поднял паруса и повернул на восток, в сторону Гибралтара. Затем оглянулся и кинул прощальный взгляд на маленькую рыбацкую деревушку, освещаемую звездами. В последние годы этот уголок на юге Португалии был его домом. Ему стоило определенного труда завоевать доверие рыбаков. Они так и не приняли его до конца, и вряд ли приняли бы и в дальнейшем, но, по крайней мере, ценили его как отличного работника. А трудолюбие они уважали. К тому же работа пошла ему на пользу, снова сделав его крепким и мускулистым, вернув ему былую стать, которую он утратил за долгие годы спокойной городской жизни. Рыжий даже обзавелся среди рыбаков друзьями, но не настолько близкими, чтобы было трудно с ними расстаться.

Здешняя жизнь была нелегкой, но он с удовольствием согласился бы остаться и работать вдвое больше, чем ехать на встречу с тем, что его ожидало. Думая об этом, он непроизвольно сжимал кулаки. Однако никто иной не мог поехать вместо него. Только он сам.

Не мог он и отложить свой отъезд. Необходимо было попасть в Румынию как можно быстрее, с максимальной скоростью преодолеть расстояние в две тысячи триста миль — все Средиземное море.

В воспаленном мозгу билась лишь одна-единственная мысль: что, если он опоздает? Что, если уже опоздал? Мысль была настолько ужасна, что рыжий старался вовсе выкинуть ее из головы.

Глава 4

Замок

Среда, 23 апреля

04 ч 35 мин

Весь в поту, дрожа как осиновый лист, Ворманн проснулся одновременно со всеми обитателями замка. И разбудил его отнюдь не долгий и повторяющийся вой Грюнштадта, поскольку Ворманн находился слишком далеко, чтобы его услышать. Что-то другое заставило его в ужасе вскочить… ощущение какой-то непоправимой беды.

Оправившись от мгновенной растерянности, Ворманн быстро натянул бриджи и китель и помчался вниз. Солдаты уже выскочили наружу и стояли во дворе, собравшись небольшими группками. Все слушали кошмарный вой, который, казалось, шел отовсюду. Ворманн послал троих солдат посмотреть, что там, в подвале, происходит, и сам пошел следом. Не успел он ступить на первую ступеньку лестницы, ведущей в подвал, как снизу выскочили двое из посланных вперед солдат, дрожащие и бледные как смерть.