4-03. Fuga maggiore - Евгений Лотош

— Садись, — с трудом ворочая языком, промямлил Хавьер, пристроив кресло за столом. — Где Сима?

— Дэй Массим приехал несколько минут назад, — пояснил глава аналитической службы. — Вероятно, он задержался поговорить с дэйей Мартой и вот-вот появится.

А, ну да, конечно. С Мартой. Хавьер не знал, благословлять жену за то, что вернулась, узнав об его инсульте, или же проклинать ее как свидетельницу своего позора и несчастья. Вернуться-то она вернулась, но в ее поведении по-прежнему проглядывала холодность и отчужденность. Нет, она никогда не позволяла себе демонстрировать их явно, но внутренним чутьем, обострившимся в ходе болезни, он чувствовал, что все не так, как должно быть.

Еще прошлой осенью, менее года назад, его дом бурлил жизнью. Марта гоняла слуг, Массим старательно изображал взрослого солидного бизнесмена, Лойза деятельно готовилась выйти замуж, Фучи просто радовала глаз своей живой красотой и упрямой непосредственностью… Хавьер никогда не считал себя образцом примерного семьянина, но он любил жену и детей, и те отвечали ему взаимностью, пусть и на свой лад. И вот теперь огромный особняк стоит пустым и унылым. Старший сын и средняя дочь уже живут отдельно, своими домами, жена находится рядом лишь из чувства долга или же богобоязненности, не суть важно, а младшая дочь… При мысли о Фуоко глава семьи Деллавита почувствовал мягкий удар внутри черепной коробки, в глазах поплыли радужные круги. Нет, нельзя. Нельзя о ней думать. Доктора строго-настрого запретили все, что может вызвать повышение давления. Они даже с документами работать запретили, кочерыжки яйцеголовые! Ну, здесь эскулапы перебьются. Хватит валяться без дела в постели, ограничиваясь получасом работы в день, пора снова брать вожжи в руки. Лучше сдохнуть от нового инсульта, чем жить, как растение.

— Пока Симы нет, Ани, обрисуй, что с Могератом, — пробормотал Хавьер, стараясь как можно отчетливее проговаривать слова.

— Все по-прежнему, — Аницето быстро извлек из папки лист бумаги. — Наши люди уже наладили прочные контакты с несколькими бандами… группировками Анъями в крупных портовых городах Ценганя, включая Шансиму, Оохай, Цхохе и Катасаки. Они кажутся весьма заинтересованными в поставках быстроходных грузовых катеров, способных уходить от кораблей береговой охраны. Айдари уже отправлены инструкции, как вести переговоры. Также они неоднократно пытались вести разговоры об оружии, но, следуя вашему указанию…

Глава аналитической службы заметил движение пальца хозяина и замолк.

— Попы? — осведомился Хавьер.

— Эмиссары Церкви отлично нашли общий язык с бывшей хёнконской аристократией, — лицо Аницето искривилось в ехидной ухмылке. — В судах Ценганя уже инициировано примерно три десятка групповых исков против Университета с требованиями компенсировать стоимость потерянного недвижимого имущества. Судьи, по предварительным наблюдениям, в массе своей еще не решили, относиться к истцам благосклонно или наоборот, хотя надлежащие подношения принимают охотно. Правительство-за-рубежом тоже заметно активизировалось, короля Хёнкона активно побуждают к действиям, хотя этот слизняк вряд ли решится идти против паладаров. Однако, дэй Деллавита, кое-что я не понимаю. Похоже, бывшую знать подзуживаем не только мы.

Хавьер молча поднял бровь.

— Не могу сказать ничего определенного, шеф. Просто шкурой чую — что-то не так. Мои аналитики выявили еще по крайней мере десяток исков в адрес паладаров, с попами никак не связанных, но точно таких же пустых и бесперспективных. Удалось раздобыть три исковых заявления — стиль чрезвычайно похож на поповский. Все иски также поданы группами бывших хёнконских аристократов. Конечно, возможно, что они раздухарились сами по себе, следуя примеру собратьев по шакальей стае, но также может оказаться, что против паладаров играет кто-то еще.

— Продолжай разработку, — процедил Хавьер. — Если найдешь тайного игрока, в контакт не вступать без моих указаний. Фучи?

— По-прежнему почти никаких сведений, — Аницето качнул головой. — Информаторов в Университете у нас по-прежнему нет, а опросы рабочих, возвращающихся из Хёнкона, ничего не дают. В Университете уже собрано около пяти тысяч студентов, не говоря уже о кураторах и преподавателях, и дэйя Фуоко просто теряется в общей массе. Удалось лишь выяснить, что она жива и неплохо, судя по всему, себя чувствует, что совпадает с формальными ответами университетской администрации и ее письмами матери. Наши контакты в дипломатической миссии также не могут сказать ничего внятного.

Хавьер тяжело вздохнул. Ну, знать, что с дочерью все в порядке, тоже неплохо. Однако же она ни разу не написала и не позвонила ему. Ни разу… Через три декады у нее день рождения. Пятнадцать лет исполняется девочке — живи она дома, устроенный ей праздник вся Барна обсуждала бы целый сезон. А сейчас удосужится она хотя бы прочитать письмо с поздравлением?

Как она не понимает, что отец желает ей лишь добра?

Дверь распахнулась, и в кабинет быстрым шагом вошел Массим.

— Здравствуй, отец, — приблизившись, он склонился и поцеловал Хавьера в щеку, затем отошел в сторону и опустился в кресло. — Рад видеть, что тебе лучше. И вид у тебя заметно здоровее, чем раньше. Здравствуй, Ани.

Хавьер поднял руку и провел по шрамам на гладко выбритой голове — после перенесенной трепанации черепа он решил не отращивать пока шевелюру на случай повторной операции — и ухмыльнулся. По зеркалу он уже знал жутковатую гримасу, перекашивающую физиономию, выходившую вместо улыбки. Доктора оптимистично клялись, что подвижность лицевых мускулов восстановится вместе с остальным телом, но Хавьер им не верил. Наплевать. Он никогда не выглядел обаяшкой, да и не перед кем сейчас красоваться.

— Некоторые покойники краше выглядят, — пробурчал он, борясь с непослушной щекой и языком и стараясь артикулировать как можно тщательнее. — Не трать силы на комплименты. Да и мне говорить тяжело. Раз все собрались, давайте обсудим дела, накопившиеся… за время моего отдыха.

— Отец, ты уверен, что тебе можно напрягаться? — озабоченно спросил Массим. — Я говорил с доктором Чеветто. Он утверждает, что в твоем состоянии даже газеты читать не стоит, чтобы не волноваться лишний раз.

— Не дождешься, сынок, — Хавьер ухмыльнулся еще раз. — Не волнуйся, успеешь еще порулить…

— Глупости не говори! — Массим перебил куда резче, чем следовало, и глава семьи Деллавита нахмурился. — Отец, ты меня всегда за ум хвалил, так сейчас-то зачем обижаешь? Я не хуже тебя понимаю, что у вчерашнего студента, пусть даже блестящего, нет никакой возможности взять на себя управление гигантским промышленно-финансовым конгломератом и не развалить его. Я, знаешь ли, хочу унаследовать процветающее дело, а не дымящиеся руины. Но и ты пойми, что еще десяток декад наши предприятия вполне проживут в текущем режиме…

— Хватит! — оборвал его Хавьер. — Я это сто раз от врачей слышал. Но я сам решу, когда и сколько мне работать. К делу. Ани, что со сбросом активов?

— По плану, — аналитик покопался в своей папке. — «Радужный мост» — продано пятьдесят тысяч акций. «Лазурное море» — двести семнадцать тысяч. «Эль пасио» — семьдесят четыре…

— Стоп! — Массим поднял руку. — Отец, я не понял. Почему ты продаешь акции компаний, производящих детские товары? Они уже не первый год стабильно растут в цене не менее восьми процентов в год, не говоря уже про неплохие дивиденды. Даже Второй Удар их почти не поколебал. Я чего-то не знаю?

— Да. Не знаешь, — медленно кивнул Хавьер. — Но всему свое время. Ани, что с ценой?

— Поскольку мы сбрасываем активы через подставные фирмы мелкими партиями, биржа пока что ничего не заподозрила. Осталось не так много, так что и не заподозрит, я думаю.

— Покупки?

— За три дня мы скупили все доступные акции четырех строительных фирм — «Райский дом», «Надежная бухта», «Сияние» и «Подземные убежища Масавьера». В итоге каждую из фирм мы контролируем не менее чем на семьдесят процентов. Я полагаю разумным, — Аницето поднял взгляд от бумаги, — на некоторое время приостановить закупки. По сведениям моих источников, несколько крупных игроков уже отследили нашу активность, хотя пока и не привязали ее к нам, и насторожились. Плюс к тому у нас от восьмидесяти до девяноста пяти процентов акций «Счастливой коровы», «Фермерского дома», «Тихого лога»…

— Хорошо. Сима?

— И опять не понимаю, — задумчиво откликнулся Массим. — Про «Сияние» я раньше не слышал, но остальные три фирмы занимаются строительством подземных убежищ. Когда после Второго Удара выяснилось, спасибо паладарам, что энергоплазма прекрасно чувствует себя и под землей, они почти обанкротились. По крайней мере, я слышал о множественных отказах от уже почти готовых убежищ, а новых заказов у них практически нет. За последний сезон их акции понизились в цене в три раза и продолжают падать. Фирмы же, производящие консервы… Курсы их акций достаточно стабильны, доход мизерный, вкладываются в них пенсионеры и мелкие клерки. То же самое с производителями мясных и молочных консервов. Я опять не в курсе чего-то?